"К людям" (Алексей Борисов)

Зимы стали добрее, скажет иной горожанин, и будет по-своему прав. Теплые зимы, мягкие, снега немного, мороз не кусает, вот и рад человек. Только от слякоти обувь придется менять через год, как бы бережно ни носил.

Вовка отлично понимал, чем чревата теплая зима, и старался быть в местах, где посуше. Сидел в метро, порою спал под лавкой, чтобы менты не прогнали, так и влачил свое жалкое бомжацкое бытие год второй или третий, какой в точности, забыл, так как спился и сбился со счета.

Если кто думает, что бомж - существо вообще вне сортовой категории, пусть думает, его право. Вовка не был бомжом по рождению, напротив, семьей был вскормлен весьма интеллигентной, воспитан и выучен многим в пример. Но был в нем какой-то несносный изъян, то ли молодости дурь, то ли в принципе.
Едва Вовка встал на ноги и плечи расправил, мир тряхнула перестройка, и все стало можно. Он не пошел воровать, этого в мыслях почти не чесалось, но появилась свобода от строгой родительской опеки, от школы и ВУЗа, до кучи комплекта в квартире, оставленной дедом (земля ему пухом). Еще вполне типичный казус с девушкой, не то сам её бросил, не то она его, это как водится. Было от чего налить стакан и выпасть из людей.

И вот ладный Вовка, не сказать, что красавец или гений, просто неплохой как будто парень, оказался на краю разумных рамок и приличий, долго мотылялся по моральным ориентирам, загулял не с теми, пропил захламленную однушку бандюкам и стал бомжом.

И стал бы Вовка алкашом синюшным без какой-либо потребной перспективы, но где-то в глубине души он не пропил остатки человечности, чем сотоварищей бомжей немало веселил и настораживал, ведь был одним из них, а будто и не с ними.

Вовка не унывал, вот и весь секрет. Кончится выпивка, Вовка скажет: "После перерывчика лучше вставляет". Отбросит кто-нибудь коньки, а он: "Дудки вам, граждане, я еще поживу".

И все-таки Вовка постепенно скатывался вниз. Но если остальная братия не верила и не желала верить в призрак перемены к лучшему, то он с упорством голодного щенка держался зубами за свою призрачную веру, хотя сам понятия не имел, как можно что-то изменить.

Пока Вовка сидел между дверей в подземке, вокруг творилось праздничное шевеление. День был обычный, разве что теплый не по-зимнему, но странные зимы давно не открытие. И праздник какой-то тихий, без белых воротничков у милиции, без шумных попоек, хотя снизу из-под земли не понятно, как там наверху. Но любой бомж угадает праздник по людскому потоку. В такой день меньше людей набивается в транспорт, мельтешат они как-то ровнее, без бурных наплывов с утра и под вечер. И если выходные дни вскипают толчеей после обеда, когда трудяги выбираются в поездки на культурные программы, то в дополнительные праздничные дни народ вообще еле шевелится.

Заспанный бомж определил: сейчас как раз такой бездельный день. Нищим и старухам меньше прибыли от милости гражданских, ментам раздолье, так что пятьдесят на пятьдесят, пристанут или нет. Если решат выгнать, обойдутся без пинков и мата.

Старуха Алевтина, нищенка со стажем, на этот раз пришла позже обычного, и Вовка трезво в меру сил прикинул, что выручки сегодня ей не будет. На деле все иначе оказалось. Старуха что-то бормотала себе под нос, как-то особенно смотрела на прохожих, не то с улыбкой, не то слезливо, и те охотно сыпали ей мелочь, а иногда давали деньги покрупнее. Она в который раз отсыпала в карман из драного пакета, а Вовка наблюдал и удивлялся, чем вызвано такое изобилье? Ему, понятно, ждать или просить - пустое дело, разве впопыхах, бездумно, сунет денег кто-то сердобольный, посмотрит в сторону, и даже не заметит, кому монету бросил. Таких не много, и в праздник точно не дождешься.

А бабка - ведьма, рассудил Вовка и позавидовал хитрой старухе.

Тут же вздрогнул от испуга, хотя, скорее, от неожиданности. Как могла бабка прочесть его мысли? Покинула место рыбалки, счастливое, точно прикормленное, и напрямик направилась к бомжу.

У Вовки в голове что-то щелкнуло, сразу вспыхнули воспоминания о разных там колдуньях и вампирах, и появился стыд за отношение к другому (не бомжу), то есть почти что напрочь позабытый образ мысли.

Он покраснел, что при его болезненно тугой и красной коже никто со стороны не мог заметить, и приподнялся на локтях.

- Прости, бабка, ну прости! - шептал он сдавленно и матом вперемешку.

Старуха замерла над самым Вовкой. Из прошлого, своей нормальной жизни, он вынес смутный, зыбкий образ тетки, гадалки привокзальной, и сейчас увидел в бабке ту самую безвестную гадалку.

- За что простить, а Вовка? - тихо рассмеялась Алевтина, - Бог простит, ему на все виднее. А ты сидишь и думаешь, с чего бы старухе дряхлой столько денег подают?

Мудра была старуха Алевтина, все без слов угадала, промолвила и тут же замолчала. И в молчанье, спокойном, без укора, без ехидства, услышал Вовка что-то про себя. Ведь не дурак, не инвалид, и молод, и даже здоровье пока не сгубил. Но горькая судьба вдвойне на вкус ужасней, если сам виноват. Об этом и молчала Алевтина, а Вовка думал вслед её молчанью.

- Сегодня праздник, разве ты не знаешь? Хотя, куда тебе, алкоголику, - она прошуршала в кармане сморщенной рукой и извлекла оттуда несколько купюр, - Вот, возьми, только не трать на водку, Христа ради. Лучше купи себе обувь на рынке. Поищи, поспрашивай, мир не без добрых людей. Бывает старье неброское на вид, но прочное на снос. Поищешь, Вовка?

Про обувь дело говорит, подумал бомж, напряг сознанье мыслью, уточнил:

- Спасибо тебе, бабка, а что за праздник-то?

- Святое Рождество.

Алевтина оставила Вовку лежать в тени на теплом сквозняке, один раз обернулась, улыбнулась на прощание, точно приласкала теплотой морщинок возле глаз. Она заранее знала, что бомж пропьет нежданные деньги и где-нибудь тихо издохнет.

И не важно, была ли она гадалкой когда-то, а если была, то, как ей гадать на бомжа? Для граждан из самой обыденной жизни - стандартный прогноз и набор из благих пожеланий, а что для бомжа вроде Вовки? Любым из нормальных гаданий его одарить, пожелать что-то вроде привычного счастья? Легко, но звучит, как насмешка. Недобрая, горькая шутка.

Опасалась Алевтина, но почему-то верила в бомжа. Тихо-тихо верила, точно боялась спугнуть свою веру. Стояла у стены и наблюдала, как в темноте ворочается бомж. А ничего, подумала старуха, если причесать, убрать хвостом ухоженные патлы и побрить, ну хоть слегка, получится приличный с виду хлопец. Не то мотоциклист, как скажут нынче, байкер, не то какой-нибудь гитарный музыкант.

А приодеть приличнее, сочтут за неформала, ну а бомжом никто не посчитает.

Но мысли мыслями, и бабка это бабка.А Вовка как лежал, так и лежит, по счету день второй подряд, и что случится дальше, кто же знает? Должно быть, выползал на куцый снег, а может, сделал лужу под себя, не разоберешь.

В отличие от множества бомжей, разбросанных по зимнему метро, Вовка часто был один и находил приличные места. Но это место не настолько хорошо, чтобы валяться там весь день. У эскалатора патруль стоит, поглядывают злобно, шепчутся о чем-то.

Но Вовка не спал, он рассуждал. И если в двух словах, то был растерян. Конечно, надо бы пропить богатство, взять дешевую водку, на остальное купить, чего пожрать. На целую неделю дошираков, если экономно, по полпачки в день. Эта уверенность в завтрашнем дне, немыслимая для Вовки-бомжа, который давно зарекся думать дальше, чем на пару дней вперед, вскружила голову, окутала туманом странной эйфории. Мысль зрела потихоньку, вялая от алкоголя и тепла, но все-таки созрела, и Вовка встал, после чего поплелся из подземки прочь. Пока менты собрались ему вслед, уже готовые с усердием пихнуть бомжа вон из тепла, Вовка убрался, а стражи города на месте потоптались и пошли искать по долгу службы развлечений.

Старуха посмотрела вслед бомжу, печально покачала головой, шепнула что-то про угодников святых и возвратилась к промыслу.

Вовка шел неведомо куда, без точной цели, одним желанием ведомый: что-то делать, усилием каким-нибудь собраться, а там, как знать, вдруг совершится чудо и впишет жизнь в нежданный оборот? Словно билет в неведомое завтра, сжимал он в кармане несколько купюр, да только ценности в купюрах мало, инфляция, дефолт, и даже сырость могут запросто банкноты обесценить. Без пожеланья в дело применить они - пустая краска с целлюлозой.

Желание у Вовки было. Настолько сильное, что он не спешил потратиться на водку и пищу, но пока оно было смутным и невыраженным. Вовка плелся дворами куда-то в полутьму, прочь от метро, по ходу дела, в сторону потерянного дома, но знал, что лучше там не появляться. Боялся то ли родственников встретить, то ли бандитов. Пожалуй, и того боялся и другого, но это были два несхожих страха, и к страху смерти их не приравнять, тем более, что этот самый страх давно потух. Глупо бояться смерти, ведь может наступить в любой момент, и ей ничем, увы, не помешаешь.

Вовка добрел до знакомого квартала, постоял, попробовал вопрос себе задать - что он забыл тут? Кругом знакомые подъезды и свет вечерних окон, все как всюду, не лучше и не хуже, чем везде. Квартал готовых к сносу пятиэтажек.

Вовка постоял, почесался, побрел дальше, но точно человек, не приученный к лесу, петлял между домов и в результате опять вернулся на прежнее место, как магнитом притянутый. Хмыкнул себе под нос, уселся на поребрик и устало вздохнул. Какая бредятина, подумал бомж, хожу, брожу, куда, зачем? Точно бабка наколдовала, сидел бы себе в тепле сейчас, менты прогонят, через полчаса можно обратно. Это хорошо мороз не ударил, на свежем воздухе терпимо. Только ботинки никуда не годятся, опять насквозь промокли. Может, правда, пойти завтра на рынке потолкаться? Да ну его, рынок, подумал Вовка, и в ответ желудок громко взмолился о пище. Очень кстати через два дома есть палатка.

Но не успел бомж с мыслями собраться, едва привстал с земли, как на узкую дорогу перед домом медленно вкатил автомобиль. С притушенными фарами, негромко отпыхтел, остановился. Открылась дверь, потом тихо захлопнулась, и отсвет фонаря над тротуаром высветил лицо мужчины средних лет. Невзрачное, усталое, таких в стране полным полно, вот только Вовка знал того мужчину.

Подумать только, столько лет прошло, а он Некрасов Ванька, почти ни капли на лицо не изменился, ни дать, ни взять, как раньше - одноклассник.

Нельзя сказать, что были друзьями, скорее, приятелями. Шалили вместе, как бывает у детей из домов по соседству. Позже дорожки разошлись, Иван пробился в люди и не сказать, что богатым стал, но зарабатывал неплохо и стабильно, не олигарх, не дворник, парень дельный. И сколько Вовка знал его с тех лет, всегда товарищем надежным был, без спеси, но лени и обмана не любил.

Вовка медленно подался в тень подъезда, а то не дай Бог Ванька сейчас его встретит, второй раз пройдет и не взглянет.

"А почему бы нет? - решил бомж, едва идея выплыла наружу. Прежде пряталась в тени, ждала нужного часа, - Если приду к нему и попрошу устроить на работу? Кто, кроме Ваньки выслушает, не выгонит и поможет? Но, перед разговором надо привести себя в порядок".

Примерно так подумал Вовка и с трепетом понял, что вот он - шанс, в него он долго верил, но знать не знал, откуда подвернется. Пусть призрачный, пусть им самим надуманный по старой памяти, но шанс. А даже если мимо - не беда, нежданные богатства как пршли, так и ушли. С таким настроем и пригрелся Вовка в доме по соседству, в полуподвале темного подъезда. Привык не унывать и верить в лучшее, к чему менять полезные привычки?

Задача не простая - стать внешне человеком поприличней. Людей подчас встречают по одежке. Обыкновенный гражданин иной раз тратит уйму сил и средств на внешний лоск, а Вовке каково, даже если его задача проще - стать хоть немного похожим на человека из общества? Это даже не перевоплощение - маскарад, да и только. А маска - дело хлипкое.

И что внутри? Речь не о болезнях, не про голод, о другом. Вопрос поистине вселенского масштаба: как можно оценить простоту или приниженность души? В себе порой не можем разобраться, а что сказать про душу человека, чья жизнь - сплошное испытание на прочность? А что сам виноват - дело десятое.

Душа у Вовки сдвинулась куда-то с постылой точки, где топталась последние годы. Еще вчера все интересы сводились к нуждам выпить да пожрать, поспать в тепле и не попасть к ментам. Сегодня цели усложнились. Кто-то скажет, что это немыслимо, слишком похоже на сказку? Пусть так, но как бы у кого не бывало, случилась с Вовкой череда событий: старуха, деньги, город, одноклассник. Они ли подтолкнули его душу? Должно быть, да, но что от них толку, если нет веры в чудеса или хотя бы в то, что мир изменчив?

Кое-какие нужные приспособления у Вовки были, например, ножницы. На свалке он нашел кусок стекла, положил его под углом к свету в подъезде, получилось сносное, хотя и мутное, зеркало. Бесплатная парикмахерская, правда без мойки и шампуня.

Перед зеркалом Вовка провел почти час, и в результате срезал спутанные грязью патлы, с остервенением почесался во вшивой макушке и твердо решил на завтра поискать средство от насекомых. Бороду извел до основания и насухо побрился теми же ножницами. Было больно, Вовка тихо матерился, но терпел.

Под вечер совершил новый рейд на свалку, порылся в контейнерах и выудил чужие джинсы, кое-где худые. Узкие и по длине коротковаты, но если не застегивать, сойдет. А в качестве ремня, как и сейчас, кусок провода от старого электроприбора. Старые брюки свое отжили.

Вовка привык соблюдать осторожность, поэтому сменил место ночлега, и там же, пока не настала глубокая ночь и не закрылись ларьки, переоделся.

Часов у Вовки не было, и с этой свободой от расписаний он мог считать себя в чем-то счастливей других.

Между десятью и одиннадцатью вечера менты возле метро бомжей редко трогают, им бы с прочим людом управиться. Кто с работы едет нетрезвый, кто подрался, найдут чем заняться. Дневные толпы расползлись по домам, но до полуночи, народа ещё много, кому какое дело до бомжа? Вовка прикинул по часам над автострадой, что сейчас как раз удобное время.

- Дай мыла мне пачку, а лучше две дай, - пробурчал он в окошко ларька, получил оттуда мыло, мелочь сдачи и пару ласковых эпитетов в свой адрес от усталой продавщицы. Побродил, присмотрел еще кое-что из мелочей, купил доширака, кипятка в пластиковом стакане, и подкрепился в тени киоска.

В подъезд Вовка вернулся ночью, и нет смысла рассказывать, как он извел две пачки мыла на гигиену. Те, кто ноют о неудобствах на даче, где туго с горячей водой и нет ванной, вряд ли смогут представить, каково было бомжу. Хорошо, зима теплая, да есть в округе темные безлюдные закоулки.

В результате Вовка лег спать в мокром белье под одеждой. Не очень комфортно, зато быстрее высохнет и никуда не пропадет. Терпимо, если спать у батареи.

За средством от вшей надо на рынок. Туда на своих двоих долго, придется на метро. По углам ночевать это одно, а ездить днем у всех на виду не так-то просто.

Вовка нервничал, к тому же третий день не пил, от чего ощущал неудобство и невнятную злобу. Но опасался он напрасно. После манипуляций с прической и одеждой люди уже не видели в нем бомжа. Для них он стал кем-то иным, то ли пьяницей, то ли дебилом, на вид не таким омерзительным. Посматривали с осторожным любопытством, кое-кто даже с сочувствием.

На рынке Вовка долго бродил между прилавкам, щемился от злобных взглядов торгашей и прикидывал: что проще, купить или выкрасть? Первый вариант быстрее и удобнее, но кто их знает, а ну как цену заломят? Второй вариант с долей риска. Поимки Вовка почти не боялся, так как местные менты давно привыкли ко всему, да и нет на свете лучшей маскировки, чем пакет с пустыми банками, их все сдают за мелочь. В краже главная опасность - стащить не то, что надо.

В конце концов Вовка сторговался на ботинки за три сотни, вполне приличные и по сезону. Денег осталось всего ничего, на дорогу в родные кварталы и на самую дешевую лапшу. С утра Вовке сошло с рук проскочить турникеты, но рисковать второй раз он боялся.

- Девушка, красавица, помоги, а?

- Чего тебе? - продавщица киоска бытхимии с подозрением взглянула на Вовку, пока тот мялся перед пестрой витриной.

- Собачка у меня совсем завшивела, извелась вся, хвост кусает. А денег нету. Помоги, дай Бог тебе здоровья.

Вовка тихо причитал ровным голосом, не назойливо, но монотонно.

"Красавица", рябая девка с редкими зубами, с опаской поглядывала по сторонам, точно боялась стаи попрошаек. Моргнуть не успеешь, что-нибудь стащат.

- Собачка у меня, - продолжал надоедать Вовка. То справа от окошка встанет, то слева.

Продавщица тихо помянула Вовку матом, быстро огляделась, открыла флакон и перелила немного в банку из-под чего-то овощного. Долила в товар из чайника и быстро вернула на место.

- Держи, - протянула Вовке банку,- И тебе и твоей шавке хватит, бомжара.

- Спасибо, милая, - у Вовки чуть слезы не навернулись от стыда и благодарности.

- А ну вали отсюда, а то как дам сейчас шваброй! Вовка быстро удалился, а баба ещё долго охала вслед и озиралась с опаской.

Обратно Вовка добрался без приключений, от осознания того, что выглядит прилично, он осмелел. Зашел в Макдоналдс быстрым шагом, и никто из персонала даже не взглянул в его сторону. А больше Вовке некуда было пойти. Где ещё можно спокойно вымыть голову со средством от паразитов? Подумаешь, водой из унитаза!

Уборщица вошла в туалет в тот момент, когда Вовка стоял под агрегатом для рук и наскоро сушил волосы. Молодка в фартуке была не робкого десятка и взяла на изготовку швабру, точно решила исполнить обещанное рыночной бабой, но Вовка прочитал табличку на форме и сказал неожиданно твердо:

- Таня, ещё минута, и я уйду. А ты пока пол протри.

Таня от неожиданности поперхнулась восклицанием, посмотрела в трезвые глаза нищего, покачала головой и принялась за пол.

- Спасибо, - голова еще обсохнуть не успела, но Вовка представил, как ввалится кто-нибудь из персонала или брезгливый мужик-посетитель. Лучше судьбу не испытывать.

Он хлопнул за собой дверью и вышел на улицу. Мог бы поспорить, что Таня выскочила следом и проводила его долгим, тяжелым взглядом.

Вовка пошел прочь до угла, повернул, и вздохнул с облегчением.

Вовка решил, что в таком виде уже можно к Некрасову, и принялся ждать вечера. Иван приезжаел домой в одно и то же время, плюс минус на пробки. На этот раз Вовка встретит его у подъезда.

Для пущей свежести и бодрости он целый день гулял по району, по едва заснеженным бульварам под сетчатым сводом зимних деревьев. Дважды проверил на деле свой облик, с таким трудом обновленный. Менты смотрели на него без внимания, и если задерживали взгляд на несколько секунд, то без желанья подойти на разговор.

Вовке очень хотелось выпить, но, во-первых не на что, а во-вторых, не время. На случай, если разговор с Иваном не сложится, у Вовки был запасной вариант - перебазироваться на другую станцию метро. Это тоже не просто, там свои бомжи, свои менты, а значит, надо будет снова добиваться места, выискивать, где появляются объедки, и так далее. Новичка могут запросто прибить те же бомжи. Их и надо бояться, гражданам из общества нет дела до нищих, про ментов вообще разговор отдельный. Если они в хорошем настроении, могут даже едой поделиться.

Вовка присел на ограждение садика, разбитого под окнами местной старушкой. В сезонной неразберихе из-под куцей снежной россыпи сонно зеленели крохотные листья. Они словно не заметили зимы по распорядку дат, и просто пригнулись к земле. Всем, когда холодно, хочется спать.

Но даже холод бывает разным. Вовка нарочно остался на улице, иначе в теплой берлоге запыленного подъезда сон свалит в два счета.

Машина подкатила к подъезду раньше положенного срока, но Вовке время в ожидании казалось вечным.

Он встал навстречу другу из прошлого.

- Иван?

Некрасов напрягся на возглас пьянчуги, именно таким он увидел чужого человека со смутно знакомым лицом.

- Я. А ты кто? Стой, Вовка, что ли?

- Да, я. Иван, мне нужна твоя помощь.

- Погоди, - Некрасов думал со скоростью мысли, на лице так и мелькали разные эмоции-слова, но вслух он ничего не произнес. Вовка не понял, о чем подумал Иван, но так часто бывает, когда люди общались полжизни, потом столько же не видели друг друга.

- У тебя что-то случилось? - осторожно спросил Иван. Память по каплям просочилась в настоящее обрывками соседских сплетен.

- Да. Рассказывать. Долго, - Вовка с усилием подбирал слова для диалога. Можно сказать, последние годы приятели общались на разных языках.

- Вижу, что долго, - Иван приблизился к Вовке, присмотрелся внимательнее в тусклом свете фонаря, нервно сжал губы и долго вздохнул, - Несет от тебя, как от бомжа. Так что в дом не пущу. У меня там сестра с маленьким сыном.

- А ты сам женат? - осторожно осведомился Вовка.

- Да какое там. Работа все, работа, нет времени.

- Плохо.

- Чего плохо? - слегка озлобился Иван, посмотрел на Вовку взглядом "кто бы говорил", но неожиданно не то смягчился, не то сник от усталости, - Да сейчас все так, думаешь, один я такой?

Оба замолчали мыслями о тронутой теме.

- Ладно, - хлопнул в ладоши Некрасов, - Сиди тут, я сбегаю к себе, офисное переодену, выйду, поговорим. Только денег я тебе не дам, у самого мало.

- А я не за деньгами пришел, - с тихой обидой заметил Вовка. Он и правда пришел не за тем, чтобы в долг просить деньги, но реплика Ивана его задела.

- Да? Хм... Ну я сейчас.

Как не странно, есть в наше время места, где можно недорого покушать. На вид подвал подвалом, питейное место, а на деле не только пиво разливают.

- Голодный?

- Есть маленько.

- Выбирай, я угощаю, - улыбнулся Некрасов.

Вовка попросил пельменей, бутерброды и чай.

- Пить чего будешь? - понятное дело, речь шла не про чай.

Вовке очень хотелось выпить, но как отреагирует Иван? Сейчас Вовка мало похож на бомжа, но стоит выпить совсем немного... Вовка видел, как это бывает, и если раньше не задумывался вовсе, то теперь все изменилось.

- Нет.

- Ладно, - Иван захлопнул винную карту, - Тогда и я не буду.

Официант принес еду, Вовка жадно насел на нее, а Некрасов ждал, пока приятель насытится.

- Теперь рассказывай, - сказал Иван, когда Вовка отставил тарелки.

Он выслушал рассказ почти без комментариев, только мрачнел с каждой новой подробностью. Вовка постепенно втянулся в нормальную речь. Комплексовал, конечно, от это частенько прерывался и подыскивал слова. Закончил он рассказ вопросом:

- Поможешь найти работу?

- Ох, - вздохнул Иван и вытащил пачку сигарет, - Куришь?

- Не-е-е. В молодости бросил, - о том, как курил по пачке в день, и как страдал от ломки, Вовка вспоминать не любил. Одной причиной стать своим среди бомжей и стал отказ от курева. Он с удовольствием сидел в компании, если другие дымили, но сам сигарет не стрелял, так что в понимании бомжей его доля выпрошенных сигарет доставалась всем поровну.

- Молодец, - одобрил Некрасов и с наслаждением затянулся. По взгляду Вовка понял: приятель не поверил, но оценил силу воли. Плохо, что не верит, подумал Вовка.

Сейчас, в полуподвальной темноте на вид Иван даже в без галстука казался бизнесменом на встрече партнеров. Прищур, мимика в затяжке, все выдавало в нем усиленный подбор деталей непростой головоломки, в центре которой стоял вопрос: помогать приятелю или нет?

- Знаешь, есть у меня дело, не то чтобы совсем свое, но я там в доле. Как раз перед новым годом склад арендовали в Подмосковье, на Ленинградке. Может, видел, такая серая коробка длиннющая в три этажа. Понятное дело, там не только мы товар держим, но у нас две линии под паллеты в два яруса, и пока у всех сейчас каникулы, работать некому. А товар движется. Соображаешь?

- Работать грузчиком?

- Не совсем, - усмехнулся Иван, - И это тоже, а там придется сортировать, по накладной проверять, без дела не останешься. У меня там Палыч, он вроде менеджера, все тебе покажет. Ты читать-то не разучился, пока бомжевал?

- Вань, я инстик закончил, чего ты сразу?

- Закончил он. Тоже мне невидаль. Кто тебя знает? - он чуть не добавил "бомжа", - Ладно, завтра и приступишь. А то нам сдали, а сами руки потирают, мол, некому работать пока праздники, так-то вы, лохи, с арендой и прогорите. Жмоты, все деньги вперед, ну ты знаешь этих рвачей, хотя откуда тебе? Вовремя ты на голову мне свалился, ничего не скажешь. Только чтобы без дури, понял? Я тебе верю, но дело и деньги на вере не держатся.

- Думаешь? - спросил Вовка невпопад.

- Ишь, философ, - Иван тихонько стукнул ладонями по столу, - Завтра подходи к восьми, я тебя до "Сокола" подброшу на колесах. А там "Газель" на склад отходит, с мужиками доедешь. Палычу я позвоню.

- Понял, - Вовка ушам своим не верил, надо же удача! От того еще больше стеснялся, и разговаривал тихо, с хрипотцой.

- По рукам, - Иван протянул рукопожатие и даже не поморщился, а руки у Вовки были, прямо скажем, плохо вымытые.

Приятель расплатился и встал, сделал шаг до выхода, но тут же обернулся.

- Ты куда сейчас?

- А кто его знает, - ответил Вовка вежливо, как смог.

- Вот свалился ты мне на голову, парень. Ладно. В метро тебя обратно бомжевать я не пущу, не дай Бог влипнешь к серым в оборот. Это тогда с тебя не взять ни нитки, а сейчас сам говорил, на человека стал похож. Я уж не знаю, как ты был до этого, теперь ты точно их клиент, если узнают. Решат - ты кого-то обчистил.

Вовка промолчал. Иван сказал по делу, так что надо снова где-нибудь в подъезде ночевать. Ну ничего, все лучше, чем на улице.

- Значит, вот как мы поступим, - Иван прищурился по сторонам, то ли с испугом от смелой мысли, то ли задорно, - Сиди тут и жди, - он бросил на стол две десятки, - Чайку пока попей, если захочешь.

В час ночи, то есть через три часа после ужина с Некрасовым, Вовка сидел у него на кухне, весь разгоряченный после ванной, в плавках и в трениках.

- Одежку твою выкинем, только ботинки оставим, ботинки хорошие. С моего плеча поносишь пока. Рост у нас одинаковый.

Вовка отхлебнул кофе с лимоном и спросил:

- А сестра-то где?

- О, оживаешь, как я посмотрю. Вопросы начал задавать, а то сидел сусликом на автостраде, ни ответа ни привета. Уехала сестра. Я сказал ей: "Знаешь, что, давай к маме в гости на пару дней. Она давно внука не видела, да и скучно ей там одной". Лера сначала в отказ, но я настоял. Тем более мелкому три с половиной уже, в сад ходит, взрослый.

- Да тут идти-то - два дома, - Вовка напрягся и вспомнил, где именно живет мать Ивана.

- Я про то же, - Некрасов стукнул ладонью по столу, - Может она вообще теперь к мужу уедет. Тот еще хмырь, но так оно будет правильнее. Да и любят они друг друга, а кто ж сейчас не ссорится?

Вовка наморщил лоб, точно пытался подобрать, чего сказать или какой вопрос еще задать Ивану.

- Давай спать. Я постелил тебе в маленькой комнате, не обессудь, на полу. Но там тепло. На стуле одежда, утром её надевай, куртку я тебе дам.

Вовка медленно встал из-за стола и сказал робко в сторону:

- Спасибо тебе, Ванька.

Некрасов посмотрел с интересом, точно увидел перед собой нового человека.

- Да пока особо не за что, - бесстрастно заметил Иван, и только взгляд его немного потеплел.

- Молодец, - одобрил Некрасов.Он даже не на Вовку смотрел, а в зеркало авто, - Еще пару недель, и станешь совсем похож на человека, только кожа твоя мне не нравится, к врачу бы тебя.

- Чего тебе моя кожа сдалась? Абажур из нее не делать.

Иван нервно хмыкнул на злую шутку, покачал головой и смолчал.

- Сейчас я отвечу на многие вопросы, которые вчера не прояснили. Мы работаем по соевому мясу, сублимированные брикеты плюс вкусовые приправы. Понимаешь, о чем речь?

- Примерно, - отозвался Вовка.

Он тысячу лет не сидел в автомобиле, троллейбусы не в счет, и никак не мог понять, удобно ему или нет. Простенький рабочий комбинезон, шапка и дешевый пуховик превратили бывшего бомжа в приличного на вид гастарбайтера.

- Жратва длительного хранения, - добавил Иван, - Что твои дошираки, только питательнее и полезнее.

- Ага.

Иван в рабочем костюме-тройке следил за дорогой и к долгим беседам был не настроен. Странное зрелище, если взглянуть со стороны: прилично одетый делец и пыльный работяга на сиденьях по соседству.

- Двести рублей, плюс еда за наш счет, ну и транспорт. Деньги день в день получаешь, работа сутки через сутки. Идет?

- А то, - эти условия многих могли отпугнуть, но он не был в претензии. Вовка даже не рассчитывал на такие щедроты, а Некрасов в данный момент просто не мог платить больше, да и в деле надо было посмотреть, что за работник.

Иван высадил Вовку возле метро, махнул рукой знакомым у "Газели", и этим, вписал приятеля в разряд своих. У транспорта командовал Палыч. Не известно, чего этот усатый "атаман" в пуховике нараспашку и в тельняшке наслушался от руководства, но Вовка сразу оценил его как парня делового и к шуткам не способного. У Палыча насчет Вовки сложился собственный взгляд, это новый работник понял нутром, без слов. Палыч не привык оглядываться на рекомендации и слухи, он обо всем судил самостоятельно.

- Сиди тут и не вякай, пока на месте не окажемся. Понял?

- Понял, - Вовка втиснулся в "Газель", пока рабочий люд курил перед отправкой на тротуаре.

Скоро тронулись, и Палыч, пока сидел подле водителя, представил нового коллегу. Добавил, что тот пока на испытательном сроке.

Вовка запомнил несколько имен и лиц, но позже стало ясно, что общаться по работе придется не со всеми. Склад-то большой, и группа на некрасовском товаре - всего лишь часть бригады под руководством Палыча.

На складе балагурить не дозволили, работы скопилось много. На первый раз Вовка был грузчиком, но Палыч намекнул о накладных и прочей писанине. Со временем с ней познакомят Вовку, а к лету Бог даст штат разрастется, так что не придется таскать мешки на горбу и двигать паллеты.

И вот наступил конец рабочей смены. Кормили на складе сытно, соей с хлебом. Вовка предусмотрительно наелся впрок.

- Держи, боец, заработал, - Палыч протянул две сотни и кивнул на ворота, - Иди постой пока, сейчас "Газель" к метро поедет.

Вовка давно отвык от работы и мог бы утомиться с непривычки, но за труд заплатили сразу, вдобавок бесплатно накормили. Самооценка бывшего бомжа взлетела очень быстро. Он - труженик, и плевать, что некуда ехать после работы, со временем все будет по-людски. А пока, как честный работяга, имеет право выпить, так сказать, отпраздновать начало новой жизни.

Не многие умеют пить, это наука простая, но строгая. Надо закусывать и знать, когда остановиться. Высокие душевные порывы не спасли Вовку от старых привычек.

После первой стало грустно, что Некрасов не сказал, где ночевать перед работой. Не у него же дома, вдруг сестра вернется, будут крик со скандалом, где это видано - тащить бомжа в квартиру с ребенком? Может Иван и встанет на сторону Вовки, даже, скорее всего, так и будет, но какова цена?

Вовка загрустил и взял еще бутылку. Ему повезло: он запил в родном районе, где менты его знали.

- Глянь, алкаш валяется, - сказал один патрульный другому.

- Ну и пусть, - отмахнулся напарник.

- Погоди-ка, гастарбайтер что ли? Смотри на форму, может со стройки?

Стражи порядка перевернули сонное тело, и лейтенант тихо выругался.

- Это ж Вовка.

- Иди ты.

- Точно он. Одежку где-то спер. Ишь, приоделся. И нажрался, как свинья.

- У них это обычное дело, - хмыкнул напарник, - Да брось ты его, пусть валяется.

Лейтенант покусал губу в раздумье и почесал лоб под шапкой с крабом.

- Сдохнет, нам потом все оформлять. Мне, между прочим, возиться. Да и шмотье на нем чужое, искать будут. Надо в отделение тащить.

- Этого? - мент скривился от неприязни, - Слышь, старлей, давай машину вызывай, а на руках без меня.

- Машину? - уазик с мигалкой проедет и по тротуару, что ему пробки, подумаешь, проспект с утра стоит, - Машина может для дела понадобиться. Правда, ну его! Если гастарбайтеры найдут в своей форме, и такого разденут. Запомни, мы его не видели, а если копыта откинет, то не в нашу смену. Пошли отсюда, темнеет уже.

Некрасов опасался, вдруг Вовка даст деру и придется другую рабочую силу искать. Но в то же время он сразу поверил в желание бомжа вернуться к нормальной жизни. Забеспокоился, когда тот целый день не давал о себе знать, и ждал еще до раннего утра, а в восемь тридцать позвонил на склад, и там узнал от Палыча, что Вовка так и не явился к месту сбора.

- Ясно, - процедил сквозь зубы бизнесмен, сел на авто и поехал в офис. С утра не в настроении, он сдерживался, как умел, но пару раз срывался на сотрудниках и целый день звонил по номерам, искал замену Вовке. На эту смену Палыч выделит кого-нибудь, на то он и менеджер, но это временная мера.

Когда Вовка проспался, в голове было на удивление ровно ровно, только знобило. Это хорошо погода теплая, а ведь мог замерзнуть на тротуаре.

Он моментально вспомнил и про водку, и про работу, на которой должен быть, и вот тогда озноб его пробрал еще сильнее. Вовка напугала перспектива вновь вернуться к прежней жизни, к тому же он почувствовал ужасный стыд перед Иваном.

Эти два переживания сдавили душу, но Вовка не махнул на все рукой, не запил снова, благо несколько рублей в кармане завалялось. Он стиснул зубы, обругал себя и строго наказал впредь никогда на улице не пить, а если пить вообще, то только в редкий праздник. Другим для твердых выводов, усилий волевых, никак не обойтись без медицины, кодируются. Мысли о том, что снова быть бомжом, для Вовки оказалось достаточно. Он сел возле подъезда и стал ждать Некрасова.

- Здравствуй, - сказал Вовка и потупился.

Иван молчал.

- Я подвел тебя, знаю, но дай мне еще один шанс, как я себе его даю. Ты потерял сегодня деньги, сочтемся, отработаю. Слабое утешение, но еще позавчера ты не знал, кто будет работать на складе. Сейчас ведь праздники. Понимаешь, мне страшно вернуться обратно. Я был там, я знаю, как трудно оттуда выбраться.

Некрасов прищурился, и как стоял возле машины, так и остался стоять. Если с первой секунды он хотел сразу послать Вовку прочь, то после нескольких слов передумал. Его удивила и тронула честность бомжа. А в голосе Вовки мелькнула такая тяжелая боль, что даже рассудок, насквозь прагматичный, подвинулся в сторону, дал голос сердцу. Разве имеет он право не поверить тому, кто пришел, предложил свои руки и время за деньги, и деньги, по правде сказать, совсем смешные? А еще важнее - Вовка ему доверился. О том, как живется бомжу, Иван знал лишь понаслышке, но даже малое знание его ужаснуло.

- Что с тобой случилось?

- Выпил малость, потом еще, такая вот история, - хрипло оправдывался Вовка, - Пожалуй, я в душе все еще бомж, мне нужно время, чтобы снова стать человеком, но я найду в себе силы. Поверь.

- Ясно. Вообще-то я ждал, что ты приедешь сразу после работы.

- А вдруг там сестра твоя вернулась?

- Ну да, я понял тебя. Ладно, Вовка, только это первый и последний раз. Прощаю. Было, забыли. Сейчас ты, я вижу, в порядке? Но надо решить, где тебе жить, пока не сможешь снять квартиру. У меня - не вариант, завтра сестра вернется. Я говорил с ней по телефону, и она, похоже, все-таки переедет обратно к мужу. Видишь, что ни делается, все к лучшему, - Некрасов оттаял, усмехнулся и хлопнул Вовку по плечу, - Но переезд - дело долгое, да и у меня, сам понимаешь, есть планы.

- Понимаю, Вань.

- Молодец. Погоди, я придумал, куда тебя вписать. У нас в ЖЭКе работяги сутками живут, у них там комнатки приличные, хотя, конечно, не хоромы. Поговорю завтра с Рафиком, электриком.

- А дядя Коля? Сантехник?

Некрасов грустно усмехнулся. Это воспоминание о старом ворчуне было общим из детства, оно и растопило весь остаток льда между приятелями.

- Да нет его давно. Помер, год тому или два, говорят, спился. Там сейчас новый какой-то. Не проблема, договоримся. Замерз, небось, стоять, да и сушняк, поди, мучает?

- Есть такое дело.

- Тогда пошли в дом, чайку заварим.

Из-за прогула график работы сместили на день, и на утро Некрасов отвез Вовку к "Соколу". Мудрый Палыч сделал вид, будто ничего не случилось, то ли сам догадался, как лучше, то ли что-то понял по сдержанному голосу Ивана.

Работой Вовку завалили - не вздохнуть, так что ни сил, ни времени для горестных раздумий не осталось. Так и прошел второй рабочий день, и по негласному мужскому уговору Иван и Вовка позже называли его первым.

К семи должна была вернуться сестра, так что за время от смены до вечера, Вовке предстояло привести себя в порядок и взять с собой в общагу ЖЭКа несколько вещей. Специально для устройства дел приятеля Иван остался дома на весь день. Они договорились встретиться в двенадцать. Вовка доехал на "Газели" до метро, направился пешком к Ивану быстрым шагом, и не особенно смотрел по сторонам. Он рассуждал о планах наперед, о новых целях и, конечно же, заботах, и даже не расслышал в первый раз, когда его окликнули.

- Эй, Вовка!

Он обернулся на повторный отклик, и все внутри похолодело. "Ну надо же, - подумал Вовка, - тут как тут. Стервятники. А раньше-то ищи их, ветра в поле".

Четверо грязных, злых и обманчиво медлительных. У них были завистливые, полные непониманья взгляды.

- Ты куда это? Слухи тут ходят, разбогател, а Вовка?

Один бомж ухмыльнулся беззубо, а другой вытянул руку, в ней блеснул нож.

Вовка метнулся в строну, первый удар пропустил, но устоял. И тогда ответил в полную силу.

Несколько часов он пролежал в какой-то подворотне. Ошеломленный, оглушенный, без денег и в изрезанной одежде, но как очнулся, осмотрелся и решил - живой. На улице по-зимнему темнело в ранний час, и стоило немало сил собраться волей, встать и сделать шаг. Не упасть от боли в глубоком порезе на правой руке, сделать еще один шаг, и так далее.

Он постучался в дверь, и встретил твердый, каменно холодный взгляд Ивана.

- Пусти.

Иван с силой потянул дверь обратно, но Вовка просунул ботинок, и дверь осталась на месте. Хороший ботинок, подумал Вовка.

- Это не то, что ты думаешь.

Некрасов усомнился, дернул бровью, носом воздух потянул в себя, но дверь не отпустил. Из глубины квартиры что-то произнес высокий детский голос.

Вовка поморщился от боли.

- На меня напали. Свои же. Бывшие. Слушай, я больше ничего не попрошу у тебя, захочешь послать меня на все четыре стороны, твое право. Только вынеси бинта там, ваты какой-нибудь, перекиси. Мне бы рану перевязать.

Некрасов кивнул и взглядом показал отойти назад.

Через час перевязанный Вовка сидел в машине Некрасова, и пока тот курил в окно, подавленно молчал.

За окном темнела холодная ночь. Это зима наконец-то вступила в полную силу.

- Ну, ты кадр, - с горьким смехом сказал Некрасов, - Видел я людей проблемных, так всем им до тебя, как от Покровки до Парижа.

- Спасибо, я пойду.

- Нет уж, сиди, Вовка. Поехали на склад, поговорим с Палычем. Поживешь там пару месяцев, поработаешь ударно, а там поглядим. Раз в родной район тебе не сладко возвращаться, найдешь другой. А пройдет два месяца, кончится испытательный срок, подниму зарплату, снимешь комнату где-нибудь в Подмосковье, а дальше? - Иван закончил интонацией вопроса.

- Дальше будет видно.

Мужчина в добротном пальто шел по переходу метрополитена, он мыслями был где-то в собственных заботах и желаньях. Вдруг заметил боковым зрением что-то особенное, остановился, оглянулся, шагнул в сторону женщины с рваным пакетом.

Он смотрел ей в лицо ровным, спокойным взглядом, и женщина пыталась прочитать этот взгляд. Мужчина показался ей чем-то знакомым. Но она никак не могла вспомнить, где видела его. Да и зрение в последнее время совсем испортилось.

Прохожий молча залез в карман, открыл бумажник, вынул несколько купюр и положил в пакет старухе.

- Милый человек, а хочешь, погадаю? - старуха разглядела купюры в пакете, изумилась щедрости прохожего и захотела отблагодарить.

- Не надо, Алевтина. Спасибо.

Прежде чем старая женщина голос узнала и что-то сказала вдогонку, мужчина ушел, затерялся в толпе.

Тот же незнакомец, в том же городе вышел из метро и огляделся. Подошел опустился на корточки рядом с другим незнакомцем. Со стороны любой мог удивиться, что общего у чудака, одетого неброско, но прилично, и у бомжа, заросшего пьянчуги.

- Эй, брат, слышишь?

Бомж вздрогнул, поднялся на локтях, сощурился в ответ с непониманием. Пробормотал:

- Шутишь, "брат", - второе слово сказал с издевкой, - Есть закурить?

- Не курю и тебе не советую. Держи, вот тебе деньги, купи себе ботинки.

- Ботинки? - Да, ботинки. Твои никуда не годятся. Не стоит по жизни на месте топтаться. Надо идти, брат, а чтобы идти, нужны хорошие ботинки, - Вовка рассмеялся своим мыслям.

- Куда идти-то, брат?

- К людям.

Источник