Клюев "Сказки на всякий случай"

Случайно наткнулась на совершенно неожиданный сборник сказок - "Сказки на всякий случай". Клюева я и раньше читала, но такого я от него, признаюсь, не ожидала. Главные герои сказок - предметы и явления, окружающие нас. Но каждая сказка это смесь чего-то фантастического с чем-то филосовским. Я бы рекомендовала эти сказки и детям, и взрослым. Для детей - это именно сказочные зарисовки, а для взрослых - очень глубокие и жизненые размышления. А чтобы все это описание не выглядело абстрактно-условным, прилагаю несколько сказок из этой книжки:

ПОНЕДЕЛЬНИК, ДЕНЬ ТЯЖЁЛЫЙ


Понедельник-День-Тяжёлый сидел на скамейке около вокзала и вздыхал. Он вздыхал настолько безнадёжно, что Жизнерадостный Паровозик, на всех парах пытавшийся задержать собственный отъезд, потому что сигнала отправляться всё не давали и не давали, даже спросил:

— Да что с Вами такое-то, прости Господи?

— Тяжело мне, — был ответ.

— Из-за чего?нибудь… или просто так? — осторожно поинтересовался Жизнерадостный Паровозик, будучи уже почти не в силах сдерживать всех своих паров.

— Просто так, — признались ему. — Я, видите ли, день тяжёлый.

— Я тоже тяжёлый, — поделился с ним тайной Жизнерадостный Паровозик. — Знаете, сколько вешу? Лучше и не говорить! Но я открою Вам один секрет: нам только кажется, что мы такие тяжёлые. А сдвинешься с места, крутанёшь колесами пару раз и — ка-а-ак понесёшься вперед! Вот… И там, впереди, поймёшь, что вовсе ты нетяжёлый, а очень даже лёгкий — пушинка просто!

Понедельник-День-Тяжёлый, кутаясь в тёплое пальто, загрустил окончательно:

— У меня это не получится… Мне не сдвинуться с места.

— Ну вот… — сказал Жизнерадостный Паровозик. — Так у нас дело не пойдёт. Сдвинуться с места Вам придется, хотите Вы или не хотите! До тех пор, пока Вы не сдвинетесь с места, я тоже не могу сдвинуться с места.

— Это ещё почему? — слабо удивился Понедельник-День-Тяжёлый.

— Да потому, что у меня отправление назначено на понедельник, — начиная все-таки понемножку пускать горячие пары, сказал Жизнерадостный Паровозик. — И если вы не намерены сдвинуться с места, то я… то меня просто сейчас разорвёт на Ваших глазах — и всё тут!

— Как это — разорвёт? — с недоумением уставился на него Понедельник-День-Тяжёлый.

— На куски, — объяснил Жизнерадостный Паровозик. — Давление пара внутри окажется слишком большим — и меня разнесёт вдребезги.

— А могу я Вам чем?нибудь помочь? — озадачился Понедельник-День-Тяжёлый.

— Конечно же можете! — воскликнул Жизнерадостный Паровозик. — Просто прекращайте вздыхать и поднимайтесь с лавочки. И всё как по маслу пойдёт!

— У меня не пойдёт, — грустно отозвался Понедельник-День-Тяжёлый и снова вздохнул. — Никогда не шло… За это меня и прозвали «Понедельник-День-Тяжёлый». Знают уже, с кем дело имеют.

— Мы долго тут ещё стоять будем? — высунулись из окна пассажиры. — Нам давно на работу пора… почему мы до сих пор не отправляемся?

— Потому что понедельник — день тяжёлый, — объяснил пассажирам Жизнерадостный Паровозик. — И этот День?Тяжёлый никак не может стронуться с места. А отправление назначено именно на понедельник. Так что отправиться раньше, чем в понедельник, я не смогу.

— Вот видите! — сказал Жизнерадостному Паровозику Понедельник-День-Тяжёлый, продолжая кутаться в тёплое пальто. — Вы и сами всё прекрасно объясняете. Мне бы этого никогда так прекрасно не объяснить.

Тут пассажиры начали шуметь: им объяснения Жизнерадостного Паровозика прекрасными совсем не показались.

— Какой же у нас тогда день сегодня? — закричали они.

— Предыдущий, — уклонился от прямого ответа Жизнерадостный Паровозик, не переставая выпускать во все стороны горячие пары, чтобы и вправду не разорваться (паровозики, вообще-то, хорошо умеют пары выпускать, не волнуйтесь! Они же знают, что в них пассажиры, — а значит, паровозикам на куски разрываться никак нельзя).

— То есть какой такой «предыдущий» — воскресенье? — не унимались пассажиры.

— Да, получается, что воскресенье, — сдался Жизнерадостный Паровозик, даже немножко утрачивая жизнерадостность.

— Как же воскресенье, когда воскресенье вчера было? — негодовали пассажиры. — Не бывает двух воскресений на неделе… ни семи пятниц не бывает, ни двух воскресений!

Понедельник-День-Тяжёлый продолжал сидеть на скамеечке и кутаться в тёплое пальто, словно этот разговор его не касался. Тогда к нему подошёл Железнодорожник-с-Флажком и спросил:

— Что же Вы, гражданин Понедельник-День-Тяжёлый, тут сидите и всех задерживаете? Вот этот Жизнерадостный Паровозик с места из-за Вас стронуться не может, в то время как другой Паровозик — Усталый — в город никак не въедет: всю ночь на подступах стоит!

— Вы, наверное, не понимаете, — в тоске посмотрел на Железнодорожника-с-Флажком Понедельник-День-Тяжёлый, — что такое «день тяжёлый»? Это, между нами говоря, такой день, которому очень трудно сдвинуться с места.

— Вот я сейчас милицию вызову — она Вас живо с места-то сдвинет! — пообещал Железнодорожник-с-Флажком и засвистел в свисток.

А Понедельник-День-Тяжёлый только снова вздохнул: он знал, что и милиции не сдвинуть его с места, потому что он — день тяжёлый.

Но в этот момент из поезда выбежал один Карапуз. Он приблизился к Понедельнику-Дню-Тяжёлому вплотную и сказал:

— И чего они все на Вас раскричались? Совсем не понимают, что, когда кому-нибудь встать тяжело, ему просто помочь надо! Мне самому тяжело в сад по утрам вставать, но мне всегда мама помогает.

Тут он подставил Понедельнику-Дню-Тяжёлому плечо и предложил:

— Вы, Понедельник-День-Тяжёлый, обопритесь на меня и сделайте только один шаг.

Так Понедельник-День-Тяжёлый и поступил. За первым шагом последовало ещё несколько… а скоро уже Понедельник-День-Тяжёлый решительно шёл вперед — и там, впереди, понимал, что вовсе он не тяжёлый, а очень даже лёгкий — пушинка просто!

— Я же говорил Ва-а-ам! — крикнул Жизнерадостный Паровозик, на всех парах проносясь мимо, а Карапуз всё махал и махал из окна флажком, который — уже перед самым отходом поезда — подарил ему Железнодорожник.

ОДИН ОЧЕНЬ БОЛЬШОЙ САЛЮТ


Салюты ведь тоже разные бывают… этот, во всяком случае, был Очень Большой Салют. А был он такой потому, что давали его в честь самого важного праздника в году. Салюты всегда дают в честь … а просто так никогда не дают. Я уж и не помню, какой праздник был тогда самым важным, потому что праздники тоже ведь меняются! Только к празднику привыкнешь, а его взяли да и отменили! И вместо праздника — на тебе, обычный будний день без всякого салюта… так грустно тоже бывает.

Но у Очень Большого Салюта случилась счастливая судьба: его праздник не отменили. И за неделю не отменили, и накануне не отменили, и утром того же дня не отменили. И все праздновали праздник весь день и знали, что поздно вечером будет Очень Большой Салют. И он был.

Даже небо для такого случая особенно рано потемнело: салюты ведь всегда только на тёмном небе происходят. Чем темнее небо — тем лучше салют, это закон. И вот по тёмному небу пролетела ракета — как знак того, что Очень Большой Салют начинается. Ровно в девять часов вечера Очень Большой Салют наконец расцвёл на небе: салюты всегда расцветают на небе ровно во сколько-нибудь.

— Баба-а-ах!

— Кто это сказал «баба-а-ах»? — спросила одна Пятилетняя Красавица и приготовилась плакать от страха, потому что такой «баба-а-ах» ей как-то не понравился.

— Это Очень Большой Салют сказал «баба-а-ах», — поспешили объяснить ей, и Пятилетняя Красавица задумалась.

А Очень Большой Салют, бабахнув ещё пять или шесть раз, разошёлся по всему тёмному небу и начал выделывать чудеса. Замелькали во все стороны разноцветные вспышки — звёзды, полосы, дуги, спирали, пучки… И всё это перекрестилось, перехлестнулось, переплелось, перелилось друг в друга, перемешалось — пока Огромное Сияние целиком не охватило тёмное небо. И пропало тёмное небо… только разноцветное пламя в вышине отплясывало свой буйный грохочущий танец.

— Ну вот что, дорогой Очень Большой Салют… — сказала Пятилетняя Красавица, осторожно выглянув из-за занавески (кто его знает, этот Очень Большой Салют… чего от него ждать!). — Я уже довольно долго слушаю Ваше «баба-а-ах» — и, кажется, скоро окончательно испугаюсь. А когда я пугаюсь, особенно если окончательно, то начинаю плакать — и тогда уже никому меня не остановить.

— Но я не могу не делать «баба-а-ах», дорогая Пятилетняя Красавица… при всем моём к Вам уважении! — отозвался Очень Большой Салют.

— Почему? — уже совсем почти начав плакать, спросила Пятилетняя Красавица.

— Потому что без «баба-а-ах» Очень Большого Салюта не получится.

— А нам зачем такой Очень Большой Салют? — глотая слёзы, опять спросила Пятилетняя Красавица.

— Ну, как же… — растерялся Очень Большой Салют. — Сегодня же самый важный праздник, а самый важный праздник всегда встречают Очень Большим Салютом. Поэтому приходится выбирать: или Очень Большой Салют с «баба-а-ах»… или никакого «баба-а-ах», но тогда и никакого Очень Большого Салюта. А это значит, что все люди, которые пришли посмотреть на звёзды, полосы, дуги, спирали и пучки, должны отправляться домой и там грустить.

Пятилетняя Красавица снова задумалась и сказала:

— Нет уж, Очень Большой Салют. Я не хочу, чтобы все люди, которые пришли посмотреть на звёзды, полосы, дуги, спирали и пучки, отправлялись домой и там грустили. Тем более что и мне самой эти звёзды, полосы, дуги, спирали и пучки очень нравятся. Я лучше потерплю бояться «баба-а-ах» и пока постараюсь не плакать.

— Спасибо, — растроганно сказал Очень Большой Салют и опять принялся выделывать чудеса… да почище прежнего! Света на небе стало столько, что весь город был виден как днём! И даже лучше, чем днём, потому что он сделался таким разноцветным, каким днём и не бывает.

Пятилетняя Красавица, соблюдая все правила предосторожности, смотрела на Очень Большой Салют из-за занавески и крепилась как могла… причем ни одной слезинки не упало с её светлых ресничек — лаже когда совсем последний, грандиозный «баба-а-ах» разорвал небо. В этот момент Пятилетняя Красавица закрыла глаза и решила, что сейчас умрёт от страха. Но «баба-а-ах» оказался действительно совсем последний «баба-а-ах»… — и в городе наступила тишина.

Тогда, посмотрев в небо, Пятилетняя Красавица вздохнула и вдруг заметила, что последняя золотая искорка Очень Большого Салюта летит в сторону её дома. Пятилетняя Красавица раскрыла ладошку — искорка осторожно опустилась туда. Она была тёплой и немножко пахла дымом.

— Спокойной ночи! — услышала Пятилетняя Красавица издалека голос Очень Большого Салюта. — А это Вам маленький подарок за мужество.

Пятилетняя Красавица изо всех сил стиснула искорку в руке и крикнула, высунувшись в окно:

— Когда Вы придёте опять?

Но Очень Большой Салют ушёл уже так далеко, что голос его почти не был слышен. Хотя что-то он всё-таки оттуда вроде бы прокричал в ответ — и Пятилетней Красавице показалось, что это было довольно сильно похоже на «совсем скоро».

ЛЁГКОЕ ОБЛАЧКО ПЕНЫ


Речь у нас пойдёт о стакане ледяного лимонада в жаркий день… а что, очень приятная тема! Только какой же стакан ледяного лимонада в жаркий день без лёгкого облачка пены над ним?…

Стало быть, разрешите вам представить: Лёгкое Облачко Пены.

Я так спешу представить его потому, что Лёгкое Облачко Пены имеет обыкновение таять, то есть исчезать без следа. Глазом моргнуть не успеешь, как его уже и нет… только что с ним поздоровался: здра-а-авствуйте, дескать, дорогое Лёгкое Облачко Пены… — как уже прощаться пора: до свида-а-анья, нет, прощайте навсегда-а-а-а, дорогое Лёгкое Облачко Пены! Очень всё?таки у него жизнь короткая — короче не придумаешь.

Правда, если совсем быстро схватить стакан лимонада из рук продавщицы и тут же начать пить, то можно успеть сохранить часть Лёгкого Облачка Пены в виде таких смешных белых усов над верхней губой — и тогда ты некоторое время походишь на дедушку: все вокруг даже начинают удивляться, как быстро человек состарился! Но уже через несколько секунд усы пропадают сами собой — и все вокруг понимают, что никакой ты не дедушка, а всего?навсего маленький мальчик.

Между прочим, я был знаком с одним Лёгким Облачком Пены, с которым приключилась удивительная история. А всё из?за случайного порыва ветра: хотите верьте, хотите нет, но бывают на свете такие случайные порывы ветра, которые возникают совершенно внезапно. В середине невыносимо жаркого безветренного дня возьмёт да подует откуда-то сбоку — и длится такое дуновение только один миг… многие его даже не замечают. Зато некоторые замечают очень хорошо: именно потому даже в самые жаркие дни случаются простуды… а потом все начинают гадать: как же можно было простудиться в такой жаркий день? Но всему виной — какой-нибудь случайный порыв ветра.

В нашей истории Случайный Порыв Ветра никого не простудил. Дело и вообще было совсем не в этом…

Лёгкое Облачко Пены едва только образовалось над стаканом ледяного лимонада в жаркий день и хотело немедленно начинать таять, и уже сказало всем: «Я та-а-аю», — как вдруг — «Разрешите с Вами познакомиться?»

Лёгкое Облачко Пены настолько удивилось, что даже забыло продолжать таять и замерло над стаканом ледяного лимонада в полном недоумении: оно никак не ожидало, что кто?то может успеть познакомиться с ним… при такой-то его короткой жизни! Но, разумеется, ответило:

— Конечно, разрешаю — причём с большим удовольствием… только если Вы это успеете, потому что я как раз, видите ли, таю…

— Я, вообще-то, и сам ненадолго, — признался Случайный Порыв Ветра и пообещал: — Но я успею. — И сказал, кто он.

Тогда Лёгкое Облачко Пены тоже назвалось в ответ. Так они и познакомились.

— Мне почему-то очень не хочется, чтобы Вы таяли, — тихо произнёс Случайный Порыв Ветра.

Лёгкое Облачко Пены минутку подумало, но так и не придумало, чем его утешить, и прошептало:

— Я всё равно растаю… потому что тут очень жарко. В такую жару всем лёгким облачкам пены положено таять.

— А если я подниму Вас высоко над землей — туда, где прохладно? — спросил Случайный Порыв Ветра.

— Тогда… тогда я не знаю, — немножко смутилось Лёгкое Облачко Пены. — Но если Вы поднимете меня очень высоко, мне кажется, я не растаю! Можно, конечно, попробовать…

Тут Случайный Порыв Ветра подхватил Лёгкое Облачко Пены — и сразу же раздался взволнованный крик маленького мальчика:

— Ой, смотрите, смотрите: у меня вся пена со стакана слетела!..

А Лёгкое Облачко Пены уже поднималось всё выше и выше над землёй. Там, высоко над землёй, были другие облака, которые с удивлением смотрели на Лёгкое Облачко Пены и говорили между собой: какое, дескать, необычное облачко… мы таких никогда прежде не видели!

Что же касается Лёгкого Облачка Пены, то оно в небесах неожиданно начало увеличиваться и синеть — и прямо на глазах превратилось в большую синюю тучу, а потом ударил гром и начался лимонадный дождь.

То-то было радости в городе! Люди внизу, на земле, подставляли под дождь стаканы и бокалы — ив них проливался ледяной лимонад, который тут же выпивали, после чего опять подставляли под дождь стаканы и бокалы. И небесный лимонад так пенился, что у каждого над верхней губой сразу же образовывались белые усы — некоторое время даже казалось, что в городе живут одни дедушки! Конечно, усы довольно скоро пропадали сами собой — и тогда становилось видно, что это никакие не дедушки, а обычные люди.

Маленький же мальчик, со стакана которого слетело Лёгкое 0блачко Пены, ужасно радовался, что смог напоить лимонадом целый город, и всем рассказывал:

— Мне дали стакан лимонада, а Лёгкое Облачко Пены с него ка-а-ак слетит! И ка-а-ак поднимется в небо! И ка-а-ак польётся лимонадный дождь!..

И все его просили, чтобы он ещё раз так сделал, но — увы… над каждым стаканом ледяного лимонада в жаркий день бывает одно и только одно лёгкое облачко пены. Да и случайные порывы ветра, честно сказать, в жару случаются крайне редко…