90 лет политическому процессу по делу католического духовенства

В этом, 2013 году, исполнилось 90 лет скорбной дате – политическому процессу по делу католического духовенства. В ходе этого процесса один из священников, прелат Константин Будкевич, был приговорен к высшей мере наказания и стал первым мучеником Католической Церкви в Советском Союзе, а архиепископу Яну Цепляку высшая мера, под давлением общественности, была заменена на 10 лет тюремного заключения. Нужно заметить, что процесс по делу духовенства был типичным для того времени в Советской России. Так в обыденной жизни тех лет появились такие выражения как «поповщина», «контрреволюционер в рясе», «религиозный дурман» и прочее. Всё это было подготовкой массового сознания к тому, чтобы простой обыватель видел в священнике потенциального врага новой власти, с которым после этого можно было легко расправиться, завладев церковным имуществом и не вызывая при этом даже тени сожаления со стороны населения. Большевики в своих мечтах представляли, какие «фантастические ценности», накопленные в результате «религиозного гнета», хранятся в храмах и монастырях, но не знали, как их изъять. Вскоре подходящий случай представился: массовый голод 1921-1922 годов. Советская власть в 1922 году принимает решение об изъятии церковных ценностей из храмов и монастырей под предлогом борьбы с голодом. Голод действительно имел ужасающий размах и последствия, особенно в Поволжье, и с ним необходимо было бороться. Однако большевики посчитали недостаточным тех средств, которые выделяло духовенство в помощь голодающим и приняли решение описать всё имущество, посчитав его национализированным, а затем приступить к полному изъятию, что являлось кощунством и осквернением священных предметов и сосудов. Такие действия вызвали сопротивление духовенства и мирян и спровоцировали политические процессы. Есть сведения, что в эти годы было расстреляно без суда 14 тысяч священнослужителей и активистов церкви. При этом советская власть не делила Церкви на Православную и Католическую: страдали все. Католическое духовенство, законно считая, что для выдачи церковных предметов, являющихся священными, необходимо благословление и разрешение Святейшего Престола, сопротивлялось изъятию. Советская же власть видела в отказе проявление ярой контрреволюционности и, желая запугать непокорных, провела открытый политический процесс над католическим духовенством. Возможно при всей открытости, процесс и имел бы резонанс, но только в самой Москве, и новости о нем дальше столицы не распространились бы. Однако большевики решили осветить его в средствах массовой информации, опубликовав статью-репортаж в «Еженедельнике Советской юстиции» за 1923 год. При этом следует отметить, что «Еженедельник» выходил достаточно большим тиражом и распространялся по всем уездным и губернским городам страны. Освещение этого процесса продемонстрировало как карикатуру на правосудие, так и фигуры людей, заслуживающих глубочайшего уважения. В первую очередь это священник Константин Будкевич и архиепископ Ян Цепляк. Прелат Константин Будкевич родился 19 июня 1867 года в семье польских дворян, граждан Российской империи Юлиана и Марии. Спустя шесть дней, 25 июня, он был крещен в Креславском римско-католическом костеле ксендзом Светиловичем, получив имя Константин-Ромуальд. Будучи сыном достаточно образованных и обеспеченных родителей, желающих дать ребенку классическое образование, Константин окончил Люблинскую гимназию, что дало ему возможность поступить в 1886 году в Могилевскую Архиепархиальную Духовную семинарию, располагавшуюся в Петербурге. Выказав способности к учебе и отменные успехи, Константин сразу же был принят в Римско-католическую Духовную академию, по окончании III курса которой получил степень кандидата богословия. 26 сентября 1893 года Будкевич был рукоположен во священники. Можно сказать, что с этого дня карьерный рост молодого священника стал стремительно развиваться. В этом же году он становится викарием псковского римско-католического прихода и законоучителем местных учебных заведений. В 1896 году он – законоучитель Витебских мужской и женской гимназий. Спустя четыре года, в 1903-м, назначается викарием церкви Святой Екатерины в Петербурге и одновременно – законоучителем Павловского института. С 1905 года о. Константин – уже настоятель того же храма, приход которого был самым большим в столице. При храме Святой Екатерины было создано Благотворительное Общество, которое возглавил отец Константин. При этом необходимо заметить, что доходность прихода при новом настоятеле возросла до 200 000 рублей в год, и ревностный пастырь поспешил потратить эти деньги на опеку детских приютов и образование неимущих детей, и не просто образование, а то, которое, например, давало девочкам право работать сельскими учительницами. За пять лет, с 1905 по 1910 год, бесплатное или частично оплачиваемое образование получило 2000 детей. 31 мая 1910 года священник Будкевич был возведен в звание почетного каноника Могилевской епархии, с правом ношения дистинкториального креста и присутствия в Могилевской Римско-католической Духовной Консистории. С 1914 года он – почетный член Постоянной комиссии Санкт-Петербургского Совета детских приютов. А в годы Первой мировой войны, будучи на должности Петербургского декана и не получая жалования, прелат Будкевич не оставлял без внимания детские приюты, понимая, что детям в эти годы приходится тяжелее всего еще и потому, что многие приюты были эвакуированы из прифронтовой полосы, а при переезде на новое место необходимо было помочь им в устройстве. Так же заботой священника стали польские беженцы: он возглавил Польское общество помощи жертвам войны. Имея возможность покинуть Россию после событий 1917 года, отец Константин не сделал этого, а принял советское гражданство. Будучи сыном своего народа, он чувствовал ответственность за тех соотечественников, которые оказались в период лихолетья на советской территории, и считал своим долгом помогать им. В 1918 году, отделив Церковь от государства, правительство большевиков приняло решение о передаче церковного имущества и кладбищ местным Советам, а метрических книг – органам ЗАГС. Для этой цели в Комиссариат юстиции Петрограда был приглашен прелат Будкевич, где он занял жесткую, бескомпромиссную позицию, заявив, что без согласия Святейшего Престола никакой передачи храмов и имущества быть не может. После учреждения в январе 1919 года Центрального Комитета римско-католических общин Могилевской архиепархии, а особенно после того, как в апреле 1920 года чекисты ворвались в храм Святой Екатерины, избивая верующих, при этом арестовав 200 человек, отец Константин сделался последовательным оппонентом беззаконий советской власти. Власть требовала от прелата Будкевича регистрации общины в «церковном столе» столицы, от чего он постоянно отказывался, т.к. понимал, что регистрация требовала поименного указания всех членов с адресами проживания, а это грозило им арестами со стороны ЧК. Когда в начале 1922 года была закрыта церковь Святого Сердца Марии, а имущество ее национализировано, отец Константин принял решение спасать храмовые ценности. Вместе с прихожанами он сумел тайно переправить часть наиболее ценного имущества в польское представительство. Бескомпромиссность прелата в отношении большевиков дала повод Советам считать его врагом. 28 декабря 1922 года, вместе с архиепископом Цепляком и прелатом Малецким, решением Революционного трибунала, он был арестован, а 5 марта 1923 года совместно с четырнадцатью священниками перевезен в Москву. В Москве с 21 по 25 марта 1923 года прошел показательный процесс, на котором отец Константин, обвиненный в шпионаже и создании тайной контрреволюционной организации, был приговорен к расстрелу. Вместе с ним к высшей мере был приговорен и архиепископ Цепляк, но последнему смертная казнь под давлением общественности была заменена на 10 лет тюремного заключения. Приговор Московского трибунала прелат Будкевич воспринял совершенно спокойно. В ночь с 31 марта на 1 апреля 1923 года священника Константина Ромуальда Юлиана Будкевича не стало. Будущий архиепископ Ян (Иоанн) Цепляк родился 17 августа 1857 года в городе Домброва Бендинского уезда Келецкой губернии. Следует отметить, что Ян был достаточно одаренным ребенком, а затем и юношей. Так, закончив в 1878 году Кельцкую семинарию, он поступил в Петербургскую Римско-католическую Духовную академию, где специализировался на кафедре догматической теологии. По окончании академии был ее библиотекарем. В 1897 году у него была возможность занять пост ректора Келецкой духовной семинарии, но царская власть воспротивилась этому, зная о его выраженных пропольских настроениях. По этой же причине он в 1909 году был уволен с поста Председателя духовных коллегий Санкт-Петербурга. В годы Первой мировой войны священник Цепляк стал администратором Могилевской архиепархии, активно занимаясь при этом благотворительной деятельностью. Февральскую революцию 1917 года он встретил с воодушевлением, полагая, что Россия, наконец, вступила на путь свободы, счастья и процветания. Но он глубоко ошибался, надеясь первое время, что большевистские Советы принесут стране еще большую свободу. В 1919 году Цепляк стал архиепископом-митрополитом Могилевским. В 1920 году он был арестован ЧК в Петрограде, но в вскоре отпущен, т.к. завил о признании новой власти. Однако на свободе он оставался недолго, поскольку верно следовал указаниям представителя Ватикана, возражавшего против заключения каких-либо договоров с советской властью. В 1922 году архиепископ Цепляк отказался помогать большевикам в изъятии церковных ценностей. В том же году его арестовали, а на показательном процессе в марте 1923 года он был признан виновным в руководстве контрреволюционной организацией, которая провоцировала прихожан к выступлению против советской власти, и приговорен к высшей мере наказания – расстрелу. Однако протесты мировой общественности вынудили советские власти заменить расстрел на 10 лет тюрьмы. В 1924 году архиепископ Ян Цепляк был освобожден и выслан в Польшу. Умер он 17 февраля 1926 года в США. Советская пресса моментально отреагировала на решение суда. Если в ночь с 31 марта на 1 апреля 1923 года прелат Будкевич был казнен, то уже 5 апреля этого же года вышел № 13 «Еженедельника Советской юстиции» со статьей «Блаженные отцы, святые каноны и… папа римский». Статья написана анонимным автором, подписавшимся «С. З-цев.». Будучи победителями, большевики с высокомерием взирали на побежденных и могли себе позволить выставлять их в выгодном для себя свете. В начале своей статьи автор рисует портреты подсудимых: «Их достаточно много – 14 человек. Они все однообразно характерны. В черных католических сутанах, тщательно выбритые, по большей части с здоровым румянцем на щеках, коротко выстриженные или гладко причесанные – таков их внешний облик. Отпечаток какой-то схоластической изощренности сквозит в их чертах. Среди них выделяются две фигуры. Первый – это архиепископ Цепляк. Одетый в те же облачения, что и другие, он носит и знаки высокого отличия. На нем, на макушке, маленькая бархатная кардинальская шапочка малинового оттенка, такая маленькая, что дивишься, как она там держится. Он подпоясан широким красным поясом. Его физиономия – образец иезуитского отпрыска со всей присущей последнему хитростью, выдержкой, ехидством и умением держать себя даже в самых тонких положениях. Но, ведь, где тонко, там и рвется. И вот в самых, казалось бы, тонких местах и среди умело проходимых им подводных камней ему пришлось в ходе процесса понести урон, ибо государственный прокурор товарищ Крыленко сумел заставить его после длительных уверток ответить ясно и безоговорочно на поставленные ему вопросы». Далее описывается вина подсудимых: «В чем же обвиняются ксендзы? Некоторое время спустя после издания декрета об отделении церкви от государства и школы от церкви, в Питере католические церкви организовались с совершенно определенной целью противодействовать мероприятиям советской власти при проведении этого декрета в жизнь. Однако пассивное вначале противодействие мало-помалу переходило в активное сопротивление. Ксендзы один за другим отказываются допустить представителей власти к поверке по описи церковного имущества, заявляя, что это святотатство… Основные пункты, вокруг которых разгорелся мятеж, – отказ от подписания договоров на пользование костелами и их имуществом, самочинное и незаконное преподавание закона Божия несовершеннолетним и сопротивление изъятию ценностей в компанию помощи голодающим. Судебное следствие подробно изучает деятельность всех подсудимых в отношении этих пунктов обвинения, как в целом, так и поодиночке». Автор с сарказмом приводит доводы подсудимых: «Почему они не подписывали? Очень просто. Без благословления папы римского они не могут дать подписи. Вот если бы советская власть позаботилась о высоких религиозных чувствах правоверных католиков, так она бы, видите ли, вошла в переговоры с его святым величеством, папой римским, так всё было бы благополучно. Но к великому католическому сожалению, она только издала декрет об отделении церкви от государства и заставила самих ксендзов выполнять его по пунктам». Далее автор делает вывод в отношении священников: «Ну, и иезуитская изворотливость!» В чем же она выразилась? А в том, что в первые месяцы советской власти ксендзы подписывали договоры, в надежде, что через два-три месяца власть слетит. «Но советская власть никак не слетела. Мало того, что не слетела, а еще заставила их подписывать постоянные договоры». На что ксендзы отказывались, ссылаясь на каноническое право, по которому распоряжаться имуществом, может только римский папа. Да и архиепископ подтвердил это право. «Из допроса Цепляка выясняется, что каноническое право, на которое так охотно ссылаются подсудимые, восходит к средневековью и отражает эпоху борьбы папы с императором, эпоху борьбы за светскую, государственную власть. Принимались ли главой католической церкви в республике трудящихся какие-либо меры к согласованию канонов с советскими законами? Вступал ли он в переговоры с советской властью по этому поводу? Нет, отрицательно отвечает “блаженный” Цепляк. Он предпочитал иную позицию. Экстерриториальность, сверхгосударственность – это более мирилось с достоинством католического иерарха. И он вел свою политику». Далее следует обвинение в том, что когда некоторые ксендзы обращались к архиепископу по поводу проведения описей имущества за разъяснением, то он отвечал: «Требование незаконно. Описи не представляйте». «Предметы культа священны, всякое прикосновение к ним – святотатство, их даже ни описывать, ни поверить нельзя». И, конечно, самое главное «преступление», в котором прелат Будкевич и архиепископ Цепляк были обвинены: создание мнимой контрреволюционной организации. За это их и приговорили к высшей мере. «Католическое духовенство провело целый ряд совещаний, вдохновителями которых были Цепляк и Будкевич. Целью их было сплотить организационно питерских ксендзов для противодействия проведению в жизнь декрета об отделении церкви от государства. Был выдвинут проект создания приходских комитетов во главе с настоятелями костелов – ксендзами. Структура явно противоречащая закону. Центральный комитет должен был координировать действия остальных ксендзов. На совещаниях разбирались вопросы политического характера. Протоколы составлялись ксендзом Будкевичем… Сношения с иностранными державами поддерживались архиепископом Цепляком…» Подводя итог своей статье, автор пишет: «На анализе этих пунктов и построил свою речь государственный прокурор тов. Крыленко. Защитниками подсудимых выступали Комодов и Бобрищев-Пушкин. Первый анализировал психологию подсудимых ксендзов, объясняя их деятельность недостатком гражданского мужества, чтобы прямо пойти против духовной власти. Второй оспаривал контрреволюционность их преступлений, считая, что они не имели, в конечном счете, целью свержения советской власти. В результате длительного совещания Верховный Суд приговорил Цепляка и Будкевича к расстрелу». Внизу под статьей имеется сноска «Постановлением Президиума ВЦИК приговор в отношении подсудимого Цепляка заменен 10 годами лишения свободы со строгой изоляцией. Будкевичу осталась та же мера наказания». Ныне минуло ровно 90 лет с момента вынесения приговора. Время расставило всех и вся по своим местам. Кто-то так и остался неизвестным «С. З-цев», кого-то осудила история, показав лик истинного палача, а кто-то стал первым мучеником Католической Церкви в уже не существующем государстве – Советском Союзе. Владимир Ряполов г. Воронеж

Источник