После каждого применения на них могут оседать микробы, которые при следующем применении попадут в легкие и могут вызвать инфекционные заболевания, например пневмонию. После замачивания в специальных дезсредствах - детали обязательно нужно ополоснуть в кипяченой воде, и высушить. "

Слайды взяты из презентации "Современные аспекты ингаляционной терапии в практике педиатра". Автор ассистент кафедры аллергологии и пульмонологии ИГМАПО к.м.н. С.Н. Буйнова.

…..На руках у женщины спит ребенок лет двух. Он в грязной шапочке,  бывшей когда-то белой, в спортивном костюмчике. Переход - место  достаточно оживленное. И течет нескончаемым потоком людская толпа, и  звенит мелочь в кульке, и шуршат купюры. Я ходил мимо женщины около  месяца. Я догадывался, кому уходят деньги, жертвуемые многочисленными  прохожими. Уж сколько говорено, сколько написано, но народ наш такой -  жалостливый. Жалостливый, до слез. Готов народ наш отдать последнюю  рубашку свою, последние копейки из кармана вытряхнуть. Подал такому  «несчастному» - и чувствуешь, что у тебя все еще не так плохо. Помог,  вроде бы как. Хорошее дело сделал… ……… Ну и попрошайке что-то  перепадает, конечно. Бутылка водки на вечер, да шаурма. Хозяева таких  «точек» попрошайничества имеют немало, но отличаются жадностью. И  жестокостью. На том и держится их супердоходный бизнес. На деньгах да на  страхе. Никто из опускающих монетку в кулечек не знает, что «встать» на  место возле Владимирского собора невозможно, а хождение по вагонам  метро с уныло-тягучим «простите, что я до вас обращаюся» стоит от 20  долларов в день. Или - знает? В таком случае - знает, но подает? Никто  из добряков, жертвующих «мадонне с младенцем», не задумывается над еще  одним вопросом. Над одним несоответствием, буквально бросающимся в  глаза. Спустя месяц хождения мимо попрошайки меня вдруг как током  ударило, и я, остановившись в многолюдном переходе, уставился на малыша,  одетого в неизменно-грязный спортивный костюмчик. Я понял, что именно  казалось мне «неправильным», если можно назвать «правильным» уже само  нахождение ребенка в грязном подземном переходе с утра до вечера.  Ребенок спал. Ни всхлипа, ни вскрика. Спал, уткнувшись личиком в колено  той, кто представлялась его мамой. Попрошайка подняла на меня глаза.  Наши взгляды встретились. Бьюсь об заклад, она поняла то, что понял я… У  кого из вас, уважаемые читатели, есть дети? Вспомните, как часто они  спали в возрасте 1-2-3-х лет? Час, два, максимум три (не подряд)  дневного сна, и снова - движение. За весь месяц каждодневного моего  хождения по переходу я НИ РАЗУ не видел ребенка бодрствующим! Я смотрел  на маленького человечка, уткнувшегося в колено «мамы», и страшное мое  подозрение постепенно формировалось в твердую уверенность. - Почему он  спит все время? - спросил я, уставившись на ребенка. Попрошайка сделала  вид, что не расслышала. Она опустила глаза и закуталась в воротник  потертой куртки. Я повторил вопрос. Женщина вновь подняла глаза. Она  посмотрела куда-то за мою спину. Во взгляде ее явственно читалось  усталое раздражение вперемешку с полнейшей отрешенностью. Я впервые  видел подобный взгляд. Взгляд существа с другой планеты. - Пошел на… -  произнесла она одними губами. - Почему он спит?! - я почти кричал… Сзади  кто-то положил руку мне на плечо. Я оглянулся. Мужчина с типичным лицом  рабочего с близлежащего завода неодобрительно хмурил седые брови: - Ты  чего к ней пристал? Видишь - и так жизнь у нее… Эх… На вот, дочка, -  мужик вытряхнул из своей огромной пятерни монетки. Попрошайка  перекрестилась, изобразив на лице смирение и вселенскую скорбь. Мужик  убрал ручищу с моего плеча, побрел к выходу из перехода. Дома он  расскажет, как защитил угнетенную, несчастную, обездоленную женщину от  негодяя в дорогой дубленке. Милиционер, подошедший ко мне в переходе на  следующий день, выразился почти так же, как и его «подопечная»  попрошайка. И на свой вопрос я получил исчерпывающее: - Пошел в… А  ребенок спал… Я позвонил знакомому. Это веселый и смешливый человек с  глазами-маслинами. Он с горем пополам окончил три класса, и читает с  трудом. Полное отсутствие образования не мешает ему передвигаться по  улицам города на очень дорогих иномарках и жить в домике с бесчисленным  количеством окон, башенок и балкончиков. Знакомый был весьма удивлен  моей уверенностью в том, что весь без исключения подобный бизнес  контролируют представители его национальности. Я узнал, что в Киеве  попрошаек «держат» и молдаване, и украинцы. Причем, первые  специализируются, в основном, на «инвалидах войны». Мы часто видим их на  переходах и светофорах, снующими буквально под колесами машин. Мнимые  афганцы «работают» также и в метрополитене. Всевозможными «больными»,  хромыми и «приехавшими делать операцию» заведуют с равным успехом как  украинцы, так и цыгане. Бизнес этот, несмотря на кажущуюся стихийность,  четко организован. Курируется попрошайничество организованными  преступными группировками, и деньги, брошенные полунищими прохожими в  кулечек «обездоленного инвалида», уходят «наверх». Причем, настолько  «наверх», что, узнай об этом сердобольный прохожий, он потерял бы  сознание от удивления. Детей берут в «аренду» у семей алкоголиков, или  попросту воруют. Но это все, что говорится, цветочки. Мне нужно было  получить ответ на вопрос - почему спит ребенок? И я его получил. Причем,  мой знакомый цыган произнес фразу, повергнувшую меня в шок, вполне  обыденно, спокойным голосом. Как о погоде сказал: - Или под героином,  или под водкой… Я остолбенел. «Кто под героином? Кто - под водкой?!» -  Ребенок. Чтобы не кричал, не мешал. Ей с ним целый день сидеть,  представляешь, как он надоесть может? Для того чтобы ребенок спал весь  день, его накачивают водкой. Или - наркотиками. Разумеется, что детский  организм не способен справляться с таким шоком. И дети часто умирают.  Самое страшное - иногда умирают днем, среди «рабочего дня». И мнимая  мать должна досидеть с мертвым ребенком на руках до вечера. Таковы  правила. И идут мимо прохожие, и бросают мелочь в кулек, и считают, что  поступают благородно. Помогают «матери-одиночке»… … На следующий день я  стоял в переходе возле станции метро Л. Милиционера, ответившего мне  вчера ругательством, не было видно. Я запасся журналистским  удостоверением, и был готов к серьезному разговору. Но разговора не  получилось. А получилось следующее… У женщины на руках лежал ДРУГОЙ  ребенок. Мои вопросы попрошайка попросту игнорировала с отрешенным  лицом. Меня интересовали документы на ребенка, и, самое главное - где  вчерашний малыш? Попрошайка вопросы игнорировала, зато их не  игнорировали торговки, стоявшие рядом. От женщины, торгующей трусиками, я  узнал, что мне следует, мягко говоря, удалиться из перехода. К  возгласам торговки подключились ее негодующие соседки по ремеслу. Следом  за ними - прохожие преклонных лет. В общем, я был с позором выдворен из  перехода. Оставалось одно - звонить 02 или искать милицейский патруль.  Но милиция нашла меня сама. Сержант, любитель посылать в…, подошел ко  мне и спросил документы. Я документы предоставил, и высказал свое мнение  по поводу нахождения женщины с ребенком в переходе. Сержант со мною  согласился, и… отправился звонить кому-то. Я стоял перед переходом, с  полным ощущением того, что пытаюсь бороться с ветряными мельницами.  Спустя несколько минут в переходе не было уже ни торговок, ни попрошайки  со спящим ребенком… Когда вы видите в метро ли, на улице ли женщин с  детьми, просящих милостыню, задумайтесь, прежде чем ваша рука полезет за  деньгами. Подумайте о том, что не будь вашего и сотен тысяч подаяний, и  бизнес этот умер бы. Умер бы бизнес, а не дети, накачанные водкой или  наркотиками. Не смотрите на спящего ребенка с умилением. Смотрите с  ужасом. Ибо вы, прочитавшие эту статью, знаете теперь - почему спит  ребенок.
P.S. Если вы скопируете эту статью себе на стену, ваши  друзья тоже ее прочтут. И, когда в очередной раз откроют кошелек, чтобы  кинуть монетку нищему, вспомнят, что эта благотворительность может  стоить очередной жизни.