и такое бывает;)))

Итак, жила-была на свете некая молодая дама по имени Катя. И были у Кати муж, сынишка и любовник по имени Павел Алексеевич. История случилась, когда сынишке только что стукнуло полгода. Справедливости ради нужно заметить, что Катькин муж к своей, сильно располневшей после родов половине, изрядно охладел. Зато любовника ее формы приводили в детский восторг. Павел Алексеевич был мужичонка не крупный и по закону сохранения массы обожал пышных женщин. И все было бы хорошо, если бы не соседка.

Соседку звали Зиночкой, и по ней плакали все разведки мира. Зиночка могла вести слежку одновременно за всеми соседями. Она всегда знала кто, куда, зачем и когда. Особенный интерес она проявляла к Катьке, поскольку так уж сложилось, что Павел Алексеевич, Катькин муж и Зиночкин муж работали в одной конторе. И в голове Зиночки давно уже роились вполне справедливые подозрения. В связи с этим, Катькины встречи с Павлом Алексеевичем проходили в условиях двойной конспирации. Перенести свидания в какое-нибудь тихое место не позволял сынишка, которого никак нельзя было ни оставить без присмотра, ни взять с собой. Приходилось встречаться на квартире у Катьки. Помогало любовникам то, что по понедельникам с утра Зиночка уезжала в тренажерный зал. Как только Катька видела выходящую из подъезда соседку, она тут же звонила томящемуся поблизости любовнику и сообщала, что слежка на пару часов снята. Павел Алексеевич на всех парах мчался Катьке, и преступная парочка предавалась телесным утехам. Ребенок в это время мирно спал в коляске на балконе. Все шло гладко, но однажды... В разгар страстей, когда вся одежда уже валялась на полу, раздался телефонный звонок. Не предвидя никакой грозы, Катька сняла трубку. И услышала голос Зиночки! Эта зараза сообщала, что сейчас зайдет к Катьке по делу. Запинающимся от ужаса голосом Катька спросила, почему та не в спортзале.

- Да понимаешь, - весело прощебетала Зиночка, - я на полдороге

обнаружила, что кошелек дома забыла. Пока вернулась, то се, короче

передумала ходить. Ну я к тебе сейчас спущусь?

- Давай, - согласилась побелевшая Катька. Никакой разумной причины для

отказа она придумать не смогла.

Из разговора Павел Алексеевич понял, что он попал в ситуацию, о которой даже в анекдотах не рассказывают. Лучше бы его застукал Катькин муж. Ну сломал бы пару ребер, подумаешь. Зиночка была в сто раз хуже. Она немедленно поставила бы в известность весь белый свет, что неминуемо повлекло бы за собой развод не только Катьки с мужем, но и Павла Алексеевича с женой. Сам по себе развод его не пугал, даже где-то радовал. Проблема была в том, что супруга Павла Алексеевича, дама более чем свирепая, наверняка бы постаралась отсудить у него половину имущества, нажитого тяжким трудом, а иногда и воровством. Это неминуемо означало крах бизнеса, который кормил не только семью Павла Алексеевича, но и семьи Катьки и Зиночки. Словом, это была катастрофа...

Катька опомнилась первая. Шмотки и любовника она выпихнула в спальню, где на балконе мирно посапывал ребенок. Сама накинула халатик и предстала перед соседкой вполне респектабельной молодой мамашей. Но Зиночка вмиг учуяла, что что-то не так.

- А дите где? - подозрительно спросила Зиночка.

- Спит на балконе, - спокойно ответила Катька.

- Ну ладно, слушай, - оживилась Зиночка, - я давно тебя хотела спросить,

ты мне свой сиреневый костюмчик не продашь? Ты так поправилась,

наверняка в него больше не влезешь...

- Ну что ты, - не менее оживленно ответила Катька. - Он очень

молодежного фасона, тебе не пойдет такой.

<Сука>, - одновременно подумали обе женщины, ласково улыбаясь друг другу.

Тем временем в спальне Павел Алексеевич грустно натягивал на себя одежду. Размышлял он о том, что в его возрасте такие стрессы уже ни к чему, что эта толстозадая Катька не стоит затраченных на нее нервов... Впрочем мысль о Катькиной заднице несколько спутала ход его размышлений.

И он обнаружил, что до сих пор держит свои трусы в руке, хотя брюки уже успел надеть. О том, чтобы вернуться домой к жене без трусов не могло быть и речи. В его памяти жив еще был скандал, который закатила жена, когда он однажды вернулся из командировки в трусах наизнанку.

Чертыхаясь, Павел Алексеевич снова начал стаскивать с себя штаны. И тут... На балконе заплакал ребенок.

<БЛЯДЬ! > - молнией сверкнуло в мозгу незадачливого Дон Жуана. - Они же все сейчас сюда прибегут! И он заметался по комнате в поисках надежного убежища. Обстановка спальни состояла из кровати, трехстворчатого шкафа и пары крохотных тумбочек. Конструкция кровати никак не позволяла забраться под нее. В шкаф Павел Алексеевич лезть боялся. Он почему-то был уверен, что его там непременно найдут. Прыгать с балкона Павел Алексеевич не хотел. Жизнь ему была дороже чести. И он принял не стандартное решение... Катька, услышав плач ребенка, сначала дернулась в спальню, но вовремя вспомнила, что там отсиживается любовник. Некоторое время она делала вид, что ничего не слышит, но тут забеспокоилась Зиночка. Пару минут Катька уверяла ее, что дите спит, но тут Зиночка решительно двинулась в спальню сама чтобы убедиться, что ей ничего не кажется. Катька поплелась следом, надеясь, что ейный любовник человек опытный и успел схорониться в шкафу. Точно, в спальне никого не было. Дите уже орало вовсю, и Катька выбежала на балкон. А Зиночка повернулась к шкафу.

- Ну-ка, где тут твой костюмчик, я его сейчас посмотрю повнимательнее. -

С этими словами Зиночка распахнула дверцы шкафа. Помертвевшая Катька, не

успевшая даже дернуться, чтобы остановить нахалку, увидела, что в шкафу

ничего нет, кроме висящих на вешалках шмоток.

Все когда-нибудь кончается. Ушла, наконец, назойливая Зинка, унося с собой злополучный костюмчик. Снова уснул ребенок. Уже совсем на грани истерики Катька выглянула с балкона. С высоты 11-го этажа ничего особенного внизу не наблюдалось. Все было спокойно. Ничего не соображающая Катька двинулась в обход квартиры. Павла Алексеевича нигде не было. Уйти он вроде бы тоже на мог. Куда ж он делся? И тут в тишине квартиры Катька услышала сдавленный хрип. Он шел из спальни. Долго Катька не могла понять, откуда именно. Наконец, она снова открыла шкаф.

В отделении для верхней одежды никого не было. Не веря себе, Катька открыла третью дверцу шкафа, где на полочках лежали свитера и прочие джинсы. И остолбенела. Из шкафа на нее смотрела голая жопа.

Сказался, наверное, пережитый стресс. Катька захохотала. Громко, истерически. Голая жопа издавала нечленораздельные, но явно недовольные хрипы. Отхохотавшись, Катька попробовала извлечь жопу, а также все остальные части тела своего любовника из шкафа. Оказалось, что это сделать очень трудно. Жопа была скользкая и плотно занимала собой весь просвет. Сверху и снизу жопа была зажата полками шкафа. Ухватиться можно было разве что за яйца, но Катька, повидавшая немало мужиков, понимала, что тут последствия могли быть непредсказуемыми. Пришлось ей вынимать полку, прижимавшую жопу сверху. Для этого пришлось выкручивать довольно много шурупов. Но в конце концов полка была снята, и взору Катьки предстал ее любовник, туго скрученный в позу эмбриона, с прижатым к груди подбородком. Тело любовника удалось раскрутить не сразу. Потом пришлось его долго массировать и оттирать жесткими полотенцами. Когда, наконец, Павел Алексеевич пришел в себя, он, поминутно поминая чью-то мать, рассказал, что он выкинул с одной из полок все шмотки, потом нырнул туда головой, лег на бок и подтянул ноги к груди, по дороге зацепив ногой дверцу шкафа, чтобы она закрылась. Когда соседка ушла, он попытался ноги вытянуть, но это почему-то никак не удавалось, а прижатый к груди подбородок не давал рта раскрыть. Так он медленно и затекал, пока его не раскрыла Катька.

Они больше не встречаются наедине. Изредка сталкиваясь в общих компаниях, они отворачиваются друг от друга. При этом Павел Алексеевич мрачнеет, а Катька с трудом сдерживает смех... ВСЕ!