просто пост понравился о кризисе
О кризисе среднего (и необязательно) возраста* неплохо написала моя бывшая клиентка, теперь уже добрая приятельница.
"Suum cuique
Один мой друг говорит, что меня можно прикладывать к больным ранам. Да, я вся такая уютная, с чертами Марии Терезы, готовая сочувствовать всем страдающим мира, находить нужные слова и как Чип и Дэйл спешить на помощь. Комплексы мои с годами отброшены и уничтожены путём мучительной работы над собой. Я уже давно не вешаю на людей ярлыки, смотрю на мир сквозь нейтральную призму, убедив себя, что suum cuique (лат. «каждому своё»). Натура цельная – что там говорить. Но это не исключает моей периодической склонности к душевному садомазохизму. Нет-нет, глубокому анализу по Фрейду я себя не подвергаю, причины своих поступков под лупой не рассматриваю, живя импульсивно и по настроению. Люблю вот только расчерчивать листы на две половины, наблюдать за стрелкой воображаемых весов, время от времени устраивать внутренние допросы, превращаясь в Штирлица.
Как часто вы спрашиваете себя: «Куда я иду? Делают ли достигнутые цели меня счастливой? Душевное равновесие и я – это одно и тоже? Так ли сладко ощущение финиша, каким оно казалось вначале?». Время от времени я ставлю себя к мысленной стенке и расстреливаю. Потому что ответы порой озадачивают, дают повод для тревоги и дискомфорта, удивляют или погружают меня на несколько дней в аморфное состояние.
Когда тебе 20, можно наконец-то вырваться из паутин родительской крепости, делать первые серьёзные ошибки, не задумываясь о их последствиях, казаться себе ужасно взрослой опытной женщиной, идти по улицам легко, уверенно сверлить людей глазами и плыть всегда против течения. Спустя десяток лет понимаешь, что события тех розовых лет – будь то секс на первом свидании с совсем незнакомым тебе мужчиной или первая выпитая водка в студенческом общежитии – ничего кроме ностальгической улыбки не вызывают. Именно так люди взрослеют. Какие тут могут быть угрызения совести?
В этом возрасте нас уже сложно чем-то удивить. Мы на танках едем к своим целям. Редко редко рыдаем навзрыд. А если и рыдаем, то только в присутствии самой близкой – и пожалуй, единственной - подруги, потому что все остальные по ходу жизни уже «отвалились». На следующий день с новым рвением рвемся в бой, затушевав следы от вчерашних слез дорогим Шанелем. В Багдаде всё спокойно.
Перешагнув определённую возрастную отметку, достигнутое рассматривается более критически, шероховатости и неточности сразу бросаются в глаза, в ладоши за спиной почти уже не хлопает – все ведь знают, что ты умница. И вот именно тогда хочется придти домой, спрятаться в нём как за длинной китайской стеной, снять эти дурацкие дорогущие сапожки, смыть с лица Шанель, грохнуться на диван с огромной шоколадкой и спросить себя «счастлива ли я?». И так и не дав себе вразумительного ответа – порыдать. Да, плачем Ярославны. И даже без близкой подруги, потому что у неё опять куча дел и виделись вы в последний раз три месяца назад. А назавтра снова строить планы Наполеона и любить жизнь. "