Загранпаспорт
ПишуИз Мулино далеко не убежишь, конечно, но загранпаспорт я на всякий случай сделать решила – ну мало ли, вдруг завтра наши войска в Германию перебрасывать надумают, а я тут невыездная сижу.
Явилась в контору по оформлению документов самая первая. Раньше самих конторщиков. Воспоминания молодости покоя не давали. Десять лет назад как оно было?
Люди заводили прикроватные или натумбочные будильники. У кого какие были, тот такие и заводил. И поднимал он их в столь ответственный день даже не ранним утром, а поздней ночью. В шесть утра возле ОВИРа выстраивалась уже довольно приличная очередь из желающих пересечь государственную границу.
В семь утра граждане выезжающие вывешивали на двери заведения собственноручно составленный список. Мало кто верил, что к моменту открытия ОВИРа товарищи по очереди не обезумеют окончательно и не начнут сносить все на своем пути, забывая про очередность. Со списком же не поспоришь – кто под каким номером записан, тот под таким номером и идет, и никаких «вас тут не стояло» или «я занимала вооон за той женщиной, она меня просто не помнит».
В девять утра начинался прием документов. Со списком все же начинали спорить: «Я вообще не знал, что в какие-то списки записываться надо!», «Да смотрите же внимательнее! Здесь не Смирнов написано, а Купцов-Перевыдвиженцев! А Купцов-Перевыдвиженцев – это именно я!»
Борьба кипела нешуточная. Периодически дородная тетенька-инспектор выходила в народ и с чувством собственного достоинства вне очереди проводила к себе в кабинет очередного своего знакомца или иного товарища по звонку свыше. В след им летели проклятья и пожелания доброго пути.
Параллельно разыгрывалась битва за право оплатить гос.пошлину.
Все коридорное пространство ОВИРа было заполнено взвинченными людьми и невозмутимыми сотрудниками.
Десять лет назад к 12 часам мне удалось-таки протиснуться в дверь кабинета. Там у меня с ходу отобрали старый загранник. Я хотела заплакать, но побоялась, что это может как-то отразиться на получении нового. Мне выдали талончик и велели явиться через месяц.
***
К чему-то подобному я готовилась и на этот раз. Единственное – сразу решила, что моего старого паспорта они не получат. Костьми лягу, но не отдам! Каждая фотка в нем – отличный способ поднятия настроения любому из просматривающих. Можно смотреть и ржать, ржать и смотреть. Мне самой такая развлекательная литература требуется!
И вот я у дверей УФМСа. Сразу после меня в помещение вошел батюшка. В смысле священник. И моментально разглядел во мне душу, требующую очищения, причащения и просвещения.
- Скоро нас всех пронумеруют, - изрек он. – Так нами будет легче управлять и следить за нами. У вас есть интернет? Там все подробно рассказано и показано. Нам выдадут карточки, в карточки будут вмонтированы чипы. И не такие как раньше большие и прямоугольные, а, внимание!, маленькие и квадратные! За нами будут следить, у каждого будет номер. У каждого!
- Я не против, - говорю. – Пусть следят, пусть нумеруют. Я ничего не скрываю и ни от кого не прячусь. Да и вообще я известный в определенных кругах Павлик Морозов – сама на себя могу пару-тройку доносов настрочить в соответствующие службы.
- А вы знаете, что была такая Великая Отечественная Война? – вкрадчиво поинтересовался собеседник.
- Хммм. Ну, догадываюсь…
- Это хорошо. После нее одним из главных преступлений против человечества со стороны фашистов было признано то, что они пронумеровали всех людей. Это недопустимо! Это еще тогда было не допустимо! Уже тогда знали, что это зло! Что с помощью номеров можно управлять народом! Можно подавлять его волю. Можно довести до суицида…
Мировой заговор, - подумала я. Однозначно, скоро должны появиться масоны. Они, как известно, участвуют в любом мало-мальски значимом событии подобной направленности. И только я хотела попросить поуправлять мной с помощью цифры, к примеру, «два», как основная дверь УФМСа распахнулась и нас впустили в кабинеты.
До масонов мы дойти не успели. Но полчаса поболтали очень приятно. Я даже начала подпрыгивать и оглядываться. Запугал-таки.
***
К моему огромнейшему удивлению, ни в какой очереди стоять мне не пришлось. Улыбчивая девушка пригласила меня в кабинет. Взяла у меня два заявления, две фотографии, одну ксерокопию паспорта и приличную сумму денег в размере двух с половиной тысяч российских рублей. Да, цены за последние десять лет определенно подросли.
- А свой старый загранпаспорт я вам не отдам! – безапелляционно заявила я.
- Как так?? – не поняла инспектор.
- А вот так! Он мне самой нужен. Оформляйте потерю.
- Он у вас с собой?
- С собой, с собой. Но вам я его не отдам! – с этими словами я сжала сумку посильнее.
- Ну, раз уж вы его принесли в такую даль, давайте я его посмотрю. Отбирать не буду, правда! Только пару страничек порежу немножко.
- Обещаете?
- Обещаю! – девушка поняла, что с сумасшедшими лучше не связываться.
- Если только немножко… - и я нехотя протянула свой драгоценный документ.
Инспектор слово сдержала! Вещь мне вернула и говорит ласковым голосом:
- Проходите фотографироваться, пожалуйста!
- Как так фотографироваться? Я же вам принесла две фотографии. Симпатичненькие, отфотошопленные.
- Нет, - говорит. – Симпатичненькие в ваше личное дело пойдут, а на паспорт я вас сейчас увековечу.
Меня? Сейчас?? Да я даже причесаться с утра, кажется, забыла… Или не забыла?... И накрасилась левой ногой. Да и костюмчик из модельного ряда «тепло да и ладно». Не хочу фотографироваться!!!
С этими-то мыслями меня и усадили к белой стене, а в лицо направили агрегат.
Щщщелк! С экрана компьютера на меня смотрел замученный жизнью гастарбайтер.
Испугалась не я одна. Было решено меня перефотографировать. Я опять уселась к стеночке, сделала как можно более доброе и счастливое лицо, убрала с чела все следы принадлежности к эмигрантским субкультурам.
Щщелк! На сей раз вышел товарищ со стенда «Их разыскивает полиция». Но очень радостный товарищ! Улыбчивый такой. Челочка косая поперек лба. В тот момент мне стало ясно от кого моя внучка (Кирина лялечка с усами Гитлера) унаследовала свою нацистскую внешность.
Эммм. А можно еще раз? Инспектора уговаривать не пришлось – она сама искренне переживала за мою внешнюю непривлекательность.
На третий раз я решила не рисковать. Для этого необходимо было проанализировать ошибки предыдущих попыток. Путем нехитрых разглядываний я поняла, что мне мешают распущенные волосы. Что делать? Никаких заколок-резинок у меня с собой не было. У инспектора просить было неловко.
Итак. Вопрос. Чем убрать волосы девушке, в чьей сумке нет ничего, кроме кошелька, паспорта и, табада-дам-та-дам!, наушников. Конечно же, наушниками!
Служительница миграционной службы к тому моменту воспылала ко мне пламенной любовью, и над моим дизайнерским решением мы потешались уже вдвоем: «Ой-ой-ой, у вас слева наушничек подтарчивает. Ага, вот так лучше. И проводочек справа. Ага, теперь можно фотографировать».
На третий раз я получилась гораздо лучше. Немного ошалевшая, с перекошенной улыбкой и раскосыми глазами. Турецкие корни так просто не спрячешь… Спасибо тебе пра-пра-прабабушка! И прости за то, что всю жизнь считала тебя таджичкой или узбечкой.
Жду теперь паспорта, чтобы всем знакомым хвастаться фоткой и удивлять тамошним выражением лица!;)