Про сознательное родительство
C супругом мы частенько спорим о современных родителях. Я уверена, что нынешнее поколение детей вырастет счастливым, потому что, по моим наблюдениям, родительство сегодня - это, все-таки, чаще осознанный выбор, а не реализация социальных установок. Муж со мной не согласен и считает, что я сужу лишь по своему кругу общения, а стоит за этот круг выйти, и на тебе - «залеты» в 16, плохо подавляемая ненависть к своим отпрыскам за испорченную молодость и психики, скрученные в бараний рог родителями, тоже, в свою очередь, нашпигованными комплексами, страхами и психологическими проблемами.
У психолога Людмилы Петрановской есть замечательная статья «Травмы поколений», где очень точно описаны все «симптомы» нынешних мам, которые так боятся чего-то своему ребенку недодать, так страшатся его недолюбить, что самобичеванию конца и края не видно. Вот и я ругаю себя постоянно. За то, что не хватило времени прочитать дочке новую книжку. За то, что оставила ее на два часа с мамой, чтобы сходить в спортзал. За то, что ей, наверное, скучно развлекать себя саму и совместное возведение пирамидки для меня — нет никаких сомнений — должно быть важнее приготовления ужина. И иногда за то, что не могу твердо сказать ей «нет», наперед зная, что еще чуть-чуть и из меня начнут вить крепкие веревки. Тут, конечно, могут возникнуть сомнения, не нашпигована ли я сама чем-нибудь сомнительным. Но, по мне, такая «начинка» куда безопаснее. Сознательное родительство — это однозначно моя песня, и простая мысль о том, что в моих руках сделать человека счастливым или хотя бы не сделать несчастным — незамысловатый рефрен этой песни.
Совсем недавно я с Нисой пролежала в инфекционной больнице. Удивительно, что именно здесь, в закрытом боксе на восемь человек, где так явно ощущается недостаток воздуха, человеческого отношения и общения, я утвердилась в своих мыслях и, пожалуй, выиграла затянувшийся с мужем спор. Тут я познакомилась с двумя замечательными мамами, души нечающих в своих дочерях. Все мы ровесницы. Одна живет в Саратове, работает в госучреждении, счастлива в браке, сейчас наслаждается декретом. Она перенесла замершую беременность и теперь не может и пяти минут прожить, чтобы не расцеловать свою годовалую дочь Варю и не пригладить ее русые кудряшки. Другая — армяночка, мама троих детей, ни дня не проработавшая по специальности медсестрой; живет в области и помогает мужу укреплять его строительный бизнес. Она не на шутку переживала, что ее дочь Ангелина расстроится, увидев, что у соседок по палате в отличие от нее игрушки есть, а потому всячески развлекала ее сподручными средствами. Вряд ли бы я общалась с ними в жизни (уж слишком мы разные), но наши схожие на родительство взгляды заставляли нас допоздна засиживаться за мамскими разговорами. И, кажется, круги общения здесь совершенно ни при чем.
Была с нами в палате, правда, еще одна дама с мальчиком - Антонина, повергавшая нас в шок ежеминутно. Ее трехлетнего малыша доставили в больницу с пищевым отравлением и температурой под 40. Каждый раз, когда ему приходили ставить систему, он, обессиленный вскакивал, пытался взобраться маме на руки и плакал, тоненьким голосом повторяя: «Мамочка! Мама! Ну не надо!». Беззубая мама стаскивала его с рук с раздражением шепелявя: «Чего ты как баба!». Артём спал почти на протяжении трех дней. И когда пришел в себя и пошел в туалет, а не на горшок у кровати, выяснилось, что ноги у него онемели. Мать наклонялась над ним и с раздражением говорила: «Ты чего? Совсем ходить разучился? Заново, как маленький будешь?». Мы аккуратно замечали, что после стольких дней лежания это вполне нормально, и его, напротив, хорошо бы поддержать. Она, слушая нас и наблюдая за нашими взаимоотношениями с детьми, старалась быть менее резкой, но ничего это, естественно, не исправило. Тоня отчитывала его за то, что он много писает; что он после трех дней голодухи позволил себе съесть 4 печенья, выпить 2 стакана компота и отказаться от супа; что после того, как он сходил на горшок, в палате невозможно воняет; что он неаккуратно ходит и все время спит. В перерывах между отчитыванием ребенка и сном она звонила мужу и, приглаживая сальные волосы, грозилась его кастрировать за то, что тот вместо поездки в больницу отправился на рыбалку. Незадолго до их выписки нам стало ясно, почему мальчик так боится врачей. Тоня рассказала, что Артём «такой глупенький, потому что он у меня в 5 месяцев с кровати на дубовый пол упал». В год ему сделали операцию (трепанацию черепа). «А меня, - добавила она, - по милициям затаскали». В последнюю ночь перед выпиской Артем проснулся и попросил попить. «Не мешай спать», - прошипела она и отвесила ему подзатыльник. Так наши надежды на то, что мамаша когда-нибудь измениться, растаяли.
И очень хочется думать, что это то самое исключение, подтверждающее правило.