Поехали...
- Поезд номер 101 Санкт-Петербург – Москва отправляется через две минуты,- возвестил голос из репродуктора.
Вокзал живёт. В этом месте не бывает времени суток. Глубокая ночь - не повод разговаривать шепотом. Здесь бывает только работа. А для нас - пассажиров это средоточие чаяний. Когда ты тут, ты движешься не только телом, но и душой, даже если твой поезд ещё не тронулся. Мысли уже где-то далеко впереди твоего вагона, там, за несколько сотен или больше километров. Какая она будет – встреча?
- Варуся, помаши тёте Даше.
Малявка помахала тёте, плохо понимая что происходит. Она просто с мамой и этого достаточно. Вокзал медленно качнулся, ритмично заторопился из нашего окна, подставляя на обозрение Лиговский бассейн, «Навалочную», «Сортировочную» и далее строго по указанному маршруту. Завтра будет новый вокзал.
Вагон, как обычно представлял собой когда-то лучший образец советского вагоностроения, сейчас же это был пыльный, несмотря на уборку, выцветший коробок. В нём ещё действовал закон «санитарной зоны», а так же закон «наглухо забитых окон на зиму» - монтажная пена выдавала своё присутствие неровной кромкой. Почти не дуло.
В нашем купе было трое мужчин, которые по случаю появления в своём «временном приюте» ребёнка с беременной мамой вели себя хорошо, то есть сразу легли спать и никто не посмел храпеть, за что отдельное спасибо. Варвара слушалась: съела творожок и быстро нашла пристанище на подушке, теряющей свою былую форму. Сколько голов она приголубила за свою долгую жизнь?
Утром, молодой человек напротив с интересом наблюдал за Варей. Мне даже показалось, что он сладко грустил и романтично мечтал о своём будущем чаде. О чём же ещё в такой ситуации? Было тихо. Двое других пассажиров растворились. Я радовалась, что нет женщин, которые пристают с вопросами, шуршат пакетами и излагают мало-увлекательный для меня рассказ о своей тяжёлой доле и родственниках в десятом колене.
Но в коридоре вагона нас нашла одна такая тётя.
- Как тебя зовут?- спросила она Варю.
На мой взгляд, и ежу понятно, что девочка маленькая и Хрен ответит, а не она. Наверно я придираюсь, потому что всех женщин в поезде воспринимаю, как опасный снаряд для разрыва мозгов. Варя молчала. Молчала я: вопрос-то не мне. Думайте сами, решайте сами. Ой, какая я противная.
К чему это я всё веду? К той встрече в завтра, которое уже наступило и здоровалось с нами, подмигивая солнечными лучами сквозь серые тучи.
ОН героически пробрался через утренние пробки без приключений, но именно на привокзальной стоянке бдительный полицейский остановил ЕГО и решил оштрафовать за отсутствие номеров. Кстати, товарищи имеющие авто с белорусскими номерами, будьте осторожны - номера нещадно крадут, оставляют телефон с требованием пополнить его счёт на 4-5 тысяч рублей и возврат имущества якобы гарантирован. Денег, конечно, не дали, а вот хлопот - на месяц вперёд.
Короче, наш папа задержался, мы самостоятельно выгрузились из зелёного вагончика и стали ждать. Перрон опустел. Через минуту знакомая фигура бежала по нему беспрепятственно, подставляя грудь прохладному утру. Варя увидела, узнала, заулыбалась и засверкала пятками. Это самая трогательная картина, которая никогда не надоест зрителям: на экране отец спешит к маленькой девочке, подхватывает на руки, смеётся и кружит в воздухе - счастье! Наезд камеры, рапид, ветер в волосах, глаза блестят, крупный план, объятия. Снято!
Я чувствовала подступающие слёзы. Брысь! Никаких мокрых носов! Только горячие поцелуи!
Варя не соглашалась слезать с папиных рук, и ему пришлось нести на себе всё сразу, а малявка смотрела на него преданными глазами и повторяла: «Папа, папа».
Я тихонько шмыгнула носом….
Вокзал живёт. В этом месте не бывает времени суток. Глубокая ночь - не повод разговаривать шепотом. Здесь бывает только работа. А для нас - пассажиров это средоточие чаяний. Когда ты тут, ты движешься не только телом, но и душой, даже если твой поезд ещё не тронулся. Мысли уже где-то далеко впереди твоего вагона, там, за несколько сотен или больше километров. Какая она будет – встреча?
- Варуся, помаши тёте Даше.
Малявка помахала тёте, плохо понимая что происходит. Она просто с мамой и этого достаточно. Вокзал медленно качнулся, ритмично заторопился из нашего окна, подставляя на обозрение Лиговский бассейн, «Навалочную», «Сортировочную» и далее строго по указанному маршруту. Завтра будет новый вокзал.
Вагон, как обычно представлял собой когда-то лучший образец советского вагоностроения, сейчас же это был пыльный, несмотря на уборку, выцветший коробок. В нём ещё действовал закон «санитарной зоны», а так же закон «наглухо забитых окон на зиму» - монтажная пена выдавала своё присутствие неровной кромкой. Почти не дуло.
В нашем купе было трое мужчин, которые по случаю появления в своём «временном приюте» ребёнка с беременной мамой вели себя хорошо, то есть сразу легли спать и никто не посмел храпеть, за что отдельное спасибо. Варвара слушалась: съела творожок и быстро нашла пристанище на подушке, теряющей свою былую форму. Сколько голов она приголубила за свою долгую жизнь?
Утром, молодой человек напротив с интересом наблюдал за Варей. Мне даже показалось, что он сладко грустил и романтично мечтал о своём будущем чаде. О чём же ещё в такой ситуации? Было тихо. Двое других пассажиров растворились. Я радовалась, что нет женщин, которые пристают с вопросами, шуршат пакетами и излагают мало-увлекательный для меня рассказ о своей тяжёлой доле и родственниках в десятом колене.
Но в коридоре вагона нас нашла одна такая тётя.
- Как тебя зовут?- спросила она Варю.
На мой взгляд, и ежу понятно, что девочка маленькая и Хрен ответит, а не она. Наверно я придираюсь, потому что всех женщин в поезде воспринимаю, как опасный снаряд для разрыва мозгов. Варя молчала. Молчала я: вопрос-то не мне. Думайте сами, решайте сами. Ой, какая я противная.
К чему это я всё веду? К той встрече в завтра, которое уже наступило и здоровалось с нами, подмигивая солнечными лучами сквозь серые тучи.
ОН героически пробрался через утренние пробки без приключений, но именно на привокзальной стоянке бдительный полицейский остановил ЕГО и решил оштрафовать за отсутствие номеров. Кстати, товарищи имеющие авто с белорусскими номерами, будьте осторожны - номера нещадно крадут, оставляют телефон с требованием пополнить его счёт на 4-5 тысяч рублей и возврат имущества якобы гарантирован. Денег, конечно, не дали, а вот хлопот - на месяц вперёд.
Короче, наш папа задержался, мы самостоятельно выгрузились из зелёного вагончика и стали ждать. Перрон опустел. Через минуту знакомая фигура бежала по нему беспрепятственно, подставляя грудь прохладному утру. Варя увидела, узнала, заулыбалась и засверкала пятками. Это самая трогательная картина, которая никогда не надоест зрителям: на экране отец спешит к маленькой девочке, подхватывает на руки, смеётся и кружит в воздухе - счастье! Наезд камеры, рапид, ветер в волосах, глаза блестят, крупный план, объятия. Снято!
Я чувствовала подступающие слёзы. Брысь! Никаких мокрых носов! Только горячие поцелуи!
Варя не соглашалась слезать с папиных рук, и ему пришлось нести на себе всё сразу, а малявка смотрела на него преданными глазами и повторяла: «Папа, папа».
Я тихонько шмыгнула носом….
П.С. Даш, спасибо за подарки и приём. Теперь вы к нам!
Спасибо
Мама Таня (Москва)
Катюш, наверное сказывается твое нынешнее положение, но твои посты с каждым разом все больше и больше мелодраматичными становятся...Или мне так кажется...Но читать очень приятно, особенно про саму встречу. Так мило
04.11.2011
Ответить
Елена
Огромное удовольствие читать твои посты! Финал очень трогательный))) а про тёток в поезде улыбнуло)
04.11.2011
Ответить
