Быть мамой - моя религия
мои дети
Я сижу на диване, глаза пухнут от недосыпа последней ночью (что уж Тона тревожила, я так и не разобралась, забыла его спросить утром), ноги ноют целиком и частью в форме огромного синяка после падения с велосипеда, поясница горит от Тонькинах тринадцати с пловиной, сижу и думаю: «Как так случилось, что я ударилась в эту религию?» Ведь когда под моим сердцем поселился нежданно Никитыч, дети ну никак не вписывались в мои планы. Универсистет, за ним работа. Благополучная личная жизнь подразумевалась как-то сама собой. Лет в двадцать восемь в голове впервые пронеслась мысль: « Я хочу еще одного ребенка». Я ухмыльнулась мысли – личная жизнь сама собой как-то не сложилась, еще предстояло много работать над собой – и мысль прогнала. Есть в жизни вещи которые конролировать сложно. Такой вещью для меня оказалось желание родить второго ребенка. К годам тридцати меня уже порядочно «скрутило», в тридцать два меня фактически тошнило от желания иметь крошку. Было ощущение, что мой второй малыш уже есть, но где-то отдыхает, у кого-то гостит и мне просто нужно его дождаться, чтобы прижать к себе. Во мне скопился такой мощный потенциал любви и нежности, что Аксэл иногда постанывал, а Никитыч выразительно и в голос сопротивлялся их проявлениям.Дело очень осложняло два обстоятельства: уже был очень любимый мужчина, от которого родить хочеться втройне больше и не было постоянного места жительства с этим мужчиной. Ждать визу в ожидании Чуда я не хотела.Беременность, как первая так и вторая - для меня долгий путь к цели, переполненный чувтсвами. Чего мне так и не удалось – это обнять свой живот, в котором, каждый в свое время, они жили. Погладить мне было не достаточно. 17 апреля 2010 года, в 3ч 22 минут мне положили Антони на живот. Никиту мне дали рассмотреть только через пару часов. Момент, когда я увидела Ника первый раз был полон жалости, любопытства, радости, переживания. Когда я взяла его первый раз на руки, внутри, в области сердца стало растекаться что-то очень теплое. Нежность, она, как оказалось, очень теплая. Но тогда я еще не знала,что такое Любовь. У меня ее в жизни до рождения Ника не было. За долгие тринадцать лет, пока Никитыч рос, я училась любить и принимать любовь. По пути я вывела для себя вывод: все чему мы не научимся у родителей, мы не научимся никогда, если не затратим на это многие годы нашей сознательной жизни.Момент, когда минуту назад рожденный Антони, лежащий на моем животе, поднял свои серые глаза в поисках глаз той, чей голос и запах – все что у него было на этом свете, взорвал во мне то, что столько лет копилось и чеканилось в моей душе. Думаю, именно тогда я ударилась в эту Веру. Веру в то, что ребенка в этот мир пригласила и привела я, его мать . И поэтому я, в ответе за того, кого приручила. В ответе за то, что чувтсвует ребенок со мной, от моей опеки над ним, от моего воспитания, поведения, стиля жизни и выборов. Ведь он абсолютно беспомощный и ничего не выбирает.Меня пробивали слезы, когда Тон со святой доверчивостью открывал свой ротик перед ложкой первого прикорма – он же мне верит! Верит, что все что я ему даю и делаю с ним – хорошо. Когда сегодняшний тринадцать с половиной киллограмовый Тон поворачивается в нашей с Аксэлем постели поперек, мы кое-как удержваемся по краям, балансируя руками в воздухе во сне, на автомате. Его ночные и утренние прикладывания к груди напоминают работу насоса, а когда работает хоть какой нибудь насос спать я категорически не могу. И тогда в моей голове проскакивают мысли о том, что, возможно, пора и отвыкать. Они скачут ровно до тех пор, пока Тон не заглядывает в мои глаза.Продолжение следует…
Читать далее