Предательство любви - 2
О том, о сёмhttp://mne-bolno.ucoz.ru/publ/predatelstvo_ljubvi_2/1-1-0-50
Предательство любви - 2 Скачать А. Лоуэн. "Радость" * Если индивида физически ранил кто-то, с кем он не состоял ни в какой эмоциональной связи, то результатом является всего лишь физическая боль. У человека может быть физически изранено все тело, но боль при этом не затронет сердце, как это немедля случится в случае эмоциональной боли. Когда прерывается любовная связь, то мы оказываемся отсеченными от источника приятного возбуждения и жизни. Весь организм, включая и сердце, как бы сжимается. У такого человека возникает ощущение, что его жизнь находится под угрозой, а это порождает чувство страха. Нам удается пережить подобную угрозу нашему существованию лишь потому, что не все существующие у нас любовные связи оказались моментально перерезанными. Ведь если исключить грудных младенцев, то у всех людей, как правило, имеются в распоряжении связи с другими божьими тварями разных видов, а также с природой, с вселенной, с Богом. Я не верю, что без наличия хоть одной подобной связи человек вообще в состоянии выжить. 
* Те индивиды, кому удалось выжить после утраты любви в детстве, испытывают сильный страх перед разрывом имеющихся у них связей. Некоторые из таких лиц даже заявляют, что лучше плохие связи, чем никакие. Сама мысль о возможном одиночестве прямо-таки повергает многих в трепет. Она пробуждает в памяти чувства, существовавшие у такого человека в детстве, когда выживание было напрямую привязано к членству в семье. Помимо этого, она соотносится с тем фактом, что бытие в одиночку заставляет человека жить, что называется, в самой непосредственной, интимной близости к собственному Я. Если это Я является чем-то слабым, ненадежным и неопределенным, то бытие наедине с самим собой не доставляет никакого удовольствия. Однако чувство отсутствия безопасности, которое затрудняет человеку жизнь в одиночку, одновременно ставит его в невыгодное положение и при совместной жизни с другим индивидом. Такой человек нуждается в наличии связи для ослабления неизменно мучающей его эмоциональной боли, но эта боль никогда не снимается через посредство другого лица. В результате человек становится все более и более зависимым и подчиненным. В конечном итоге все это завершается физическим унижением, которое, впрочем, кажется отдельным людям предпочтительным по сравнению с эмоциональной болью от постоянного пребывания в одиночестве.
* Разрядка эмоциональной боли достигается с помощью плача, который облегчает и частично снимает состояние хронической зажатости в теле. Чтобы плач оказался эффективным, он должен быть столь же глубоким и сильным, как владеющая человеком боль, и он должен сочетаться с убежденностью данного человека в том, что поиски, кого-то, кто смог бы воскресить блаженство детства с его невинностью и свободным привольем, абсолютно безнадежны. Одновременно с плачем человек должен заниматься возведением более сильного и прочного Я, достигая этого за счет роста энергетики тела и более отчетливого восприятия собственного гнева. Жертва предательства будет в норме испытывать немилосердный гнев против предателя. Но как поступать с подобным гневом, если предателем оказывается один из родителей? Когда объектом предательства является маленький ребенок, выживание которого зависит от родителя-изменника, то гнев приходится подавить. Однако для того, чтобы подавить в себе столь мощное чувство, нужно «встроить» в свое тело колоссальное напряжение. Столь сильное напряжение подрывает в человеке ощущение собственного Я и увечит его способность проявить агрессивность при удовлетворении любых своих нужд и потребностей. А ведь без способности сражаться человек навсегда становится жертвой, которая видит в качестве цели выживание, а вовсе не обретение радости.
* Всякая проблема человека всегда манифестируется в его теле, поскольку именно оно и есть то, чем на самом деле является данный индивид. В биоэнергетическом анализе терапия всегда начинается с анализа телесных нарушений, которые затем соотносят с психологическими проблемами, присущими данному лицу. Лишь немногие люди осознают, в какой значительной степени их чувства и поведение обусловлены энергетической динамикой тела. В любой интегрированной терапии — то есть такой терапии, которая охватывает и тело, и разум, — первый этап заключается в том, чтобы помочь пациенту ощутить напряжения, существующие в его теле, и понять их связь с той психологической проблемой, которая его беспокоит.
* В любых обстоятельствах нанесение ребенку побоев представляет собой физическое унижение, и оно не должно допускаться. Это действие дает видимые результаты, поскольку ребенок становится запуганным — что не может не стать уделом любого ребенка, чувствующего собственное бессилие перед лицом разрушительной мощи какой-то высшей силы. Если данной силой является родитель, от которого ребенок целиком и полностью зависит, то вышеописанный страх становится неотъемлемой, органичной частью личности ребенка. Когда такой малыш вырастает и делается взрослым, то перед ним открыты два способа действий. Во-первых, данный индивид может занять пассивную позицию в надежде завоевать признание и обрести любовь за то, что он хороший, творит другим людям добро, требует для себя совсем немногого и никому не доставляет хлопот. Второй путь состоит в том, чтобы стать рьяным бунтовщиком и выбрасывать вовне ярость, скопившуюся внутри. На семейном поприще такие индивиды становятся злостными угнетателями своих безвинных детей и супругов.
* Имеются и такие личности, которые в зависимости от обстоятельств и складывающейся ситуации будут выбирать то одну, то другую из приведенных выше моделей поведения. Невротические модели поддерживаются иллюзией возможности отыскать того, кто, наконец, даст данному лицу долгожданную любовь, которую оно столь безысходно и безрезультатно ищет. Но никто не в состоянии по-настоящему любить подобных индивидов, поскольку они переполнены чувством вины и не любят даже самих себя; попытка полюбить их напоминает старания налить воду в решето. Трудно любить кого-то, кто не получает радости от собственного бытия и тем самым не может отреагировать на любовь радостью. Провал попыток установить с кем-то прочные взаимоотношения порождает тенденцию делать пассивных людей еще более пассивными, а разгневанных — еще более агрессивными. Отрицая предательство, жертвой которого он стал в свое время, человек, даже если подобное отрицание носит бессознательный характер, на самом деле предает самого себя и готовит почву под повторение во взрослом варианте грустного опыта детства.
* Чувство вины напрямую связано с подавлением гнева. Подобное подавление подрывает в теле добрые чувства и приятные ощущения. Вместо них человек испытывает смутное беспокойство, порождающее плохое самочувствие и ощущение того, что все идет не так, как надо. Наличие у человека чувства, что дела идут плохо или неверно, — это основа для возникновения у него ощущения вины. Невозможно чувствовать себя в чем-то виноватым, если человек «внутри», в глубинах своего Я чувствует себя хорошо. Ведь на чувство того, что дела идут скверно, налагается суждение по поводу самого себя: надо делать больше, стараться сильнее и чаще откликаться на нужды других.
* Когда женщина подавляет в себе гнев против отца за то, что тот предал ее любовь, этот гнев переносится на всех мужчин, даже если сознательно ничего подобного не декларируется и не делается. Чтобы разрушить указанную взаимосвязь, нужно действовать довольно тонко. Аналогично, те мужчины, которые подавили гнев против матерей, в детстве доминировавших над ними или же не сумевших защитить их от отцовской враждебности, позднее обязательно проецируют скопившийся в них гнев на всех женщин. Каждая женщина становится для них соблазняющей и в то же время кастрирующей их матерью. До тех пор пока указанный гнев не найдет своего выражения, этот мужчина не будет чувствовать себя свободным в такой степени, чтобы быть самим собой. В результате в любых своих взаимоотношениях с женщинами он всегда будет оказываться в невыгодном положении. Партнер описанных мною людей будет обвиняться ими в том, что их взаимные отношения не несут с собой чувства удовлетворения, хотя истинной причиной такого положения вещей будет ощущение неудовлетворенности, таящееся в самой личности этих индивидов. Обвинение партнера представляет собой предательство по отношению к дарованной тебе любви. Чтобы любовные отношения действительно срабатывали и давали человеку то, что он ждет от них, ему нужно привнести в эти отношения чувство радости. А это, в свою очередь, требует от него следующего — освободиться от ощущения вины и обрести свободу выражать свои чувства непосредственно и должным образом. Для этого человек должен глубоко познать собственное Я, что является едва ли не главной целью терапии. Сексуальное злоупотребление.
Сексуальное злоупотребление представляет собой наиболее отвратительную форму предательства любви, поскольку сексуальность является нормальным выражением любви. Носитель этого злоупотребления приближается к своей жертве так, как если бы он или она предлагал ей любовь, но затем, воспользовавшись невинностью и/или беспомощностью избранной жертвы, он использует ее для достижения своих целей или для удовлетворения собственных, зачастую низменных потребностей. Наиболее разрушительным аспектом данного преступления является именно предательство доверия, однако физическое насилие вносит в эту деструктивную акцию дополнительную координату страха и боли. Те индивиды, которые подверглись сексуальному злоупотреблению, как правило, сохраняют рубцы от того, что им довелось испытать, на протяжении всей своей жизни. Наиболее серьезным из этих шрамов является то, что жертва подавляет в себе то, что ей довелось пережить, — поскольку она испытывает чувства стыда и отвращения по поводу случившегося. Однако результатом подавления указанных чувств является глубокое ощущение внутренней пустоты, путаницы и смущения, остающееся у такого человека. Жертвы сексуальных злоупотреблений не в состоянии капитулировать перед собственным телом или перед любовью, а это означает, что у них нет шансов добиться в своей жизни сколько-нибудь глубокого удовлетворения. Для них нет предприятия более опасного, нежели путешествие, цель которого — открытие самого себя. Лечение таких людей требует осознания указанной проблемы и особого внимания к ней.
* Насколько распространены и обыденны случаи сексуального злоупотребления? Это зависит от того, что именно мы подводим под это понятие. Статистические исследования, основывающиеся на анонимных анкетах, которые распространялись среди взрослых, указывают, что от 30 до 50 процентов респондентов сообщают о сексуальных злоупотреблениях, которым они подвергались в детстве. Если рассматривать в качестве сексуального злоупотребления любое нарушение частной жизни ребенка применительно к его телу и сексуальности, то, по моему убеждению, частота подобных случаев может даже превысить 90 процентов. Одна моя пациентка вспоминала о своих ощущениях стыда и унижения, когда в трехлетнем возрасте семья заставила ее позировать обнаженной («голенькой», как они выражались) для фотографии. Публичные комментарии по поводу развивающейся детской сексуальности также вполне могут трактоваться в качестве одной из разновидностей сексуального злоупотребления. Когда отец шлепает свою маленькую дочку по голой попке, то подобное действие, по моему убеждению, в такой же мере является актом сексуального злоупотребления, как и физического унижения. Если отец испытывает от таких своих поступков сексуальное возбуждение, ребенок прекрасно чувствует это. Одна из моих давних пациенток рассказывала, что однажды попросила мужа отшлепать ее по обнаженным ягодицам — и это возбудило ее в сексуальном смысле до такой степени, что последовавший за сим половой акт показался этой женщине наилучшим из всего того, что ей довелось испытать в этом плане. Данный случай являет собой типичный пример мазохистского поведения. Вне всякого сомнения, оно берет свое начало в том факте, что отец этой женщины, когда она была ребенком, шлепал ее именно так, и это вызывало у нее сильное сексуальное возбуждение. Истоки мазохистской или садистской практики, ассоциирующейся с сексом, лежат в детских впечатлениях, которые «впечатываются» в личность ребенка.
* Многие женщины непосредственно в ходе полового акта для облегчения достижения кульминационного пункта используют различные мазохистские фантазии, скажем, воображают, что их связывают каким-нибудь жгутом или привязывают к кровати. Я готов зайти в своих предположениях по поводу роли сексуальных злоупотреблений в детстве настолько далеко, что выскажу следующее утверждение: всякий эпизод, в котором взрослый бьет ребенка, имеет определенные сексуальные последствия.
* Однако на сегодняшний день мы осознаем, что многие случаи сексуального злоупотребления включают в себя непосредственный сексуальный контакт между взрослым человеком или подростком, с одной стороны, и ребенком, с другой. Мы говорим также о подобных случаях как о какой-то форме кровосмесительства, или, иначе говоря, инцеста. Там, где такой прямой половой контакт действительно имеет место, он производит весьма деструктивный эффект на личность ребенка, причем степень серьезности указанного разрушительного воздействия обратно пропорциональна возрасту ребенка — другими словами, чем младше ребенок, тем более тяжек причиненный ему урон. Я был буквально шокирован, узнав о таких случаях, где пострадавший ребенок был самым натуральным младенцем. Если сексуальное злоупотребление имело место в весьма юном возрасте, ребенок загоняет все воспоминания о случившихся с ним событиях куда-то очень глубоко, подавляя в себе все чувства, которые с ними связаны.
* Обязательным последствием подобного подавления становится долговременное омертвление некоторой части тела. Когда соответствующие чувства снова оживают, память пробуждается. * Явление отделения от собственного тела представляет собой диссоциативный (то есть относящийся к нарушению связей) психический процесс, типичный для различных шизоидных состояний, при котором сознательный разум перестает отождествлять себя с телесными событиями. При этом Я сознательного разума действует как наблюдатель того, что происходит в теле. Субъективное ощущение бытия обретающейся в теле личности, которая переживает некоторое событие или действие, у такого человека отсутствует. Связь между созерцающим Я и действующим Я разорвана. Причина такого разрыва заключается в том, что переживаемое, испытываемое носит слишком пугающий характер, чтобы оно могло быть интегрировано в состав эго, которое тем самым защищает себя, «отщепляясь» от данного переживания. В самых крайних, экстремальных случаях, когда страх доходит до настоящего ужаса, происходит еще более тотальный разрыв с телом, результатом которого становится состояние деперсонализации, характеризуемое как нервный срыв, могущий привести к шизофрении. * Любое злоупотребление маленьким ребенком, любое его унижение, будь то физическое или сексуальное, которое доводит ребенка до ужаса, ведет к его диссоциированию, отделению от собственного тела. * До тех пор пока все эти женщины останутся зафиксированными на поиске мужчины, который будет их любить и защищать, их будут использовать и унижать. Взаимоотношения таких женщин с мужчинами не могли переродиться в продуктивные. Мужчины реагировали на них как на сексуальные объекты, а не как на сексуальных личностей, поскольку сами эти дамы не воспринимали себя как личностей. Их чувство собственного Я было слишком серьезно повреждено тем, что в детстве их близкие так или иначе злоупотребляли ими сексуально. В людях, ставших объектами сексуальных злоупотреблений, существует сильное сопротивление тому, чтобы давать выход гневу против своего обидчика. Частично указанное сопротивление проистекает из чувства вины за участие в половых актах, независимо от того, носило ли это участие добровольный или принудительный характер. Однако оно проистекает также из страха перед самим гневом, который воспринимается как желание убить. Убийство родителя представляет собой самое отвратительное, гнусное преступление, хотя в данном случае именно родитель оказался предателем. К подлинному разрешению конфликтов, порожденных сексуальным злоупотреблением, можно прийти только через долговременную терапевтическую программу, в рамках которой обеспечивается контролируемая ситуация для выражения подспудного гнева.
* Исследования свидетельствуют, что дети мужского пола подвергаются сексуальным злоупотреблениям почти столь же часто, как и женского. Часть из них становится объектом насилия со стороны отцов, другие — со стороны иных взрослых мужчин, а также старших братьев. Когда такое событие имеет место, оно оказывает на личность мальчика точно такое же воздействие, как это бывает в случае девочек. Сексуальное злоупотребление мальчиком, исходящее от взрослого мужчины, подрывает зарождающуюся мужественность ребенка и заставляет его почувствовать себя опозоренным и униженным. Я, правда, не верю, что подобные происшествия рождают в личности мальчика гомосексуальную тенденцию, но слабость мужской самоидентификации, возникающая у мальчика как следствие таких событий, вполне может сделать его предрасположенным к указанной модели сексуального поведения. Ущерб, наносимый личности ребенка, вызывается в первую очередь эмоциональным воздействием испытанного потрясения. Страх, стыд и унижение представляют собой опустошающие чувства, особенно для ребенка, у которого нет путей избавиться от последствий удара, причиненного подобной травмой, и прийти в себя. Физическое унижение ребенка отцом, как это имеет место в случае повторяющихся телесных наказаний, оказывает на личность мальчика сходное воздействие и также должно рассматриваться как одна из форм сексуального злоупотребления. * Маленькие дети мужского пола подвергаются физическому злоупотреблению и унижению со стороны не только отцов, но и матерей. Никакой ребенок не в состоянии противостоять насилию, исходящему от матери или отца. Любое дитя будет неизбежно сломлено таким испытанием. Однако подобный слом весьма редко носит всеобщий, тотальный характер, поскольку последнее означало бы попросту смерть (впрочем, нам известно, что и такие экстремальные случаи также имеют место). В глубоких недрах тела ребенка остается существовать ядро сопротивления, которое служит для поддержания жизни и для обеспечения хотя бы элементарного чувства самоидентификации. Прочность указанного ядра зависит от того, как относится к ребенку родитель после того, как он злоупотребил им или унизил его. Разрядив скопившуюся в ней ярость, мать, к примеру, может испытать приступ горячей любви к ребенку, которого она только что унижала или которого использовала. Благодаря этому вредоносные последствия причиненного унижения или злоупотребления частично уменьшаются — в степени, пропорциональной мере ощущения ребенком такого рода «компенсаторной» любви. Если же малыш ощущает перманентно исходящую от матери неподдельную враждебность, которая доходит до холодного отторжения бедного ребенка, то он может превратиться в настоящего шизофреника. Дети на каком-то уровне осознают, что даже самые жестокие побои или физическое унижение предпочтительнее холодного отторжения, которое представляет собой эмоциональную смерть. По причине страха факты сексуального злоупотребления и сопутствующего ему возбуждения подавляются, и от них остается только импринтинг. Такого человека сильно влечет к повторению подобного опыта — часто в качестве того, кто злоупотребляет другими, но порой и того, кем злоупотребляют. Перенесение этих происшествий в сознание представляет собой первый шаг в высвобождении скрытой энергии. Вынесение глубоко захороненных переживаний на свет божий снижает степень стыда, давая человеку возможность прочувствовать свою рану и свой страх. Приятие обоих этих чувств — стыда и страха — даст ему возможность горько плакать и тем самым облегчить владеющую им боль, а также позволит впасть в гнев и тем самым восстановить свою цельность. Но для того чтобы этот гнев в самом деле очистил и освободил дух, он должен быть неподдельным и интенсивным. * Капитуляция в моем понимании означает, что человек «сдался на милость» собственных чувств. Когда пациент говорит о своем желании освободиться от давления, я не просто выслушиваю указанное сообщение, а четко подсказываю, что ему это не просто надо, но настоятельно необходимо. Человек должен подготовиться к борьбе за то, чего ему хочется, если он на самом деле намеревается получить это. * Роберт — пример мужчины, слишком тесно связанного с собственной матерью. Это был яркий, привлекательный человек, который оказался не в состоянии найти хоть какое-то удовлетворение в своей жизни или даже в целом мире. Ему хотелось выполнять какую-то важную работу, но у него не было такой возможности. Ему хотелось поддерживать глубокие взаимоотношения с какой-нибудь женщиной, но этого тоже не случилось. На каком-то поверхностном уровне Роберт чувствовал, что он — человек необычный, особенный, не такой, как все, но на более глубоком уровне ощущал постоянную опасность и страх.
* Возбуждение не могло свободно течь по его телу, и у него наблюдались выраженные напряжения в области таза, которые уменьшали сексуальный заряд этого внешне обаятельного мужчины. Его чувство собственной особости наглядно проявлялось в том, как он относился к людям. Я предпочел бы охарактеризовать его как обворожителя, как человека, который всех и вся стремится очаровать и пленить. В каждой ситуации он знал, что именно надлежит сказать и как это произнести — подобное умение свидетельствовало о присущей ему высокой степени контроля со стороны эго. Однако в результате Роберт боялся и не мог капитулировать перед собственным телом, перед самим собой и перед жизнью.
* Свое прошлое он описывал в следующих выражениях: «Энергия моей матери была в высшей степени исступленной и неистовой. С одной стороны, это весьма восхищало и возбуждало, с другой стороны — подавляло. Когда я попался в эти сети, то полностью потерял ощущение собственного Я.
* Мой брат крайне ревниво относился к материнской заинтересованности мною. Он был на три года старше меня и вдвое крупнее по габаритам. Братец избивал меня до полусмерти и всячески издевался — и физически, и психологически. У кого как — а вот у него наверняка не было ни малейших проблем с выражением своего гнева. Если он был рядом, я все время был настороже и очень боялся его.
* Чувствую, что в свое время пошел с матерью на какую-то «политическую» сделку, но при этом моему Я пришлось капитулировать. Мать убедила себя, что я — существо идеальное, которое не способно сделать ничего дурного и никогда не лжет. В то же самое время я постоянно лгал — впрочем, поступая в этом смысле точно так же, как и она. Но в нашем альянсе эти факты лжи как бы не замечались, выносились за скобки. По правде говоря, на самом деле все это было взаимным приятием взаимного разложения. Я тоже воспринимал ее как идеал. И отождествлял себя с нею».
* При подобных обстоятельствах Роберт вполне мог стать гомосексуалистом. Единственное, что спасло его, — это определенная степень самоотождествления с отцом, который в стремлении спасти сына пытался вмешаться в происходящее и как-то воздействовать на свою супругу. Однако в ответ на ее встречные угрозы отец уступал, отступал и в конечном итоге вообще обратился против Роберта, что позволило матери полностью овладеть сыном как своей собственностью.
* Последствия всего этого для мальчика оказались весьма деструктивными. Роберт рассказывал: «Я чувствовал, что нахожусь на грани сумасшествия, прямиком шагая в мир необратимого безумия. У меня вошло в привычку тщательно обследовать ее уборную и несвежее белье, носить ее бюстгальтеры и прочие женские шелковые штучки. Я был не в состоянии победить эту назойливую наклонность и не мог сдержать свое возбуждение; лишь позднее, когда я достиг подросткового возраста и начал проявлять интерес к своим приятелям, эта волна стала спадать».
* Став взрослым, Роберт смог вступить в обычный мир и попытаться построить для себя более или менее сносную жизнь, но это оказалось отнюдь не так просто, принимая во внимание степень повреждения его личности. Но он сумел выжить, а это означало, что он стал одним из бесчисленных молодых людей, которые борются за достижение успеха, но в их жизни нет ничего, что несло бы с собой реальное ощущение радости или удовлетворения. Те из них, кто смог обратиться к терапевту и приступить к лечению, — везунчики, поскольку у них все-таки имеется шанс преодолеть мучающие их проблемы и отыскать подлинный смысл жизни. Разумеется, как мы сможем убедиться в следующей главе, соответствующее путешествие вовсе не является ни простым, ни скорым. Я бы назвал его странствием в подземное царство или даже в преисподнюю, где похоронены наши самые сильные страхи — а именно страх перед безумием и страх смерти. Если у человека хватает мужества взглянуть в лицо этим страхам, то он возвратится из этого странствования в обновленный мир яркого света, где тучи темного прошлого для него отсутствуют.