Была милиция полевая, а теперь морская будет!

Только я вернулась в отдел, стряхнула с себя сажу, прах и пепел и напузырила кофию, как звонок из дежурки:
- Собирайся, Юльчик, сейчас отправишься в морской круиз.
-   
- Всё-всё, машинка вышла, давай-давай, добра-добра!..
Чемодан-крыльцо-машина. Едем. Сзади, прижав к грудке портфель, сидит такой же заинтригованный следователь Петя. Водитель, кроме адреса, куда ему велено нас доставить, по существу ничего пояснить не может. 
Приезжаем в местный яхт-клуб. Прокурорский робко интересуется - что же, господа, опять давеча кто-то спьяну мимо яхты сиганул? Но нет. Нас берут под локотки двое дюжих бородатых мужчин в банданах, внешне не то байкеры, не то спасатели. И ведут к причалу. 
Интрига принимает неожиданный оборот, как для меня - потому что я дико боюсь открытой воды, - так и для Пети, у которого, оказывается, ярко выраженная  "морская болезнь". 
Нас облачают в какие-то старорежимные пенопластовые спасательные жилеты и, весело ухая, закидывают в катер. Следом зашвыривают припоздавшего опера из убойного. Кажется, он слабо сопротивлялся. Отчаливаем. 
Катер, кстати, всю дорогу вызывал у меня большие опасения. Был он маленький, низенький и хлипенький, подозрительно скрипел и кряхтел. Байкеры-спасатели и рыбак-проводник тусили на носу у штурвала, а мы жалкой кучкой сгрудились на корме, которая проседала так, что слегка опустив за борт руку, можно было зачерпнуть водицы. Ледяные брызги, ветер свистит в ушах, волны и течение такие, что от ужаса сводит ноги, а в животе делается звенящая пустота. Петя наш стал реально зелёного оттенка, и лишь присутствие дамы (то бишь меня) и дежурный нашатырь из моего чемодана сдерживали его рвотные позывы. Причёска дамы вмиг превратилась в путаное гнездо. Опер шёпотом творил молитвы. Все вымокли. 

Шли мы к дамбе Северного морского канала, где проходит фарватер. Там на одном из островков каменистой гряды рыбаки, один из которых сейчас сопровождал нас, обнаружили тело мужчины в лыжах.

Путь на довольно короткое расстояние со страху показался мне вечностью. Штормило, как и всегда на Финском, в темноте чуть не врезались в браконьеров, которые шли за корюшкой нам наперерез на утлой лодчонке без опознавательных огней... Петю, несмотря на все политесы и чудесные виды на Ваську и Кронштадт, таки вырвало в чёрную воду.
Сначала долго крутились вдоль берегов в поисках собственно места происшествия - небольшого острова, заросшего чахлыми деревьями. Потом из-за мощного прибоя долго не могли причалить. Потом пришлось в темноте, падая и матерясь, карабкаться по огромным, скользким, лежащим в воде валунам в поисках тела, а точнее - мумии в обломках лыж и в полосатой шапочке...
...Двойное печальное совпадение: погибший впоследствии оказался моей же предновогодней "потеряшкой": ушёл из дома кататься на залив, с собакой. Видимо, в пути прихватило сердце. Жена и сын рассказали, что замёрзшая собака вечером вернулась домой одна. А бедняга остался в снегах. Весной, когда всё растаяло, его вынесло в залив и прибило к этому острову.
Часто теперь представляю, как несчастная эта собака долго сидела возле своего хозяина, облизывая его лицо и тормоша холодным носом, пока инстинкт самосохранения не пересилил любовь и преданность человеку...

Дорога обратно оказалась ещё страшнее: море разыгралось не на шутку, нас упорно сносило в Невскую губу, и даже спасатели уже не балагурили, а мрачно помалкивали, не без усилий управляя катером. Когда вдалеке забрезжили огни причала, все выдохнули и чуть не захлопали в ладоши. В симпатичной и удивительно чистенькой бытовке спасателей полуобморочного Петю привели в чувство, всех напоили чаем с лимоном и айвовым вареньем и проводили до нашей "буханки". Без ложной скромности замечу, что на прощание спасатели выразили восхищение моим участием в операции и были допущены к целованию руки. Да уж, на фоне несчастного Пети я, наверное, и правда смотрелась героически)))

Ожидавший нас в тёплой тарахтящей машинке водитель живо поинтересовался:
- Ну как сплавали, доця?
- Плавает, Витя, говно. А мы, моряки, - ходим! Да, Пётр?
Порозовевший от чая Петя приосанился и значительно покашлял.