Сейчас у него едва заметные усики над верхней губой, 41 размер ноги и 160 см роста и 54 кг веса. А одиннадцать с половиной лет назад в г. Тольятти в роддоме им. Баныкина появился на свет маленький мальчик весом 3100 г и ростом 51 см. Подумать только, как это было давно, а помнится все как вчера.
Мне было двадцать, шла сороковая неделя беременности и уже как пару дней у меня начались обильные выделения, что не могло не волновать меня. Анализ выделений указал на появление околоплодных вод, что стало стартом родовой деятельности.
Надо сказать, что женскими консультациями я себя не баловала, так как папа – врач сказал: «Ничего хорошего тебе там не скажут! Чувствуешь себя хорошо – никуда не ходи». Безграничное доверие своему отцу и отсутствие опыта позволило мне жить спокойно все 9 месяцев – защитить диплом, работать, заниматься сексом, путешествовать на самолете, водить машину – словом делать все то, на что давно бы нанесли табу перестраховщики-доктора из женских консультаций. Безусловно, я сдавала анализы, делала УЗИ, но без особого фанатизма. Договоренность с доктором из баныкинского роддома была заблаговременной. Заведующую патологией Назарову Элеонору Ивановну нам рекомендовали как специалиста высокой квалификации. Собственно к ней меня и привел мой папа за пару месяцев до родов. Элеонора посмотрела меня в кресле и вынесла вердикт: «Даааа, ваша девочка не создана для родов. Слишком узкий таз» - обратилась она к моему отцу. Мы с папой посмотрели на мою круглую попу, пожали плечами и уехали домой.
И вот спустя два месяца я вновь оказалась на пороге родильного дома, вместе со свекровью, которая несмотря на 100% подтверждение врачей, заверенное фотоснимком, что внутри меня мальчик, надеялась на внучку. Огромной «вязальной спицей» мне прокололи пузырь, из меня вылилась жидкость и мы поехали домой, потому что нас сказали «погулять» пару часов. Извещенный муж ушел в ванную и все два часа мылся, потому что от волнения начинал потеть, не выходя из-под воды. Я с едва ощутимыми схватками стояла под дверью и говорила «ну пустиии». Начитавшись в интернете, что всех рожениц бреют тупыми бритвами, мне хотелось сделать это сделать самой. Провозившись верхом на биде минут 10, из-за выпирающего баржей живота я не смогла дотянуться до места парикмахерского боя, и решила, что про тупые бритвы – враки. Решила накрасить ногти. Мне почему-то казалось, что это надо сделать обязательно перед встречей с сыном. Красным лаком я привычно накрасила длиннющие ногти на руках, изловчилась и дотянулась до кончиков ног и ... «Девочка моя, мы рожать едем?», - услышала голос свекрови. «Едем!», поцеловав какого-то неестественного мужа в щеку, ответила я. Через 20 минут мы стояли на пороге родильного отделения. Пока муж оформлял документы, меня побрили, сделали клизму. Клизмы нам делали параллельно с еще одной девушкой, которая жалобно каялась, что уже какала дома. Ей почему-то не поверили, и обеспечив себя гарантией сделали клизму насильственным путем. Далее меня отвели в родильную палату и попросили переодеться, протянув сверток бледно голубого ситцевого платья с разрезом до пупка. Такое ли я видела на модных сайтах про роды? Я подумала, что просто досталось без завязок и надела платье разрезом на спине. А что, гламурненько! Вообще, если честно, в это время мне было уже очень больно, потому что схватки давно начались, их сила и частота усиливались, но концентрироваться на боли мне не хотелось. Поэтому я старалась улыбаться. Вошедшая в палату доктор посмотрела на меня с недоумением, и прежде чем начать осмотр попросила принести медсестру канцелярские ножницы. Наверное не трудно представить, что такое – подстричь ногти огромными старыми ножницами, которые уже с трудом режут бумагу. Свежие красные кончики ногтей летели в разные стороны, а на моем лице было столько страдания, что медсестра войдя в мое положение куда-то сходила и принесла для меня пилочку. Собственно, доведением до ума маникюра я и занималась до родов. В промежутках, безусловно я немного страдала, потому что муж был рядом. Я даже кусала его руку. Я понимала, что вполне могу обойтись и без кусания, но он же должен был понимать как мне плохо. Он гладил меня по голове и говорил что-то нелепое, но приятное. А потом меня пригласили на родильный стол. Я как-то легла на него не очень удобно, о чем известила откуда-то появившийся в огромном количестве мед.персонал. Они сказали, что так надо. Я посмотрела на мужа, который стоял чуть живой в моем изголовье. Посмотрела на кончики красных ногтей на ногах, исчезающих за до жути смешными бахилами, которые натянула на меня девочка в больших очках. И мне как-то стало так хорошо! Как будто я впервые шла в первый класс, или первый ра летела за границу, или со мной вот вот случится первый поцелуй. Ну и пусть, что в щеку. Но он неминуемо будет. В меня вонзали иголки, брали мои руки чужими руками, вставляли в ладони металлические ручки и кричали в ухо: «Держи!» А потом медсестра по имени Татьяна Владимировна, так похожая на маму моей первой любви нежно, но уверенно говорила мне «Какай-какай!» А потом: «Отдыхай!» И снова: «Какай!» Я оглядывалась на мужа и спрашивала его: «Ну как ты?», - словно давно не видела и вот встретилась на остановке, случайно. А он был так сосредоточен, и что-то отвечал мне, не очень связанно. А еще в какой-то момент акушерка стояла рядом и вместо того, что мне дали держать в руку, я обняла ее за мягкую попу и мне было так комфортно, как будто я обнимаю маму. А потом появился мой сын. Он был в чем-то белом – такой классный, и я никак не могла предположить, что через 11, 5 лет он будет тяжелее меня на 4 кг и при каждом удобном случае будет таскать мать на руках. Собственно, увидев сына, я сказала всем: «Ну, мы пошли». На что мне возразили, что сначала я должна родить послед. Я не стала спорить и родила послед. А потом меня зашивали. Я сказала, что само зарастет, потому что было нестерпимо больно, на что мне снова возразили и я терпеливо подождала. А потом меня отвезли на огромном лифте, на каталке в шестую палату, где меня уже ждали муж и малыш. Мы взяли малыша, залезли на подоконник и показали его ожидающим на улице родственникам. После чего развернули мальчика – нам до смерти было интересно узнать, что же там получилось. Потом завернули, потому что нам все понравилось. Около трех ночей мы провели в роддоме. Медперсонал был очень внимателен и заботлив. Мне показали как брать подмышки ребенка и мыть ему попу. Я была немало удивлена, что детей можно брать как щенков. Ночью были сильные грозы. Детки в соседних палатах тоже не спали как и мой малыш. Уставшие мамы слонялись по коридорам, чтобы найти хоть кого-нибудь, кто бы взял хотя на время орущее чадо, чтоб поспать самим, но никого не находили. Это были первые пробы внедрения отдельных палат.
Прошло одиннадцать с половиной лет. За это время стерлись воспоминания о неудобствах беременной жизни, боли во время родов, о кровоточащих сосках в первый месяц кормления, о бессонных ночах. Но появилось как будто вчера, и осталось самое главное, то ради кого я совершу невозможное, без кого я не представляю всей своей жизни – это мое чудо навсегда – мой родной и любимый сын.
