вам было больно в родах?
теория"Рождение- это страдание.
Готама.
Рождение- это страдание.
А не только сами роды.
Рождаться на свет так же больно, как и давать жизнь.
Когда говорилось "рождение- это страдание", Будда имел в виду не мать, а дитя.
А что касается ужаса рождения...
Ужас рождения- это не боль, а страх.
В материнском лоне существование ребенка имело два этапа, два сезона, противостоящие друг другу, как зима лету.
Сначала это был "золотой возраст".
Эмбрион- маленький росток, неподвижный. но непрерывно делящийся, который в один прекрасный день становится плодом.
Растение превратилось в животное: его поглощает движение, которое усиливается от центра туловища к переферии.
Деревце машет ветвями, плод двигается и наслаждается этим.
Пьянящая свобода.
Да, это золотой возраст: это маленькое существо не имеет веса, не имеет никаких преград, его носят воды и дают ему свободу птиц. живость рыб.
Его королевство не имеет границ, и не имеет преград его его свобода в течении первой половины беременности, яйцо растет быстрее самого малыша.
Если и коснется он слегка границ, то кажется, что они тут же до бесконечности отодвигаются.
У нас изображение счастливцев этого возраста: на их лицах выражение безмятежности и восторга.
Увы, отчего же вск в один день должно превратиться в свою противоположность!
Даже будучи принцем, даже в глубине пещеры не ускользнешь от закона.
Проклятый всемирный маятник!
Во второй половине беременности все меняется- ребенок начинает расти быстрее, чем содержащее его яйцо.
Он встречает стены.
Он об них бьется.
Вселенная захлопывается и сжимает свою добычу.
Из принца, правящего безграничной, бескрайней империей, ребенок превращается в узника!
Тюрьма! И какая тюрьма!
Такая тесная одиночная камера, что можно коснуться сразу всез стен.
Потолок так низок, что невозможно разогнуть голову.
Мерзкая судьба, неумолимая и непреклонная.
Что же делать? Смириться.
Ребенок приноравливается,пригибает голову, старается стать меньше.
Он и не знает, что это растет он сам!
Не может быть большего смирения, покорности, унижения. но вот тюрьма оживает и как спрут сжимает свою добычу.
Это сжатие будет длиться целый месяц, последний месяц беременности и мягко готовит ребенка к заключительной буре.
Сначала маленький узник пугается.
После первого испуга он привыкнет. И даже полюбит.
Почувствует вкус в этих ласках, этих объятьях.
То, что заставляло раньше дрожать, теперь навевает томление.
Когда это происходит, он дрожит от удовольствия, он покоряется, подставляет спину, нагибает голову.
Потому что это только ласки.
И однажды эта игра кончается..
Любимая волна превращается в ураган.
Сила, сжимающая ребенка, становится злой.
Она не обнимает его, а раздавливает.
Игра из радостной становится злобной.
!Меня больше не любят! Меня гонят!
Ты любила мпеня, а теперь давишь, толкаешь вниз, выдавливаешь, ты жаждешь моей смерти, ты хочешь, чтобы я выпрыгнул в эту бездну!"
Изо всех сил ребенок противится этому.
Только бы не покинуть, не выпрыгнуть...
Что угодно, только не эта пустота.
Но что сделаешь с этой огромной, сумасшедшей силой!
Сжатые плечи, втянутая голова, сердце, готовое разорваться, ребенок- не более чем сгусток страха.
Стены сжимаются снова.
Тюрьма становистя воронкообразным туннелем.
Этот ужас, не знающий больше границ, переходит в неистовство. Он весь- ярость.
Нужно, чтобы эта стена, о которую я разбивал голову- уступила.
Эта стена, жаждущая моей смерти.
А эта стена-это моя мать, которая носила и любила меня!
Чудовище нажимает еще сильнее.
О!Моя голова, вынесшая всю тяжесть несчастья, как она еще цела!
Конец близок, смерть очевидна.
Откуда же знать этому ребенку, что чем больше сгущается тьма, тем ближе свет жизни!
Ну же, чудовище, еще раз...
И тогда происходит взрыв. вспышка.
Стены рушатся, тюрьма исчезает.
Что это, взрыв вселенной? Нет. это я родился!
Вокруг меня пустота. Невыносимая свобода.
все раздавливало меня, сжимало. Но я имел тело, форму!
Проклятая тюрьма. моя мама, где она?
Без тебя от меня осталось одно головокружение, приди, вернись, дави, сжимая меня, но пусть я существую!
Ребенок переполнен тревогой по одной простой причине- ничто не держит больше его спину.
Эта спина сжималась изо дня в день, напряжение согнуло ее в дугу, и вдруг, внезапно, она освободилась.
Чтобы успокоить, убедить, умиротворить, нужно сложить, собрать маленькое тельце, защитить от пространства, дать ему от этой новой для него свободы ровно столько, сколько он может найти для себя приятным.
А куда кладут этого страдальца, ребенка, пришедшего из тепла, нежного чрева?
На чашу весов!
Крики ребенка усиливаются, публика в восторге-
"Вы слышите, как он кричит?!"
Теперь капли.
Мало того, что его глаза исколоты светом, их нужно защищать от инфекции, невесть когда исчезнувшей.
Ребенок борется, сражается, как одержимый. Но мы сильнее, мы взрослые.
И вот наконец-то ребенок один.
Потерянный в этой враждебной, непонятной вселенной, он задыхается от страха.
даже если к нему просто приближаются. он все равно дрожит и ревет белугой. Убежать! Спастись!
И тогда видят вещь необыкновенную- ребенок бежит.
Он не убежит далеко- ножки двигаются,но могут его унести.
И он уходит в себя. он изгибается, сворачивается в комочек, скрючивается.
И так складываются его ручки и ножки, что он снова принимает положение плода в утробе матери.
Увы, его снова заберут, чтобы одеть. Нужно быть элегантным, чтобы мама гордилась и терпеть ради нее все эти жмущие вещи.
На этот раз чаша выпита до дна.
Силы ребенка иссякли и он проваливается в сон.
Это- его единственное спасение, его единственный друг."
В этой книге еще рассказано о родах в полной тишине, чтобы не напугать ребенка и не мешать маме. Интересно, что пугались как раз женщины, не услышав истошного крика младенца. Да и я, признаюсь, обрадовалась, когда моя кнопка заверещала. Хотя после криков неонатолога :"Б..ть, это пи...ц какой", мне тоже было не по себе...
