Двенадцать лет назад Никита первый раз пошевелился.
Запомнила как-то.
На улице было тепло и радостно.
Я ехала к Иванину на День Рождение, и настроение было отличное.
Мне 18 лет.
Никакого токсикоза, только ощущение счастья.
Все девять месяцев дались необыкновенно просто, я была очень легкая, всего 50 кг.
Все происходящее для меня казалось интересной игрой и мой внутренний голос постоянно повторял
– Ну ничего себе, ничего себе, будет ребенок, вот это дааа, ух ты.. прикольно то как! Никакого страха и сомнений.
По случайному стечению обстоятельств, в клинике я лежала вместе с дочкой известного валторниста Бориса Афанасьева.
Она ждала второго ребенка, ей было плохо и тяжело.
Мне же было невыносимо скучно, я доставала ее расспросами и постоянным удивлением, нашего совместного бытия в одной палате.
Она корчилась, молча косилась на меня и была не очень то любезна.
Он, последний месяц перед рождением был на черном море и приехал за один день перед появлением на свет детеныша.
Когда детеныш появился, мне казалось, как-то глупо вот так просто, позвонить ему и сказать эту ужасную, грубую фразу :
– Я родила.
18 летние принцессы, они же не рожают.
Романо-киношная: – Любимый, у тебя сын! казалось смешной и приторной.
Позвонив в три часа ночи домой, я, ему сонному, сказала фееричную (как мне казалось на тот момент) реплику:
-А вот знаешь, все-таки 4-ая симфония Чайковского мне нравится значительно больше, чем шестая.
Это был своего рода знак, что все в порядке.
-Живая? Спросил он, и засмеялся.
Читать далее
