"Детская эмансипация" или "Кризис трёх лет".....Что такое? Что с ним делать?

...очень мне нравятся статьи и книги этого автора....Прочтите, кого это касается или будет касаться, а то в интернете этой книги нет, я сканировала, старалась...

Понимаю, что само это словосочетание — «дет­ская эмансипация» — звучит юмористически, но так знаменитый «кризис трех лет» охарактеризовал автор этого без всякого преувеличе­ния выдающегося открытия Лев Семенович Выготский. Впрочем, ничего странного в этом словосоче­тании нет. Эмансипация, в переводе с латыни, - это освобождение от какой-либо зависимости. А то, что наш ребенок последовательно и неумолимо осво­бождается от нашей с вами — родительской — зависимости, — это, по-моему, совершенно понят­но. Освобождается, и еще как! Причем, происходит это освобождение этапами, режут этот кошкин хвост кусочками — в три годика чуток оттяпают, потом в семь, в десять, четырнад­цать...

Кризис трех лет трудно не заметить, потому как ребенок начинает прояв­лять негативизм, упрямство и строптивость. На первый взгляд, во всех трех случаях речь идет об одном и том же, но это не совсем так.

Негативизм — это очень, так сказать, особен­ное отношение ребенка к собственному желанию. Чтобы пояснить этот феномен, Лев Семенович рас­сказывает такую историю из своей практики. Де­вочка в возрасте чуть больше трех лет находилась в клинике, где работал ученый. Узнав, что врачи вре­мя от времени совещаются, она захотела, чтобы ее взяли на такую конференцию. «Девочка собирается туда идти, — пишет Л.С. Выготский. — Я пригла­шаю девочку. Но так как я зову ее, она ни за что не идет. Она упирается изо всех сил. "Ну, тогда иди к себе". Она не идет. "Ну, иди сюда". Она не идет и сю­да. Когда ее оставляют в покое, она начинает пла­кать. Ей обидно, что ее не взяли».

Думаю, многие родители узнали в поведении этой девочки своих собственных трех-, четырехлет­них детей. Ребенок хочет чего-то, но не может это­го сделать просто потому, что родители предложи­ли ему делать именно это. Они — родители — как бы украли у него соответствующую идею. А он не хочет делать, как ему говорят, он хочет делать сам. Но как, если родители согласны? Получается же, что это уже не его желание, а желание его родите­лей. И тут в голове случается катаклизм. Когда ребе­нок просто не хочет — это другое дело, такое слу­чается и в два года, и в двадцать лет. Но вот такое — «хочу, но не могу, потому что они мне то же самое предложили» — это только в три года бывает, в момент, когда сознание ребенка созревает настолько, что он начинает понимать, в каких случаях на­до говорить «я».

Ведь до трех лет дети называют себя в третьем лице: «Соня пошла», «Соня будет спать» и так да­лее. В три и дальше появляется: «я», «сама», «мне» и так далее. А это непросто, ведь это единственное личное слово каждого человека, только он сам мо­жет употребить его правильно. Я могу сказать о себе — «я», но я не могу сказать слово «я» за друго­го человека. И вот ребенок к этому созревает, а тут родители со своим: «пойдем туда», «сделай то»... А я?! Вот и получается катастрофа из катастроф. Поэто­му сюда же примыкает и упрямство «из принци­па»: если я сказал, значит, так оно и должно быть. Пацан сказал, пацан — сделал, пацан не сделал, па­цан — умер. Как пишет Л.С. Выготский: «Ребенок связан своим первоначальным решением». И это не то упрямство настойчивости, которое мы будем видеть потом, в более старшем возрасте. Нет, сей­час это именно — «упрямство следования своему решению».

Ребенок пока мало чего понимает в этой жизни, а поэтому, отрекаясь от своего «я», от своего реше­ния, он в каком-то смысле и по своему внутреннему ощущению теряет ту слабую, еще совершенно хи­лую личностную опору, которая только и начала в нем формироваться. И, конечно, он всеми силами, всеми правдами и неправдами цепляется за это зыбкое, новое, необычное для него ощущение «я», «моего», себя. А потому и строптивость здесь тоже по­является. Она не от вредно­сти, это протест супротив установленного порядка. По­мните, как в мультике промаленького ослика, который хотел стать бабочкой? Кто-то там ему подсказал, что для этого надо все делать наоборот. Сказали ему родители сесть за стол, он садится на стол. Сказали — есть макаро­ны, он давай их по комнате разбрасывать. Револю­ционер — одним словом. Весь мир насилья мы разрушим до основанья, а затем...

Это, цитируя все того же Л.С. Выготского, «как бы бунт против авторитарного воспитания, это как бы протест ребенка, требующего самостоятель­ности, переросшего те нормы и формы опеки, ко­торые сложились в раннем возрасте».

Неслучайно именно в этом возрасте дети, частенько, с таким неописуемым удовольствием цитируют разные под­слушанные ими скабрезности или некорректные выражения. Думаете, они понимают, что говорят? Нет, разумеется. Просто они знают, что это непри­лично и против правил, вот и идет в ход эта «рево­люционная риторика». Однако же родители, как правило, не особенно вдаются в подробности и не пытаются понять истинных причин произошедше­го, а потому воспринимают подобный детский де­марш как оскорбление своего личного, родитель­ского достоинства и начинают ребенка прессовать. Ну, а тому как быть? Падать на пол и биться в исте­рике —это, как известно, единственно действенный метод. От бессилия. Умрем, но не сдадимся. В це­лом, здесь мы имеем налицо, я должен сказать, хо­рошее качество — борцовское. Только зачем ро­дителям так усердствовать-то, провоцируя это са­мое борцовское качество в своем ребенке? Непо­нятно. Собственными же руками вынуждаем его с нами сражаться!

У вашего ребенка проблема — вот что нужно понять. Он, бедолага, только-только почувствовал свое «я» и хочет это свое ощущение сохранить, по­нять, осмыслить, применить к делу. Чего его за это наказывать? Что в этом неправильного? А форма не устраивает? Ну, так вы попробуйте другую при­думать. Может, у вас лучше получится, нежели у матушки-природы. Только вот я почему-то силь­но в этом сомневаюсь. И что удивительно: тяже­лее всего переживают этот кризис дети, кото­рые воспитываются или в слишком строгих (тоталитарных, как говорят братья-психологи) семьях, или, напротив, в семьях слишком либе­ральных. Почему так? Да очень просто: в первом случае твое «я» постоянно фрустрируют, а во вто­ром — его сложно выказать, потому как нет ника­кого «сопротивления среды», и это тоже плохо, а потому и там, и там дети страдают.

И не случайно я вспомнил об этом, когда мы говорим об эмоции гнева. Ну может ли, скажите мне, пожалуйста, эмансипация случиться без како­го-либо проявления агрессии? Как вы себе это пред­ставляете — избавляться от зависимости и парал­лельно лучиться радостью и благорасположением?.. Глупость какая-то выходит, не может такого быть. Неизбежны сопротивление, напряжение, гнев, аг­рессия. Неизбежны! Вопрос — как на это реагиро­вать? И я с удовольствием отвечу, но у меня, как я и предупреждал, нет конкретной инструкции. Одна­ко же, если вы понимаете, что это не у вас пробле­мы с ребенком, а у него, у вашего ребенка пробле­мы, а это именно так, то задача решится сама со­бой, без всяких моих инструкций. Осознав это, вы психологически пойдете к нему навстречу, окаже­те ему эмоциональную поддержку, он почувствует, что все нормально, что небо на землю не падает и жить можно. А как только он это почувствует, его паника уйдет, а защита «нападением» будет уже не нужна.