согласна полностью......

​Как думают дети

Я не психолог и ниженаписанное - просто мое видение. Это не теория, я не могу ее защитить, и ничего про это не читала, просто мне так видится.

Про то, как видят мир дети и что из этого вытекает.

Мне кажется, что когда ребенок совсем маленький, весь мир для него - это такой странный цветной узор, картина абстракциониста, ведь он совсем ничего не знает, что это большое темное пятно - это шкаф и он отдельно от белого пятна, стены, и он стоит, и открывается, и производит шум, и он неживой.

Мне кажется, перед ними течет этакая матрица из звуков, цветов, запахов и по мере роста, наблюдая, они начинают отделять лица от не лиц, а потом вдруг обнаруживают, что лицо и руки, которые к ним прилетают, - это все вместе мама, а потом, что мама может уйти, и она еще больше, и у нее есть еще куча всего.

Я помню момент, когда мой сын начал замечать, что я переодеваюсь, то есть он впервые отделил одежду от меня - показывал пальцем и смеялся над новыми платьями. А потом вдруг осознал колготки и расплакался - потому что у мамы вдруг исчезли привычные части тела и появились вместо них новые, а маленькие дети боятся перемен, и мне пришлось снимать и надевать колготки, чтобы он понял, что они - это тоже такая отдельная штука.

И так во всем: время начинает распадаться на спать и не спать, потом на день и ночь, потом еще на кусочки поменьше, и общие понятия "есть" постепенно делятся на кусочки и появляются завтраки, в которые едят кашу и тосты, и обеды, в которых еда распадается на первое, второе и третье, и так далее, пока весь мир не разложится на понятные кусочки лего.

Так к чему я это. Для меня понимание этого восприятия делает максимально понятным большинство "капризов" и прочих нелогичных требований. Мне кажется, что ребенок видит ситуацию в целом, как такую целостную инстаграммку, картинку. Знаете, как у нас бывает - вот если вспомнить собственное сильное впечатление - как в нем важны детали!

Вот, например, я помню как пустила лошадь в галоп по берегу моря, помню до сих пор, и в этой картинке есть все - и серый цвет неба, и шум шторма, и запах лошадиного пота, и взрывающая сердце радость полета и свободы. И если бы я еще раз оказалась в такой ситуации и мне бы предложили ехать не на лошади, а на осле? Или вместо шторма сделать жару и штиль? Вот мне почему-то кажется, что все мелкие ситуации для детей - гораздо более эмоционально насыщены, чем думаем мы, и они так же целостны и неотделимы.

И если мы когда-то впервые сказали малышу: "Это - твоя новая чашка", то вот эта синяя чашка и голос мамы, и гордость, которую он испытал, именно новизна какой-то этой эмоции - у него сложилось в этот отпечаток. И он снова и снова хочет пережить эту новизну гордости или чего-то еще, чего он, маленький, впервые пережил в какой-то момент с этой синей чашкой, а мы ему говорим: "Да, какая тебя разница, пей из желтой". НЕТ! Гордость, самостоятельность, первые осознанные ощущения "Я пью сам", не знаю, ощущения бортика пластмассы на губах, ручки чашки в руках, сока в ней - все это ОБЯЗАТЕЛЬНО, а мы говорим - "желтая", а мы говорим - "какая разница".

Или про время. Вот сидит он катает машинки, я говорю: "Пойдем ложиться, пора спать", он кричит: "Нееет, не хочуу". И я, глупая, занудно объясняю, что спать нужно. Но он не против спать, он против того, чтобы я разрушала что-то важное и здоровское, что происходило в этот момент. Он говорит "нет" отказу от радости катания машинки, всей этой радости тяжеленькой красной машинки в руках, как у нее колесики поворачиваются об ковер, интересно, и он сам их поворачивает и так, и сяк, а тут мама пришла и говорит: "Прекрати радость". Нет, мама, конечно, так не говорит, мама говорит: "Пойдем спать", но, по сути, мама говорит: "Прекрати радость". И если мама скажет: "Бери машинку с собой, пойдем наверх", то он с радостью пойдет, потому что он не против спать, он против - отдать машинку.

Знаете, как часто я прокалывалась на ерунде, пока не научилась об этом думать?

- Тесса, хочешь яблоко.

- Нет.

- Ты же хотела?

- Нет.

И тут ты понимаешь, что в двух руках у нее - новые пупсики, и яблоко - это не яблоко. Яблоко = в руке не будет пупсика. Поэтому я научилась смотреть на эти вещи и говорить: "Ты можешь положить пупсика в карман и поесть пока яблоко, а он в кармашке посидит". Я придумываю для нее новую интересную инстаграммку "я ем яблоко и пупсик у меня в кармашке", она уже предчувствует это новое ощущение - и самой положить его в кармашек, и чувствовать его через ткань платья, и знать, что он там, и думать, как он там, как в домике, и еще есть яблоко". И она подпрыгивает легонько от радости и говорит: "Да, да!", - и кладет пупсика в кармашек, и берет яблоко, которое секунду назад не хотела.

Разве это хуже, чем галоп на лошади по берегу штормящего моря?

Я даже не могу передать, какое количество конфликтов не состоялось просто потому, что я постаралась увидеть ту "инстаграммку", в которой ребенок сейчас, и постараться ее спасти для него или предложить новую.

Все наши самые сильные, самые яркие воспоминания - это воспоминания сильной эмоции - радости, свободы, силы, легкости, печали, одиночества, власти, преданности, предательства, стыда, счастья. Для ребенка каждая новизна освоения мира - это сильная эмоция, такая же сильная. Если видеть, как проживают их дети в выборе чашки одного цвета или бутербродов только треугольничком - можно научиться их узнавать и уважать.

А если уважаешь - то сможешь догадаться, что на улицу не хочется, потому что под лестницей в прошлый раз напугала паутина, что из гостей нужно уйти, потому что все в платьях, а она одна в джинсах и надо решать проблему: как стать принцессой в джинсах, ведь все девочки как принцессы, - а не взрослую глупость "ну, пойдем, что ты как маленькая, будет же интересно", и в туалет не хочу, потому что фен для рук шумит страшно, а не потому, что не хочется, и хочу взрослую вилку, потому что когда она в прошлый раз ела взрослой вилкой, мама посмотрела любящими глазами и засмеялась. И нужны любящие глаза, а не вилка. Но она еще этого не знает, она еще не отделила любящие глаза от вилки. Поэтому нужна вилка.

И нам надо про вилку догадаться.

И надо эту вилку дать.