О роддомах, ГВ и послеродовых плюшках.

Находясь на третьем триместре, я хотела поскорее родить. Представляла, как у меня начнутся схватки, или отойдут воды, и я вся такая классная приеду в роддом, рожу и… Всё. О том, что ждёт меня дальше - я предпочитала не думать.

Первый час после того, как меня заштопали и ушли, я находилась в прострации. Муж, бесконечное ему спасибо за всё, занимался ребёнком, а я, лёжа на сползшей пеленке в своей крови, урине, водах и хрен знает в чем ещё пыталась научиться заново функционировать. Кажется, звонили родители, друзья - все поздравляли. А я смотрела на своего ребёнка и не понимала, кто это и откуда оно взялось)) «Какая-то я сломанная мать», - подумала я тогда.

Далее мне предстояло встать (сползти) с кушетки и сходить в туалет. Как мне сказала акушерка, у меня может не выйти справить нужду, и тогда придётся устанавливать мне катетер. Сходить в туалет не составило труда, видимо, с перепуга, а вот дойти до него и вернуться обратно в палату оказалось пыткой. Когда я встала на ноги в первый раз после родов, я почувствовала, как все мои органы ухнули куда-то вниз. Дыхание было затруднено в этот и несколько последующих дней. Я бы сказала даже, что было больно дышать. Про боль ТАМ я говорить не хочу даже. Скажу одно: разрыв у меня пришёлся прямо на промежность - место не из удачных, как я поняла уже после. Врач меня, конечно, успокоила, мол, один разрыв внешний, небольшой, но моя подруга с внутренними и внешними разрывами на следующий день после родов скакала, как Сивка Бурка, а я спустя неделю после родов все ещё ползаю, как хромая лошадь. Вот и думайте.

Паника пришла в тот момент, когда муж договорился о платной палате для нас с малышкой и засобирался отчаливать. Он положил ко мне на кушетку дочь, а я не понимала, как сейчас останусь с ребёнком наедине. Ау, мне бы самой нянька не помешала, как я могу за ребёнком ухаживать!

И это первое, что мне поразило до глубины души: тебя - косую, хромую, больную, пережившую этот ад, уже через пару часов без права на реабилитацию оставляют одну с ребёнком. Конечно же, я могу говорить только о своём опыте, но уверена, что подобные мысли посещали не только меня. Я чувствовала себя дико, оставшись одна в палате с кряхтящим комком. Вероятно, мои чувства были слишком острыми, поскольку мы взяли отдельную палату, и, находясь в общей палате с другими девочками, мне было бы проще. Но и это не факт.

Прибежала женщина, за минуту рассказала азы ухода за новорожденным и умотала. Я как стояла посреди палаты полчаса назад с кровавой пеленкой между ног, так и продолжала стоять, нервно дергая одним глазом. Заставить себя сходить в душ и начать разбирать вещи было трудно, но кое как я начала передвигаться. Сознание улетало, я была истощена бессонной ночью и половиной суток в родах. Я хотела только есть и спать. Но боль во всем теле не давала мне возможности расслабиться, а спящий свёрток заставлял напрягаться. Вот она сейчас проснётся, и что мне делать?

Она проснулась, и я ринулась в бой: менять подгузник и пеленать. Оказалось, что это не так просто, как могло показаться, и, с горем пополам надев на хрупкого младенца этот огромный подгузник и замотав дочь в больничную пеленку, аки шаурму, я заплакала. Меня уже штормило от боли и усталости, у меня ничего не получалось, я хотела домой. Или хотя бы какого-то человеческого участия и помощи. Но я была совсем одна.

Мне принесли творожную запеканку и шиповник, и клянусь - это было самое вкусное, что я когда-либо ела)) Я была дико голодна. Следующим аттракционом стала кровать, на которую я, проклиная все на свете, вскарабкалась и, выбрав наименее болезненную позу, уснула. Но буквально через полчаса ко мне на променад зашли девушки, которые устроили мне личную пытку с выкручиванием сосков и засовыванием их в рот малышке. Она орала, я орала вместе с ней. Молозиво текло, и мне было велено постоянно прикладывать дочь к груди. Я начинала чувствовать себя все хуже в моральном плане, не зная, что ночью меня ждёт посвящение в матери - практически бессонная ночь. Я понимала, что малышка голодна, оттого и не спит, но как бы я не старалась прикладывать ее то к одной, то ко второй груди - у меня ничего не выходило. Я начала подозревать, что у меня не совсем удачной формы сосок для кормления, и ребёнок элементарно не может его захватить. В истерике прошла первая ночь, и с утра я поплелась на пост медсестр просить помощь или хотя бы топор. Вместе с медсестрой мы пытались снова и снова затолкать ей грудь, но она по-прежнему ни в какую не хотела ее брать. И тогда я попросила смесь, на что удостоилась испуганного взгляда и троекратного вопроса, уверена ли я? Я не понимала ещё тогда, что посягла на запрещенку и древнее зло по мнению этого роддома, но мне попалась сердобольная медсестра, которая прониклась моими уже фиолетовыми синяками под глазами и таки принесла мне бутылочку. Малышка с радостью ее ухватила и наконец покушала. Я едва ли не заплакала от счастья.

Второй день прошёл относительно спокойно, не считая моего замешательства каждый раз, когда приносили еду. Я не могла сидеть и не понимала, как мне есть. Ела стоя, жмурясь от боли, потому что стоять было также невыносимо. Приходил муж, и мы совместными усилиями продолжали пытаться воззвать дочь к ГВ, пихая в неё грудь. Не выходило.

Дело шло к ночи, и я серьезно начала паниковать. В 11 часов вечера моя булка зашлась в голодном плаче, и я пошла на пост медсестры с просьбой дать нам смесь. На что уже другая смена отправила меня в пешее эротическое: смесь только по показаниям, идите, мол, продолжайте прикладывать. Я заплакала. У меня ребёнок есть хочет, а я не спала уже двое суток. Пожалуйста! Железобетонное нет. Во вторую ночь рыдали мы уже обе. Слушая ее бурчащий от голода животик, я хотела прибить весь ГВинутый на голову персонал этой больницы. И не хотела больше никогда в жизни кормить грудью. С твёрдым намерением просить мужа привезти нам смесь на следующий день, я и ребёнок вырубились от бессилия в 6 часов утра.

На обходе я снова просила накормить моего ребёнка, на что мне было сказано одной самодовольной медсестрой, что я все придумываю. Однако пришёл педиатр, подтвердил, что ребёнок голодный и сказал этой «любезной» мадмуазель помочь мне. О, как она помогла! Гуру святой сиськи на протяжении получаса мучала мою грудь и ребёнка, терпя поражение, а когда я снова заикнулась о смеси, сровняла взглядом меня с землей. Тут то я и почувствовала истинное презрение, а в подарок получила лекцию и обвинения в том, что я херовая мать, которой проще бутылку запихать. И вообще, оставь свои психи, ты теперь должна думать не о себе, а о ребёнке. Я лежала и, глотая слёзы, слушала плач ребёнка. Да, нам в итоге догадались дать накладку на грудь, с которой у меня наконец-то получилось покормить малышку, и на следующий день после выписки первым делом мы приобрели свои накладки. Теперь мы кушаем без проблем, только вот во мне навсегда что-то перегорело к ГВ. Мне НЕ нравится этот процесс, и если ничего не изменится, то нам придётся проститься с ним. Потому что как бы меня не пытались убедить за несколько дней в роддоме, что я инкубатор, больше не личность, не должна иметь право выбора и многое другое, что медленно, но верно загонит в послеродовую депрессию любого, я знаю, что они не правы. Только мне решать, что делать со своим телом. Как и вы, милые девочки, только вы сами можете распоряжаться вашим телом, здоровьем, ребёнком. Не давайте никому право издеваться над вами и диктовать свои условия.

Я рассказала вам один из возможных сценариев пребывания в роддоме. Рада за тех, у кого были адекватные врачи и медсестры, которые помогали освоиться в этот нелегкий период, а не добивали ногами. Те, кому предстоит рожать - тщательно выбирайте роддом, лучше по отзывам знакомых.

А еда там была вкусная, кстати. И, пожалуй, это чуть ли не единственное приятное воспоминание об этих трёх днях пребывания в карцере (зачеркнуто) роддоме. Выбравшись оттуда, мы с малышкой вздохнули с облегчением:)