Поиск
Вроде бы уже большой Тимошка порой вызывает у меня улыбку своими высказываниями.
- Мам, представляешь, забыл тебе рассказать, у нас на прошлой неделе была эвакуация (у них, действительно, была учебная пожарная тревога, о которой нас, родителей, заранее ти...
Лето - тягучее, неспешное, жаркое. Обожаю. Размеренный ритм жизни, не богатой событиями. Наслаждаюсь каждой минутой.
Из разговоров с Аней:
- Мам, ты - наша королева, папа - твой жених… А мы - ваши королята! Что-то подала ей и в ответ получила:- Даже не знаю, как тебя благодарить.
Смеюсь.
- Ань, а откуда ты такие выражения знаешь?
- А ты что, не знаешь? Если один человек другому что-то хорошее сделал, то тот должен сказать: «Даже не знаю, как тебя благодарить…»
Несколько дней назад мы с Аней впервые посетили стоматологию. Об этом бы хотелось рассказать поподробнее.
Анечка моя. Завтра мы ее крестим. Так получилось, что это единственный наш ребенок, кого не крестили так долго. А теперь решили, в один миг. Мы только выписались из больницы и поняли, что она гораздо чаще братьев попадает в руки врачей. Я хочу защитить ее. Не хочу «события», не хочу торжественности и застолья. И гостей не хочу. Хочу окутать ее коконом - невидимым, но очень прочным. Крестная мама - моя подруга, очень светлый человек. С крестным - проблематичнее. Предложила Сашке быть ее крестным, после того как прочитала, что это возможно. Но не увидела желания. Разумеется, настаивать не стала. Зато активизировался Тимофей. После того, как он узнал, что, вероятно, крестным будет батюшка.
- Не, мам, я не хочу, чтобы батюшка был крестным. Ну, он же не любит так нашего лялика, как мы.
- А ты хочешь?
-ДА!!!
Через полчаса, когда он собирался отлупить Аню, говорю:
- Тим, вот ты хочешь быть ее крестным отцом. Как же ты можешь ее бить?!
- Но я же пока еще не крестный отец.
Не знаю, как оно завтра сложится. Аня учится креститься, надевает Тимкин крестик и говорит: «Как же хорошо мне с крестиком!».
Я потихоньку прихожу в себя после нашей с Аней госпитализации. Впервые в жизни мы отлежали в больнице. Страшно. Уже не трогаю каждые пять минут ее лоб, уже не прислушиваюсь к ее дыханию во сне. Но ужасно осознавать, как все может измениться в один момент, как хрупко все.
Она стала капризной, избалованной и несносной. А я ничуть не злюсь и, как преданная собачка, исполняю все ее капризы с непроходящим ощущением счастья. От того, что есть она, есть капризы, что я могу целовать ее каждые пять минут. Ко мне вернулось то свежее ощущение счастья, которое испытываешь вскоре после рождения ребенка. Оно потом подзамыливается бытом, повседневностью, привычностью. И все идет по накатанной, и, кажется, что ничего уже не изменится… Все может измениться в один момент. И я рада, что после эдакого «бамц» по башке вновь все вернулось на круги своя. А чувства - зашкаливают. Первые дни после выписки чувствовала себя, как фронтовик после возвращения из зоны боевых действий. «Там» - все по-другому, «там» - вопрос жизни, а «здесь» - все неважное, потому что разве может быть важным «разобрать шкаф» или «помыть зеркало»?
Пусть эта болезнь наша станет эпизодом, который забудется совсем скоро.
Мой медвежонок пошел в первый класс. Хотела все написать по порядку, но он так смешит меня ежеминутно, что записать хочу все прямо сейчас. Провожаем его по утрам с Аней и пока он уходит в паре с кем-нибудь из таких же смешных первоклашек, она устраивает плач Ярославны. Бесконечно подбегает к нему, целует куда придется и говорит, что очень переживает, что Тимочку кто-нибудь обидит. А уже через два часа - я вновь у дверей школы встречаю его после уроков. За те пять минут, что мы идем до дома, в животе моем щекотно от смеха. Он очень важный, неторопливый, форма ему очень идет.
- Тим, ну расскажи, что сегодня было.
- Это долго рассказывать. Часа два.
Исходя из того, что на занятиях он был два часа, понимаю, что не понял, похоже, вообще, ничего.
- Тим, ну расскажи.
- Ладно. Попробую. Говорили о речи. Все вокруг - речь. Есть устная и письменная. «Устная» - это то, что говорят. Потому что «уст» - это рот.
Понимаю, что не все так плохо.
- Ещё сегодня у мальчика Паши был день рождения. Он нас угощал.
-Тим, а ему семь лет исполнилось или восемь?
- Думаю, семь. Если бы ему исполнилось восемь, мы перешли бы во второй класс.
Событий немало, поэтому сразу заводит речь о другом.
- Знаешь, сегодня день террориста. Нам рассказывали. В 1924 году всех школьников заперли в школы. И пугали их. Кричали, стреляли, визжали.
Не могу сдержаться и улыбаюсь столь вольной интерпретации трагических событий одиннадцатилетней давности в Беслане, хотя тема, разумеется, вовсе не смешная. Обиженно хмурится:
- В этом нет ничего смешного. Если бы их не победили, мы бы с тобой сейчас тут не разговаривали.
И тут же:
- А потом нас повели в столовую. Там давали булочку и чай. Представляешь, все просили добавку чая. А я думал, все будут просить добавку булочки…
Мечтательный взгляд.
Соседка интересуется, нравится ли Тимке в школе.
- Да не знаем пока, он же только два дня сходил.
- Не два, а уже три, - поправляет меня возмущенный Тимофей.
И я понимаю, какая это для него огромная разница…
Мы отдыхаем сейчас у родственников в Ставрополье. Давно не писала. Последние два-два с половиной месяца прошли в работе и ремонте новой квартиры. Она все еще завалена мешками и коробками, но уже приобретает все более приличный вид. И даже иногда возникает внутреннее ощущение, что она - моя.
Наш переезд в самом разгаре. Сейчас уже некогда думать и горевать, сравнивать две квартиры и рассуждать о правильности решения о покупке - сейчас надо действовать. Это напоминает мне роды: в преддверии их ты думаешь, как всё пройдёт, тревожишься, прокручиваешь разные варианты и работаешь над собой. А наступает момент икс - и уже не до философских раздумий, уже надо только решительно действовать - дышать и тужиться. И нет уже места сомнениям - только работа.
Завтра мы должны получить свидетельство о собственности и ключи от квартиры. И начать перевозить вещи. Пока же собираем коробки. Григорий заламывает руки и кричит, что мы ничего не успеваем, Анечка оплакивает каждую выкинутую вещь и при каждом удобном случае вытаскивает вещи из коробок и раскидывает их по всей комнате. Наш диванчик отдан дворнику… Наверное, это женское свойство - так привыкать к вещам. Мне немного грустно. Спустилась сегодня к соседям снизу - милейшим людям, четыре года терпевшим наши пробуждения в половине шестого утра, наши крики, доброжелательным и выдержанным, даже в момент протечки нашей ванны. Поблагодарила за терпение, подарила коробку конфет. Через пять минут после моего ухода этот самый сосед Владимир Иванович пришел с бутылкой шампанского в ответ… Какие будут соседи на новом месте?.. Знаю, что сверху там живет священник с тремя дочками, прямо рядом - дверь в дверь - полицейский… Здесь всё так душевно было.
У детей моих новый прикол. Чуть что - орут «Купите мне новую маму!» Или брата, или сестру, или папу. В общем, всё зависит от того, кто не угодил в этот момент. Не помню, от кого это пошло, но подхватили все. Едем как-то в машине. Аня надрывается, кричит: «Купите мне новую мамуууу!» Тимофей пытается её вразумить:
- Аня, не кричи, наша мама хорошая, не надо нам другой мамы. Наша мама самая лучшая… Да и денег у нас таких нет.»
Я сегодня с утра сфотографировал вид из своих окон. Вот лицей:
На этом поле Сашка и Тимка часто играют в футбол, у Сашки здесь проходит физкультура, я вижу из окна весь его путь в школу. Кстати, слева за лицеем рыжий - это дом, где мы купили квартиру.
Мне никогда не нравилась техника канзаши. Слишком все эти цветочки мне казались ненатуральными. Ну, вот, вообще, не привлекало меня это.
У нас грядут перемены. Мы купили квартиру.
Да, реальная жизнь настолько захватила меня, что на виртуальную не остаётся ни сил, ни времени.
Тем не менее, дети подрастают, удивляют, смешат, о них хочется писать. И я очень грущу, что упускаю это милое, забавное, смешное. Так быстро, к сожалению, забывающееся.
Тимка очень любит поесть. Это привело к тому, что мы имеем толстого ребенка. Это проблема, которая заслуживает отдельного разговора. Но наряду с этим есть у Тимки масса смешных высказываний о еде.
Смотрим с ним одну из последних серий «Сумерок». Бэлла и Эдвард после свадьбы приезжают на остров, где находятся в одиночестве в шикарных аппартаментах. Цветы, роскошная кровать, выход к океану… «Интересно, а где же у них кухня?» - задумчиво произносит Тимофей.
- Пап, у нас в садике есть девочка Света. Она не чистит зубы. Так у нее изо рта плохо пахнет, прям воняет. Да, знаешь, так воняет… Мне даже неприятно за ней хлебушек доедать.
Болтаем с Тимкой и Аней. Я предлагаю помечтать о летнем отдыхе, но говорить о нем не в будущем времени, а в настоящем.
- Мы приехали на море, - начинаю я. - Там теплая вода.
- Мы купаемся, плаваем, - подхватывает Аня.
- Мы хаваем, хаваем и совсем не думаем о похудании, - не задумываясь, подключается Тимофей.
Я уже, кажется, когда-то писала, как я засыпаю в момент рассказывания сказок и бужу сама себя каким-нибудь неожиданным поворотом, не предусмотренным сюжетом. Вот и сегодня. Спит Гриша. Сашка - в своей комнате. Тимка и Аня слушают вечернюю сказку в моем исполнении. Весь мой организм стонет: «Спааать!» Периодически я проваливаюсь в сон, но тут же выныриваю обратно, пытаясь поймать нить своего повествования. В один из таких эпизодов я просыпаюсь от собственной фразы:
- А какую вы знаете сказку про новогоднюю ёлку?
Вообще-то, сказка моя была про Кая и Герду, если что. Четыре глаза смотрят на меня в полутьме. Тимофей встревоженно:
- Ма, ты чего? Нет такой сказки. Ни одной.
Тимофей рассуждает:
- Саша меня ругает, потому что он большой. Аня меня бьет, потому что она маленькая… Я средненький, самый бедненький ребенок… Я как бы сирота, да?
Все никак не расскажу, что мы начали ходить в библиотеку. Несколько месяцев назад мне пришла в голову мысль, что неплохо бы туда записать детей. Это центральная детская библиотека в городе, я сама в нее в детстве ходила. А пару месяцев назад как раз и случай подвернулся. Мы с Аней и Тимкой ходили в театр кукол. А библиотека от него недалеко. Вот мы и отправились из театра в библиотеку.
