Тысячный. The Thousandth Man. Или трудности перевода.

Впервые, и совершенно случайно, наткнулась на потрясающее стихотворение Киплинга "Тысячный". Считается, что Киплинга переводить очень непросто. А уже тем более - его поэзию. Потому привожу несколько наиболее понравившихся вариантов перевода:

«Один человек из тысячи, говорит Соломон, станет тебе ближе, чем брат. И это стоит того, чтобы искать его полжизни, лишь бы только ты нашёл его раньше других. Девятьсот девяносто девять полагаются на то, что думает о тебе свет, но Тысячный останется твоим другом, даже если весь белый свет будет против тебя.

Поиски его не упростишь ни обещанием, ни мольбой, ни показухой. Девятьсот девяносто девять судят о тебе по твоей внешности, делам или славе. Но если только он найдёт тебя, а ты найдёшь его, то остальной мир не имеет значения, потому что в любой воде Тысячный будет тонуть с тобою или с тобою плыть.

Без лишних разговоров ты можешь пользоваться его кошельком, как и он при необходимости пользуется твоим; и при этом по-прежнему шутить и встречаться ежедневно на прогулке, словно бы нет никаких долгов. Девятьсот девяносто девять требуют для дружбы серебро и золото, но Тысячный стоит их всех, потому что с ним ты можешь быть самим собой!

Его ошибка - это твоя ошибка, и его правота - твоя правота, будь к месту она иль не к месту. И только лишь по этой одной-единственной причине ты встань и подтверди это на глазах у всех! Девятьсот девяносто девять не смогут вынести стыд, или глумление, или смех, но Тысячный будет с тобою даже у виселицы - и после!"

Тысячный человек

Один из тысячи, рек Соломон,

Будет тебе ближе брата.

И полжизни не жаль - того стоит он, -

Чтоб найти его хоть когда-то.

Девятьсот девяносто девять себя,

Подстрахуют мнением света,

Но Тысячный будет стоять за тебя

Ненавидимый всеми за это.

Ни обеты, ни просьбы или обряд

Находку одобрить не вправе.

Девятьсот девяносто девять твердят

О лице, делах или славе.

Но если того одного смог добыть -

Не ищи подтверждений нигде;

Ибо Тысячный будет тонуть или плыть

С тобою в любой воде.

Для друга карман его наперёд

Открыт, как и твой - без спора,

О займе намёка не проскользнёт

И в шутку среди разговора.

Девятьсот девяносто девять успех

По прибыткам своим рассчитают,

Но ты знаешь, что Тысячный стоит их всех -

Он в сердце твоём читает.

И грех, и правда его - твои,

По чину или без чина.

Его дела защищай, как свои,

По этой одной причине.

Девятьсот девяносто девять стыда

И насмешек не смогут стерпеть

Но Тысячный будет рядом всегда,

До эшафота - и впредь!

/Перевод: Елена Кистерова/

ОДИН ИЗ ТЫСЯЧИ
- Один из тысяч, - молвил Царь -
Он станет ближе брата.
Полжизни подарить не жаль,
Но встретиться с ним надо.
В толпе есть тысяча причин
Судить твой мнимый грех,
Но в этой тысяче один
С тобою против всех!

Ни показухой, ни мольбой
Друзей не обрести.
Толпа лишь временно с тобой,
Пока ей по пути.
Но если друга ты найдешь,
А он тебя найдет,
С ним в шторм любой не пропадешь -
Утонет, но спасёт!

И счетов нет среди друзей,
Порядок здесь таков.
С ним объяснишься без затей,
И нет меж вас долгов.
Нрав тысяч неискореним -
Сребреникам честь!
Но есть средь тысячи один -
Такой, каков он есть.

Его вина - твоя вина.
И правота совместна.
Пусть неприглядная она,
Но высказана честно.
Средь тысяч душ - слабак любой
Средь страха, лжи и фальши.
Но есть душа - пойдет с тобой
До плахи… даже дальше!

/Перевод: Александр Булынко/

ОДИН ИЗ ТЫСЯЧИ.
Только один из тысячи, говорит Соломон,
Станет тебе ближе брата и дома,
Стоит искать его до скончания времен,
Чтобы он не достался другому.

Девятьсот девяносто девять других
Увидят в тебе то, что видит весь свет.
А Тысячный не откажет в объятиях своих,
Даже когда целый мир говорит тебе "нет".

Он с тобой, если прав ты и если не прав.
Надо или не надо,
Встанет на защиту у всех на глазах,
Только чтоб ты не падал!

Девятьсот девяносто девять бросят тебя,
Не стерпев насмешек и злости,
А Тысячный, бесконечно любя,
Будет рядом у эшафота - и после!

/Автор перевода неизвестен./

Хотя, как мне видится, утверждение это, о трудности перевода, справедливо не только для него. Уже давно и не раз задумывалась о том, насколько много и насколько точно в переведенном произведении самого автора... Ведь просто перевести дословно в большой литературе - это все равно, что описать словами картину (слева на переднем плане - очертания группы высоких темных деревьев; справа внизу в перспективе - небольшие постройки с полями; наверху - темное синее небо с желтыми яркими кругами разных размеров и завихрениями вокруг них)... Стала задаваться этим вопросом гораздо позже, чем успела позволить себе влюбиться в старину Хэма. Ибо ну невозможно устоять, когда вдохнул на "Старик рыбачил один..." и выдохнул на "Старику снились львы"...! Выдохнул, и в недоумении пытаешься первые пару минут осознать, что это вообще сейчас было? О чем..? Как?? О старике, от которого отвернулась было рыболовная удача, а потом он поймал акулу и несколько страниц текста, преодолевая ее отчаянное сопротивление, тащил к берегу?? Что за чернокнижник, леший возьми, этот негодник автор, сумевший ввести меня в состояние гипноза рассказом о старике, ловившем акулу?! А дальше - понеслась душа в рай по отработанной схеме - слово за слово, роман за роман, и - ты уже влипла.

И мне все не дает покоя мысль - а как же это выглядит в оригинале? Такая вот исключительно авторская литература, в которой совершенно своя биосфера, эта лаконичная, изысканная в своей простоте речь? Насколько удалось передать все оттенки этой самости в переводе, что и сколько я потеряла, и потеряла ли?? Сколько - автора и сколько - переводчика в этом?? А в Прусте с его Сваном, когда завороженно погружаешься в это буквально физически ощутимое изящество, в неспешную изысканность, словно на твое обнаженное тело набрасывают невесомую кисейную вуаль и... меееедленно-медленно стягивают, заставляя трепетать каждый миллиметр обостренно чувствительной кожи... Кто, ну кто там заведует этим шаманством - Пруст или переводчик, и в каких пропорциях...?

Мне, например, очень несложно представить себе успешность перевода Чехова и даже Толстого. Но как это удается, к примеру, с Платоновым, с его категорически и исключительно авторским языком, не плавным, рублено-размашистым, изумительно выразительным и экспрессивным... Или с Белым, с его замысловатой вязью из предложений, расплетающихся на полстраницы...

И уже только для того, чтобы иметь счастье наслаждаться лучшей литературой в оригиналах, стоит осваивать языки, как можно больше, и как можно глубже. А пока лично я, увы, не могу похвастать такой степенью владения, хочу спросить у более успешных в этом отношении товарищей - довелось ли лично сравнивать оригинал с переводом? И как оно Вам..??:)