Актуальная статья)

Как правильно воспитывать дочь-подросткаСколько длится критический подростковый возраст? Год, два? У моей дочери затянулся на три. Эти три года дались нам тяжелее, чем весь остальной период её роста и взросления. Как-то в один миг милая девочка в розовом платьице, умница, мамина и папина радость превратилась в неприглядное на вид, раздираемое противоречиями существо. А мы оказались совершенно не готовы к этим метаморфозам.

Толстая пепельная коса до попы ушла в неизвестность. Во внешности преобладает чёрный: волосы выкрашены чёрный цвет и сожжены от ежедневного выпрямления, глаза густо обведены чёрным карандашом, ногти выкрашены чёрным лаком. В брови – пирсинг.

Против пирсинга мы стояли на смерть, пока не было заявлено, что, наш запрет, в принципе, не проблема, и что «одна девочка в школе прокалывает всем все места катетерной иглой». Пришлось отвести в косметологический кабинет. Там хотя бы заразу не занесут.

Причём, все подружки, которые появляются у нас в доме, точно такие же. Стадный подростковый инстинкт. Не можем отличить Таню от Светы. Как говорит наш папа: «Водит одну и ту же, а называет разными именами».

* * *

Полнейший нигилизм. Порой мне кажется, что весь мир существует для неё только в чёрно-белом цвете.

– Даша, ты почему перестала ходить в танцевальную студию?

– Бальные танцы пусть лохи танцуют.

Слово «лох» становится наиболее употребляемым: книги – для лохов, для них же – учёба, лохи – одноклассники, учителя, соседи, и вообще из лохов состоит весь мир. Даже лучшая подруга Иринка наполовину лохушка. Я подозреваю, что и мама с папой состоят в этом списке.

Растёт со скоростью звука. Как водится, сосуды не поспевают за ростом тела. Упала в обморок на улице, не может ездить в транспорте – бледнеет, кружится голова, покрывается испариной.

По устоявшейся недавно традиции молочные продукты, овощное рагу и каши – для лохов. Из еды признаёт только пиццу. На истраченные на эту ерунду деньги мы бы уже могли открыть пиццерию. На закуску к пицце усиленно кормлю витаминами и микроэлементами.

* * *

Мы с мужем усиленно изучаем книги по возрастным особенностям подростка. Качаем рекомендации с Интернета. Читаю рекомендацию: «Родителям подростка нужно проявлять внимание к его интересам».

В соответствии с рекомендациями пошли навстречу интересам: купили торбу с изображением дьявола и бандану со скелетами. Целыми днями слушаем РЭП. Через два месяца бандана ушла в неизвестном направлении, в торбе бабушка возит овощи с дачи. Срочно нужна гитара. Купили гитару, заплатили учителю. Через три месяца уроки игры на гитаре надоели, гитара валяется на антресолях. Но, по- прежнему слушаем РЭП. Я уже начала в нём разбираться. Поэтому обсуждение исполнения происходит на достойном уровне.

* * *

Всех нас вызывают в школу. Срочное, внеплановое родительское собрание. Мы идём, прекрасно зная, что услышим. А не услышим мы ничего хорошего. Произошло ЧП. На школьный вечер наш 8 «А» явился пьяным. Причём, класс дружный, поэтому пили все: от последнего двоечника до первой отличницы, надежды семьи и школы. Учителя звонили родителям, до кого не дозвонились – развозили детей сами, двоих учеников увезли в больницу.

Мы сидим на собрании, трясясь от ужаса. И не обижаемся на слова учителя. Да, вы нас предупреждали. Да, вы нам говорили. Мы всё понимаем: и дети днём сами себе предоставлены, и проблемами их нечасто интересуемся, и в школу нас не дозовёшься. И все наши оправдания, что жизнь эта собачья, когда вынужден работать с утра до ночи, чтобы жить не хуже других, чтобы этого же паразита одеть, обуть, купить новый компьютер и мобильник… Все наши оправдания ничто, по сравнению со здоровьем и счастливым будущим наших детей. Они сидят по домам и, протрезвев, тоже трясутся от осознания содеянного. Выпоротые, посаженные под домашний арест, лишённые карманных денег (у кого из родителей на что фантазии хватило).

Мы смотрим на учительницу с надеждой и упованием, поскольку осознаём, что это единственный человек, кроме нас, которому не наплевать на наших детей. Мы понимаем, что вы устали, что вам пора на пенсию. Но если вы уйдёте, вдруг на ваше место придёт такая, которой будет именно наплевать. Мы помним, что за все годы обучения вы не приняли от нас ни одного подарка. Но, что вы хотите, чтобы мы для вас сделали? Только доработайте с нашими детьми, доведите их до выпуска.

На следующий день по распоряжению директора велено всем «малолетним пьяницам» явиться на беседу в наркологический диспансер. С родителями. Едем через весь город. Из окон стационара слышим крики боли – ломка у наркоманов. Пока ждали доктора, рассматривали в коридоре заспиртованную печень алкоголика и лёгкие курильщика.

Дашка рыдает со страха от полученных впечатлений. Нарколог, выяснив, сколько раз моя дочь приходила домой в нетрезвом состоянии, выставил меня за дверь. Разговор шёл наедине с Дашкой. По дороге домой она обещает, что пить, курить, колоться никогда в жизни не будет.

* * *

Я веду себя недостойно: всё время подслушиваю, подглядываю. Но, кто предупреждён, тот вооружён. Чувство тревоги становится моим постоянным спутником.

Подслушиваю Дашкин разговор по телефону с Иринкой. Собираются встретиться с каким-то Лёшей и Димой, поедут куда-то с ними на машине. Делаю вид, что ничего не слышала. Дашка ходит вокруг меня кругами, потом начинает отпрашиваться. Надо отдать ей должное – частично говорит правду: пошла гулять с мальчиками.

В ходе беседы, тонкости которой позавидовал бы международный дипломат, выясняется, что с Лёшей и Димой познакомились вчера, что девчонки приглашены за город, что Диме и Лёше по двадцать лет, и вообще они классные.

Мой вердикт: «Я тебя не отпущу, потому что…». Привожу кучу доводов. В ответ возмущённый вопль: «Я всё равно уйду». Нет, девочка моя. Я понимаю, что человек должен учиться на своих ошибках. Но я, твоя мама, не могу допустить, чтобы ты совершала ошибки, которые будут стоить тебе здоровья, а может быть и жизни.

Я не знаю, может эти Лёша и Дима – дивные люди и обожают просто так катать по просёлочным дорогам четырнадцатилетних девочек. Но, у меня нет возможности это проверить. Поэтому я просто тебя не отпущу.

Дашка бьётся в истерике: «Тогда я отравлюсь». Я: «Травись». Она хватает аптечку. У меня одна мысль: «Она не посмеет». Дашка рвёт упаковку с парацетамолом, запихивает в рот таблетки. Я, обезумев, начинаю её бить, хлещу по щекам, по чему попаду. Она воет и вырывается.

На следующий день идём к психологу. Та разговаривает со мной, потом с Дашкой. Подводит итог: «Нельзя внушать ребёнку чувство страха. Она не должна бояться садиться в незнакомые машины, знакомиться на улицах. И вообще, нужно настроить дочь, что первый сексуальный опыт – это ерунда, на которую не стоит обращать внимания». Спасибо, конечно, за совет и потраченное время.

Ирина Власова

отсюда http://maxpark.com/user/2756217619/content/802827