У тебя ребенок есть?!

Выбралась я после затяжных морозов в «Детский мир». Ну, как в «Детский мир»… Ясно же, что пока до него дошла, рассматривала людей словно после заточения, в общем,  Робинзон  Пятницу так впервые разглядывал.

Везде скидки и распродажи, прям хоть дави жабу на корню и покупай шубу. Но на самом-то деле все мы знаем, что слово «распродажа» - это удачная маскировка лохотрона под названием «найди из какашки более-менее приличную по качеству вещь». И этой вещью окажется какой-нибудь платок расцветки «я надену все лучшее сразу», или трусики с перьями как у периферийной танцовщицы гоу-гоу.

Ладно, речь не об этом. Добралась я до «Детского мира», и окунулась туда по весь свой наспех стянутый на затылке хвост. Про свои впечатления от игрушек я уже писала, разве что в этот раз мою веру в светлое будущее России пошатнуло вот это:

Сразу оговорюсь, что несколько уродцев почему-то лежали среди игрушек для малышей от года. Честно скажу,  даже в руки брала. Вблизи выглядит еще ужаснее, настолько, что захотелось залезть в рядом стоящую палатку - туннель и притвориться мертвой.

Наконец, мои получасовые пыхтения увенчались успешной покупкой шапки, заодно, завязав на горле собственной жадности двойной узел, я приобрела небольшую книжку – алфавит, уж больно меня работа типографии покорила. Стою в очереди и вижу, как к кассе приближается девушка. На шпильках, с распущенными волосами и напудренным носом.  Короче, Клаудия Шиффер без троих детей на выданье. Впереди себя неспешно катит огромную корзину до отказа набитую банками, пачками и прочими детскими необходимостями. Всем своим видом, вплоть до удушливого запаха парфюма дает понять мамочкам, которые бегают в кроссовках и мыле до ушей по «детскому миру», что ее ребенок из тех, кто спит восемь раз в сутки, аккуратно кушает ложкой, не размазывая кашу по потолку, а про зеленые какули она знает столько же, сколько я про теорию хаоса. Ну и в помощниках у нее две бабушки, няня, гувернантка, муж и хомячок.

 Зрение вдаль у меня ни к черту, поэтому я молча уставилась в другую сторону, пока, наконец, не почувствовала на себе чей-то взгляд. Оглядываюсь – она смотрит, улыбается. И тут понимаю, что это моя одноклассница, с которой мы последний раз запускали в небо шарики на выпускном 11 лет назад. Все знают этот замечательный момент: вы друг друга вспомнили, но продолжаете делать вид, что незнакомы, потому что сказать нечего. Да и вопрос «как дела?» не подразумевает краткий отчет о жизни за последнюю десятку лет, а скорее вырывается независимо от желания и искреннего порыва души. А уж если совсем честно – как там дела друг у друга глубоко по фигу. Вот и стоишь с видом: «Валенки? Какие валенки?».

- Ба! Ты здесь?! Привет! – все-таки отмерла одноклассница, глядя своими расчесанными локонами на мой наспех стянутый хвост.

 Я вяленько подхватила. Следующий вопрос заставил меня вздрогнуть, и вспомнить о том, что с тактом у нее уже в школе были проблемы.

- У тебя ребенок есть?! Ну, надо же! А мне казалось, тебя только медали и дипломы до 30 лет будут интересовать!

«Ага, а еще изучение трудов Канта и доскональные подробности первого полета Гагарина в космос»?. – чуть не ляпнула я, но вслух задала сакраментальный вопрос о жизни.

Узнав, что моей дочке уже больше года, одноклассница едва не свалилась со шпилек и, нервно поправляя залаченные до каменного состояния волосы, сообщила, что им полгода. И, пока мы стояли в очереди, продолжала удивляться деторождению в моей семье, как будто я монашка, которая сбежала из кельи, поймала попутный ветер и совокупилась с ним, а ее ребенок – это норма.

 На обратной дороге вспомнилась мне реакция еще пары одноклассниц десятилетней давности, которых я встретила, будучи беременной, в поликлинике. Помню, первые красавицы класса искренне удивлялись и до последнего надеялись, что я пошутила, а живот – это результат безостановочной жратвы в течение месяца на спор.  Еще спустя восемь месяцев после родов катила я впереди себя коляску, а тут – отчисленная с первого курса института одногруппница. Дай Бог, пять предложений за все время друг другу сказали, а здесь кинулась ко мне, как к матери родной. Давай спрашивать, как жизнь? Муж первый? Квартира в ипотеку? Кредиты есть? Ребенок?!

Нет, я, конечно, все понимаю, кроме этого удивления. Ясно же, что с течением жизни приоритеты меняются. В садике, например, главная проблема не заснуть в сончас, чтобы тебя не посчитали маленькой, в первом классе – пройти на сантиметровых каблуках и не упасть, в пятом – чтобы не посадили за одну парту с двоечником Лешкой. В одиннадцатом – поступить в вуз на бюджет, в институте – сдать сессию, несмотря на то, что стипендии хватает только на горловину от желаемой кофты. Затем, уже на работе, ждешь отпуска, как манны небесной, чтобы съездить с подругой в Крым.  Ну а потом-то… свадьба, ремонт в квартире, две полоски, к черту работу!  Понимаешь, что все остальное – ерунда, по сравнению с тем, когда на отчего-то ставшим скользком животе звонко плачет твой комочек и между вами пока еще пульсирует пуповина. А рядом стоит муж в легком ознобе и немым вопросом в глазах: «Как мы ЭТО сотворили?».  

Так чему тут удивляться-то?! Все же очевидно. Или я чего-то не понимаю?