Мой друг Даня, написал..

Обычное воскресное утро в спальном районе кыргызской столицы. Поскольку пришлось мне пожить в разных местах и побродить по свету, я знаю, что каждый город и каждый район имеет свой характер, свой особый уклад жизни. В моем немецком городке где живу я уже не первый десяток лет, воскресенье встречает запахом свежеиспеченного хлеба разносившегося из булочной и ароматного горячего кофе, собаками прогуливающими своих хозяев или наоборот, встречает пустотой улиц и непривычной в другие дни сонливостью немцев. Пролетающие над головой самолёты стали уже привычной картиной. Их шум не раздражает и местные жители его уже не замечают. Подумаешь каждую минуту над головой проплывает воздушное судно, рядом аэропорт Франкфурт на Майне. Крупнейший узел Европы.

В Бишкеке воскресенье меня встречает гудком клаксона молочника, который подобно челноку ткацкого станка методично и очень медленно объезжает все близлежащие дома пытаясь разбудить каждого жителя, да бы сообщить новость, что молоко уже разведено до состояния обрата и его пора продать, иначе оно прокиснет. Раздражающий тембр автомобильного клаксона срывается то визгом, как у юноши в переходном возрасте, то падает в глубокий бас. В унисон молочнику раздается стук древней выбивалки ковров. Это соседка Женя, проводит утреннюю уборку квартиры, в этом ритуале выбивание дорожек стало многолетней традицией которой она верна с детства. Нет! Невозможно выбивать дорожки после обеда. Это делается пунктуально и педантично ранним утром каждого воскресенья. Чем хуже звона Биг-Бена? Пусть не так мелодично, за то 30 лет подряд! Иногда у меня возникает непреодолимое желание подарить Жене пылесос. Народ однако у нас в районе живёт лояльный и к подобным вещам относится с пониманием. Это ведь цветочки по сравнению с Карпинкой, где утро начинается или вернее ночь заканчивается с вещанием мечети о новом дне.

Как и положено, каждое воскресное утро я иду на рынок за свежим хлебом, зайду в магазин купить племянникам ещё горячих блинов и съем по дороге пирожок, который уже много лет покупаю в одном и том же месте. Пирожок мне напоминает вкус детства, школьной столовой, где заботливая тётя Соня пекла румяные, толстобокие пирожки.

Раньше 10 утра городской рынок не просыпается, он похож на квёлого тачечника, который ещё уставшим просыпается с тяжёлой похмельной головой. А затем словно огромный маховик набирает обороты и начинает пыхтеть, дымить, шкворчать и жизнь на рынке начинает кипеть в бешеном ритме.
-Продаю свежие куры!
- Сладкий шоколадный апельсин!
- Карточки Ошка с регистрацией всего за 30 сом!
- Горячие вкусные манты!
Тут и там кричат зазывалы, народ снуёт между рядов с пакетами и сумками, все это похоже не огромный муравейник с муравьями бегущими между контейнерами.

Мой обратный путь лежит через мусорную площадку, где примостились несколько страшных по сравнению с «немецкими коллегами» мусорных контейнеров. Мусорная площадка это территория. Территория это место, которое находится под постоянным контролем и посягательство на неё может окончиться весьма печально для посягающего. Хозяин этой территории бомж по имени Рамиль, или Рама как его зовут местные жители. У каждого бомжа или группы бомжей есть своя территория, на которую они не допускают своих «коллег».

Знаете ли вы , что когда вы выносите мусор где-то из укрытия за вами внимательно следит пара глаз, она оценивает вес мусорного пакета, его конфигурацию и вашу внешность. Бомжи чётко знают кто и что может вынести на помойку. С интервалом в час они проводят сортировку мусора извлекая из пакетов пластиковые бутылки, металл, сносный провиант и предметы обихода и быта. Не зря в западных странах мусор называют вторым Клондайком, ибо мусор есть сырье, из всего что никому не нужно можно получить доход, а из мусора тем паче. Даже пищевые отходы в Германии перерабатывают для получения газа.

Рамиля я знаю давно, можно сказать с первого класса, мы вместе с ним учились с 60-й школе, мальчик был ухоженный аккуратный. В 4 классе случилась трагедия, погибли родители и мальчик остался на попечении старшей сестры. Отсутствие воспитания, и контроля со стороны взрослых, вылилось в устойчивый синдром бродяжничества и позже в алкоголизм. Иногда я общаюсь с Рамой и он рассказывает мне о своей судьбе. Он сам понимает, жить ему осталось не долго, век у бомжей короткий.

Своего угла Рама не имеет, живёт в землянке без дверей и печки вырытой за домоуправлением. Когда то там хранили жители картошку и консервацию. Но было это очень давно. Нора похожая на берлогу. Спит на картоне, и зимой и летом. В холодное время ищет укрытия в подвалах. Но, в подвале по словам Рамы спать опасно, если один и пьяный могут ночью напасть крысы.
- У пьяного сон крепкий, пока поймёшь что к чему, крысы сожрут уши или нос. - жалуется Рама. - вдвоем легче, крысы знают это, они вообще умные всё понимают.

- Была у меня жена, - рассказывает Рама по привычке усевшись на корточки - мы с ней на городской свалке познакомились. Я туда ездил с мусоровозом, у них не хватало людей для разгрузки машины и они попросили меня. Мы дружим с «Тазалыком» я присматриваю за своей территорией, а они меня с неё не гоняют. Если придут чужаки, то я их гоню, бывали драки, меня вот порезали. - Рама задрал куртку и показал свежий шрам на животе. - Хорошо нож прошёл по поверхности, а то бы кишки вывалились наружу. Маринка меня лечила потом. С Мариной поговорили и решили жить вместе. У нас нет такого, в кино пригласить или в кафе. Всё коротко и ясно. Нам выжить нужно, а вдвоем легче и веселей. Мы каждый это понимаем.

- Так вот жена моя Марина, приехала сюда, мы поселились в подвале, жили хорошо. Я зарабатывал не плохие деньги на пластиковых бутылках. Иногда попадались бутылки из под элитных напитков: Чивас например хорошо ценится, если не грязная этикетка. Или парфюмы пустые тоже можно продать. В общем все собираем и сдаем. Мы жили так хорошо, как я не жил никогда в жизни. Это было время моего последнего счастья. Я словно летал, у меня появилось желание бросить пить и найти работу, устроить нашу жизнь так что бы она ни в чём не нуждалась. Это мечта с которой я жил и она жила этой мечтой. По вечерам перед сном мы мечтали, что у нас будет хотя бы съёмная квартира, будет ребенок, будет работа на которую я буду утром уходить, а вечером прибегать домой и кушать вкуснейший в мире маринкин борщ с пампушками. По выходным мы будем ходить в кафе. Себе я закажу плов и пиво, а Марине фрикасе и белое вино, она никогда не пробовала фрикасе и всегда смеялась когда я ей рассказывал про него. У нас была часть кулинарной книги с фотографиями и мы при свечке рассматривали её и всегда хотели что-нибудь приготовить. Но рацион у нас другой, что Бог пошлёт. Она меня называла принцем, а я её феей. Я и в правду король мусорных баков. - Рама редко улыбался, а тут на его лице засияла лучезарная улыбка, как в детстве.

- Потом Марина забеременела, я старался что бы она не болела, приносил ей летом фрукты, помидоры. Даже пить стал реже. К зиме Маринка родила, прямо в подвале. Я ей помогал. Ребенка нам не поднять, я это понимал и не хотел ему такой судьбы как у меня и у Марины. Как тяжело было с ним расставаться, мы оба плакали всю ночь, а утром отнес в больницу, вот 4-й роддом рядом, оставил на приеме и убежал. Думал поднимусь сам и потом заберем малыша. А может и обманывали мы себя, но инстинкт родителя - это боль в сердце. Выть хочется! Мы очень тосковали за малышом, запили крепко. Марина заболела, ей нужны были лекарства. Доктора нас смотреть не хотят, мы сами лечимся. Решил я собаку поймать и сварить, это хорошее лекарство. А тут менты некстати, отправили в ИВС, я там неделю сидел. В то время начались морозы, Марина в подвале жить не смогла одна, крысы выжили. В общем когда я вернулся из ИВС то нашёл её в той яме где сейчас сам живу, замёрзла ночью не дождалась меня. Приехала труповозка и увезли Маринку куда-то, говорят на «запчасти» для студентов медиков нас разбирают, но я сам не видел врать не стану. - Рама закурил сигарету. Ему было больно это вспоминать, на глазах навернулись слёзы.

- Жизнь моя стала бессмысленной. Напиваюсь и не хочу утром проснуться живым. Хочу к Маринке, только с ней мне было хорошо в этой жизни…….. Рама встал, собрал свой мешок набитый пластиковыми бутылками.
- Дай браток на опохмел?
Я протягиваю Раме 500 сомовую купюру. Он машет головой отказываясь.
- Дай поменьше, сейчас налетят вороны (коллеги - алкаши, но не бомжи, это каста выше бомжей и они более агрессивные), убить не убьют, но изобьют за эти деньги, подыхать медленно не хочется с поломанными рёбрами.

Я протягиваю ему 50 сом он оглядываясь по сторонам кладет их в карман куртки и медленно шоркая больными ногами уходит прочь.
- До встречи! - с надеждой говорю ему вслед.

Шёл я по аллее и думал, как складываются судьбы человеческие. Одни мечтают о яхтах и самолётах, а другие о борще и фрикасе, может мы по сравнению с другими счастливы и просто не замечаем этого? Мой папа говорил: - Счастье как здоровье, когда оно есть о нём никто не думает. Ведь жизнь такая сложная штука.

Холодный февральский ветер беспечно гонял целлофановые пакеты по жухлой сухой траве едва покрытой пушистым снегом. Позёмка рисовала на асфальте замысловатые сюжеты, а спешащие на рынок люди втягивали головы в плечи, словно черепашки и семеня ногами бежали не замечая никого вокруг. Город живёт своей жизнью. Судьбами тысяч горожан, среди которых затерялась судьба несчастного одинокого бомжа по прозвищу Рама.
Берегите себя и своих близких!

Ваш ДД.
Февраль 2015 город Бишкек