Мне часто снится один и тот же сон.
Ночь, пустынное шоссе с белой разделительной полосой, теряющееся во тьме, по бокам - два ряда фонарей, словно подвешенные звезды, разгоняющие мрак. Я иду по кромке шоссе и напряженно смотрю влево и вниз. Там, под высоким крутым откосом, точно такое же шоссе - те же два ряда фонарей, разделительная полоса, ровный асфальт, и по дальней кромке тоже идет человек. Но, в отличие от меня, он не смотрит по сторонам. Он вообще никуда не смотрит. Его взгляд устремлен внутрь, в себя. Он двигается размеренно и механично, как робот. Я его знаю, этого человека. Это мой сын. Я очень боюсь, что он оступится и упадет - его шоссе, как и мое, слева обрывается высоченным откосом. Улетишь - костей не соберешь. Надо быть предельно внимательным. Но он смотрит вперед незрячими глазами и не ощущает опасности. Я хочу крикнуть, предупредить, но мой крик повисает тут же, неподалеку от моих губ, словно у него нет возможности слететь туда, ниже. Звуковые волны в этом странном пространстве почему-то не распространяются. Не слышно даже звука шагов. Полное, абсолютное безмолвие.
Тут шоссе делает изгиб, надо поворачивать, а мой мальчик продолжает идти по прямой, и через секунду его нога зависнет над бездной, и тогда… Я отчаянно кричу, срывая голос, увязая в ватной тишине, - и просыпаюсь в холодном поту. Слава Богу, это только сон. Всего лишь сон… Хотя наша жизнь очень, просто пугающе, на него похожа.
Я - мама «особенного ребенка». У нас диагноз - аутизм. Вот уже 15 лет мы с этим живем, и я давно оставила наивную надежду на то, что в один прекрасный день мой ребенок вдруг стряхнет с себя сосредоточенное оцепенение, засмеется, запрыгает и завопит во все горло: «Ну что, здорово я вас разыграл???». Нет, таких затяжных розыгрышей не бывает, так что все правда. Аутизм поселился с нами навсегда, и с этим мне давно пришлось смириться.
Аутизм - это такая болезнь, отклонение в развитии. Если кто не слышал, я расскажу: «ауто, авто» - по-гречески значит «сам». Тот же корень, что в словах «автономный», «автоматический», что значит «самодостаточный, самонаправленный». В общем, все сам и в автономном режиме. Ему никто не нужен. Он живет в своем самодостаточном мире и не впускает туда никого, даже меня. И его «самонаправленный» взгляд направлен внутрь - туда, где живет только он сам, в своей запредельной аутентичности. Его реакции на внешний мир неадекватны. Я никогда не знаю, что их вызвало, и почему он вдруг ни с того ни с сего начинает прыгать на месте, или взмахивать руками, как крыльями, или безутешно плакать, или отчаянно скрежетать зубами, или прятаться в темные углы, лицом к стенке… Я не знаю, а он не может сказать. Он всегда молчит и никогда не смотрит в глаза. Ему не нужен никто, но нужна я - его мама, хоть он об этом, возможно, и не знает. Я помогаю ему жить и выживать в этом огромном и чужом для него мире.
Я люблю его так, как невозможно любить обычного ребенка. Когда обычные дети растут, они постепенно обретают самостоятельность, отдаляются и отделяются от мамы, пока не станут взрослой, автономной и самодостаточной личностью. Вот видите, и тут - автономность и самодостаточность… Но в этом случае - со знаком «плюс», а в нашем - со знаком «минус». Без меня он просто умрет. Поэтому я его все еще люблю как часть себя. Я не расслабляюсь ни на минутку и делаю все, чтобы защитить его и сделать по возможности счастливым. Хотя чаще всего мне трудно определить, счастлив ли он. Ведь он молчит, и лицо его безучастно, а те эмоции, которые он все-таки иногда проявляет, никто не может «перевести» на человеческий язык.
Я знаю про аутизм много, очень много. Ведь я старалась помочь моему мальчику, как только можно, и изучила проблему аутизма вдоль и поперек. Я знаю, что аутизм бывает разный, и в отдельных случаях возможна полная адаптация к нормальной жизни. Я знаю, что многие гении и выдающиеся люди были аутистами. К сожалению, это не наш случай. Мы так и не научились ни читать, ни писать, ни говорить. Так бывает. Мой ребенок все еще бредет во тьме по бесконечному шоссе…
Вопросы «за что?» и «почему?» в нашем случае неконструктивны. Просто так есть. А вот вопрос «зачем?» все еще открыт. Зачем ему такой опыт? Зачем он мне? Что мы должны из этого понять, извлечь? Может быть, вы скажете, что глупо - задаваться такими абстрактными вопросами, когда нужно решать насущные проблемы. Но я верю в Бога, и в то, что все, что нам ниспослано - не просто так. У всего имеется какой-то глубинный смысл, и его очень важно понять. Иначе - зачем все это???
И вот сегодня вечером я, накинув теплую курточку, вышла на балкон, чтобы увидеть Вифлеемскую Звезду. Сынуля уснул, у меня есть время для себя. Хотя по-настоящему побыть одной мне не удается - все время незримо присутствует мой мальчик, я боюсь разорвать эту связь даже на секунду. Я смотрела на звезды - они были далеки, холодны и равнодушны, такие же отстраненные, как мой ребенок. Я почувствовала, как трепыхнулось и заныло мое сердце - изболевшееся сердце матери «особенного» ребенка. Это было нельзя, мне ни в коем случае нельзя распускаться, ведь случись что со мной - и страшно подумать, что будет с ним. Поэтому я стала молиться, обращаясь туда, к звездам. Не о чудесном исцелении, нет. О том, чтобы мне ниспослали сил, твердости и понимания. Я исступленно твердила свою просьбу раз за разом и впала в какое-то странное состояние, не то транс, не то анабиоз. И вдруг одна из звезд стала падать. Хотя нет - не падать, а просто приближаться по широкой дуге, стремительно увеличиваясь в размерах, пока не зависла прямо напротив нашего балкона, там, где в темноте угадывались крыши гаражей.
- Тихо, не кричи, - прошелестела Звезда, распространяя мягкое голубое сияние. - Просто направь мне мысль, и я тебя услышу.
Я ничуть не удивилась этому тихому голосу - боже мой, мало ли необычного и особенного в этом мире? Аутизм, например… И на меня вдруг снизошло необычайное, ясное спокойствие. Я перестала чувствовать свое тело, словно мой разум освободился от физических оков и стал автономным. И мысли вдруг стали легкими и ясными, как будто очистились от шелухи случайных слов и ассоциаций. Только она и я, и между нами - прямой луч связи.
- Скажи мне, Звезда, - мысленно позвала я, - зачем нам ниспослано такое испытание?
- Какая разница? Разве от знания что-то изменится? - ответила Звезда.
- Изменится, - твердо сказала я. - Для меня - да. Это придаст мне сил, если я буду знать, почему мой мальчик обречен брести во тьме.
- «Брести во тьме»… - и Звезда засмеялась. Смех у нее был тонкий, серебристый. - Да он куда более зрячий, чем любой землянин, и чем ты - тоже.
- Зрячий? Нет, ну конечно, он не слепой, он все видит. Но не воспринимает! Иногда мне кажется, что он смотрит в другое измерение.
- Так оно и есть, - подтвердила Звезда. - Он не хочет, не может смотреть сюда, на Землю, где бредут во тьме миллиарды зрячих. У него обнаженная душа.
- Обнаженная душа?
- Да. Он слишком честный, понимаешь?
- Не понимаю, - призналась я. - Что ты пытаешься мне сказать? Что значит «слишком честный»?
- Он не может играть по вашим правилам, - объяснила Звезда. - Ему больно…
- Больно - что?
- Ваши души изначально бывают чисты, но стоит вам родиться, и вы постепенно начинаете обрастать коркой. Наращиваете панцирь, чтобы можно было более или менее сносно существовать. А у него такой корки нет. Поэтому он очень уязвим. У него совсем нет защиты…
- Ну как так «совсем нет»? Ведь я оберегаю его, - удивилась я. - Я окружаю его любовью, занимаюсь с ним, я забочусь о нем, я никому не позволяю его обижать!
- Ты не понимаешь, - слегка качнулась Звезда. - Он чувствует боль человечества как свою. И не может с ней справиться - так она велика. Слишком велика для одной души.
- Но мы все (или почти все!) чувствуем боль человечества. Переживаем, когда где-то катастрофа, помогаем нуждающимся, поддерживаем страждущих, боремся со злом… Мы сочувствуем и сопереживаем! - возразила я.
- Вот именно… Со-чувствуете. Со-переживаете. А он чувствует и переживает. Как будто это происходит с ним, и все одновременно, в одно и то же мгновение. Представь, что ты каждое мгновение принимаешь на себя за всех и боль утраты и гнев предательства, горькую обиду и лютую ненависть, неизбывную вину и несправедливое обвинение, и еще много всего… Ты бы вынесла?
- Нет, разве такое можно вынести? - испугалась я.
- Вот видишь… Даже с твоей коркой этого было бы слишком много. А он - обнажен, его душа не имеет иммунитета ко лжи, к коварству, к любому злу… И что он может? Только отгородиться, перестать видеть замечать, и реагировать. Уйти в себя, туда, где безопасно.
- Но от этого он становится еще более уязвимым, - сказала я. - Нельзя, невозможно жить среди людей и не вступать с ними в контакт. Он ведь - часть человечества…
- Это ты - часть человечества, - тут же ответила Звезда. - А он - само человечество. Он - как многоканальный передатчик, понимаешь? В нем на разные голоса вещает весь мир. Он так настроен, и с этим ничего не поделаешь…
- Неправда! - отвергла ее слова я. - Я знаю случаи, когда дети с таким же заболеваниями развиваются, начинают говорить и общаться, приспосабливаются к жизни! Их еще называют «люди дождя»…
- Просто у твоего ребенка слишком тонкая настройка, - тихо сказала Звезда. - Одни способны со временем нарастить хоть какую-то корку, а другие - нет. Но они очень, очень нужны Вселенной, поверь!
- Ты сказала - «передатчик», - вспомнила я. - А кому и что он передает?
- Нам. Звездам, - просто ответила она. - Вы все бредете во тьме. Вы совершаете множество нелогичных и разрушительных поступков, из-за которых жизнь на Земле может прерваться в любую минуту. Вы изобретаете все новые и новые способы уничтожения друг друга и окружающей среды, не задумываясь о последствиях. Если мы будем знать, мы сможем вам помогать. Но ваши умы засорены искаженной информацией, ваши чувства все время лгут вам, а ваши души разучились видеть. Некоторые способны различить частности, но уже не могут охватить целостность. А вот «люди дождя» эту способность сохранили. Они передают информацию в чистом виде, такой, какая она есть. Что ж поделаешь, если она такая страшная…
Я молчала. В моей голове мгновенно пронеслись мысли о техногенных катастрофах, бездумном и опасном использовании атомной энергии, грязных политических играх, оружии массового уничтожения, генетических экспериментах… Мой бедный мальчик! Как же все это принимать на себя, если корки нет, и душа так и не смогла огрубеть…
- Представь себе сеть, - помолчав, сказала Звезда. - По всей планете разбросаны вот такие «передатчики». И Звезды имеют полную картину того, что творится на Земле. Благодаря этому, нам до сих пор удавалось вас спасать. Иногда - в последнюю секунду, но удавалось. Понимаешь, как важна их миссия?
- Пока что я поняла только одно: он переполнен ужасом, - горько сказала я. - Ему невыносимо страшно выйти из своей скорлупы и попасть в наш безумный мир. Мы-то привыкли, мы уже разучились бояться. Мы просто живем! А он…Слишком ранимый… Слишком чистый для этого несовершенного мира, где каждый бредет во тьме, и немногим удается пробиться к Свету.
- Ты спрашивала - «зачем?». Зачем это происходит с ним - ты теперь знаешь. Поняла ли ты, зачем это происходит с тобой?
- Да, - отвечала Звезде я. - Я должна еще тщательнее охранять и беречь его, чтобы он мог выполнять свою миссию. Я должна помогать ему всем, чем смогу. И еще - я не должна дать ему упасть.
- Ты правильно поняла, - кивнула мне Звезда. - Ты сможешь, потому что в душе каждой мамочки такого ребенка сияет свет Звезды. Он дает вам силу.
И она протянула ко мне тонкий голубой лучик, который легко коснулся моей груди, словно мягкая ладошка.
- До встречи, - шепнула Звезда и стала подниматься вверх, сначала медленно, а потом все быстрее и быстрее. - Я полетела делать свое дело, а ты делай свое. Прощай…
Я до сих пор не знаю, что было там, на балконе. Действительно ли ко мне спустилась Звезда, или я все это придумала, или почудилось… Впрочем, мне все равно. Главное, что после этого я обрела уверенность и ясность. Если мой сын - «особенный» ребенок - что ж, мне предстоит стать «особенной» мамочкой.
Мне все еще снится мой сон с двумя ночными шоссе, но теперь он немного другой. Я так же иду по верхней дороге, а сыночек - по нижней. Он так же погружен в себя и не видит поворотов. Но я уже не та, что прежде: во мне нет тревоги, потому что от меня к нему тянется тонкий голубой лучик, соединяющий нас надежно и крепко. Этот луч словно поводок, а я - поводырь. Я веду своего мальчика по дороге жизни. И я знаю, что проведу его по краю любой пропасти, и не дам ему упасть, чтобы он смог выполнить то, что ему предначертано судьбой.
Так мы и движемся по нескончаемой ленте шоссе, а выше и ниже идут, едут, летят, спешат в будущее другие такие же люди, живущие на нашей планете. И пусть все мы пока Бредущие во Тьме - у нас есть сеть из «людей дождя», и, наверное, есть еще какие-то средства высшей защиты, и главное - за нами наблюдают Звезды, и я верю, что когда-нибудь мы все обязательно придем к Свету.
Автор: Эльфика
