"Экскурсия по канадской литературе"

Такую серию статей нашла на сайте "Место встречи - Монреаль".

Конкретно эта статья про одного из моих любимых авторов с очень уютными и волшебными произведениями - Люси Мод Монтгомери. Впрочем, я уже не раз в своем дневнике на них ссылалась.

Посему, да будет тут! И тем, кто ищет хорошие книги для себя и для детей, будет интересно.

Чего нет в творце, не может быть и в творении.
Оскар Уайльд

Мне уже не так уж часто попадаются книги из разряда «начнешь читать – не оторвешься». Но подруга посоветовала вспомнить о детской литературе. И это произошло. Я открыла книгу, увидала: «... в начале своего течения этот ручей был капризным и своевольным... но к тому времени, когда он добирался до Долины Линд, это уже был спокойный, благовоспитанный маленький поток, потому что даже ручей не мог протекать мимо дома миссис Рэйчел Линд без должного соблюдения приличий». И надолго отодвинула дела.

Вполне вероятно, что оказалась я при этом почти «последней из могикан», потому что «Аня из Зеленых Мезонинов» (Anne of Green Gables), сочиненная Люси Мод Монтгомери (Lucy Maud Montgomery, 1874-1942), переведена едва ли не на 40 языков. И, благодаря М. Батищевой, и по-русски хорошо звучит, так что цитирую я по этому переводу.

Примеров, когда автор, посвятив свою первую вещь событиям собственной жизни, пожинает успех, а далее, фигурально выражаясь, навеки замирает перед вопросом «о чем бы еще сказать?», - в литературе достаточно. Люси Мод Монтгомери (для близких – Мод) – явление исключительное. Большая часть ее творчества по сути автобиографична и представляет собой «Жизнеописание Ани» - Ани-девочки, Ани-девицы, Ани-юной и зрелой женщины. А читать, тем не менее, интересно.

Действие этой эпопеи разворачивается на Острове Принца Эдуарда, откуда сама писательница родом. Ее мать Клара (Мод нравилось это имя, что немаловажно) умерла, когда девочка была еще крохой, и отец – бывший капитан, сменивший поэзию моря на прозу оптовой торговли и политики, отдал ее суровым клариным родителям, жившим на ферме в Кэвиндише. Детские воспоминания Мод окрашены печалью. Старшие Монтгомери следовали в воспитании пуританским нормам, вывезенным их предками из метрополии. Свойственная девочке необычайно развитая мечтательность раздражала и деда, и бабку. Малышку Мод пытались заставить «на мир облокотиться, как на стол», а она давала имена цветам, деревьям и даже любимым креслам, населяя ферму героями Диккенса, Скотта, Байрона и Лонгфелло. Хотя не чуждалась и общества одноклассников и многочисленных кузенов и кузин.

Отец ее женился вторично и, когда его старшей дочери исполнилось 15, предложил ей переехать к нему в Альберту. Мачеха, прям как в сказке, увидела в падчерице даровую рабочую силу и приставила ее к тяжелой работе по хозяйству и уходу за сводными братьями-сестрами, так что, вложив в уста своей маленькой героини эти слова: «Я люблю детей, но близнецы три раза — это слишком. Я решительно заявила об этом миссис Хаммонд, когда последняя пара появилась на свет. Ужасно я устала таскать всех этих детей», - Мод , вполне вероятно, цитировала самое себя. Выходило так, что домашние хлопоты месяцами удерживали ее вдали от школы. Однако в том же году в Шарлоттаунской газете была опубликована ее поэма. Для кого-то рано, для Мод – в самый раз: «Не могу вспомнить времени, когда я не писала или не хотела бы стать писателем. Писательство всегда было главной моей целью, объединявшей все усилия, надежды и желания моей жизни».

Через год девушка вернулась на Остров, здесь закончила школу и колледж. Три года проучительствовала в сельской глуши и поняла, что эта деятельность не оправдывает ее ожиданий. Все это время она продолжала писать. Ее рассказы и поэмы уже завоевали ей некоторую известность, и их охотно печатали. На отсутствие занятости и даже небольшого дохода жаловаться не приходилось.

Фотопортрет маленькой Мод я бы без колебаний поместила в галерею детских лиц Льюиса Кэрролла. Глядя на таких, мы замечаем: «Экое романтичное создание!». Но и фотографии мисс Монтгомери-девицы радуют глаз. Она была на редкость привлекательна, со вкусом одевалась, и, конечно, молодые люди ухаживали за ней с энтузиазмом. В колледже романы шли косяком– платонические, но тем не менее серьезные, поскольку целью они имели – как в те времена и было положено – брак и детишек. Критерии, предъявляемые этой девицей к избраннику, высоки, а потому она не спешит. И впервые объявляет о своей помолвке в 23 года. После чего немедленно влюбляется опять, а через несколько месяцев порывает с обоими претендентами на ее руку и вновь «смотрит вдаль с надеждой». Через год умирает ее дед, и 13 лет она вынуждена провести на ферме в Кэвендише, ухаживая за слабенькой бабушкой. Однако и это не мешает ни любви, ни творчеству. В 32 года, втайне от родных, Мод обещает свою руку и сердце студенту богословского факультета. А в 34 выпускает в Бостоне первую книгу об Ане – «Аня из Зеленых Мезонинов».

Сюжет ее можно изложить в двух словах. Брат и сестра - престарелые, одинокие Мэтью и Марилла Касберт, обитатели дома под названием «Зеленые Мезонины» - просят соседку подыскать им какого-нибудь приютского парнишку: на ферме нужен помощник. Но ошибкой к ним привозят девочку лет 11-ти, отчаянно рыжую, худющую, некрасивую. Ее все-таки оставляют, и она растет у Касбертов в доме. Вот вроде бы и все.
Мистер Касберт, испытывающий страх перед любой женщиной, а девочек боящийся до дрожи, отправляется за сироткой на станцию. «Птицы пели так, словно это был единственный погожий день в году». Мистер Касберт кивал головой направо и налево, поскольку «на Острове Принца Эдуарда принято кланяться каждому встречному, знакомому и незнакомому». И ничто не предвещало катастрофы, пока вдруг не выяснилось, что обстоятельства вынуждают его «подойти к девочке, незнакомой девочке, девочке из приюта, и спросить у нее, почему она не мальчик». Не находя в себе смелости сразу же отослать ребенка обратно, робкий мистер Мэтью перекладывает проблему на плечи сестры, а для этого должен отвезти Аню в Зеленые Мезонины. То есть вступить с ней в общение.

И Аня начинает говорить. Будь моя воля, я бы цитировала ее монологи почти без изъятья. Сиротка, которую берут в дом, - вообще тема выигрышная, «жалостная», и к началу XX века кто только ее не эксплуатировал. Но у Монтгомери – прекрасная литературная школа и, если вам на глаза навернутся слезы, то не потому, что автор их «выжимает». Не всякая сирота скажет: «Ах, как это чудесно, что я буду жить у вас и буду вам принадлежать! Я никогда никому не принадлежала... по-настоящему». А взявшись сама нести свой саквояж, объяснит: «В нем все мое земное имущество, но он совсем не тяжелый». Оценит свои шансы на семейную жизнь, которая ей (как и автору) представляется одной из основ бытия: «Я такая некрасивая, что никто и никогда не захочет на мне жениться... ну, может, только иностранный миссионер. Я полагаю, миссионер не должен быть слишком разборчивым». Афористично определит свои взаимоотношения с Богом: «Миссис Томас сказала мне, что Бог нарочно дал мне рыжие волосы, и с тех пор я перестала Им интересоваться». Спросит, что бы вы выбрали: «быть божественно красивым, ошеломляюще умным или ангельски добрым?». И ненароком выдаст свой горький опыт: «Не стоит влюбляться в то, от чего предстоит быть оторванным навсегда, ведь так? И так тяжело удержаться и не полюбить, правда?»

Если вам придет в голову, что таких детей не бывает, вынуждена вас опровергнуть: бывают, я таких встречала. И чаще всего это именно те дети, у которых судьба складывается неправильно. Их всех роднит необходимость задумываться не по летам. Эти дети не просто мечтают – хотя Аня делает это ежеминутно. Обездоленные, они пытаются искренне с этим положением вещей примириться, найти гармонию - иначе обида нестерпима. Вот как это получается у Ани: «У меня ни разу в жизни не было красивого платья, сколько я себя помню... но, разумеется, зато есть чего ждать от жизни, правда?» Или: «Я знаю по опыту, что почти всегда можно радоваться, если твердо на это решиться. Но, конечно, решиться нужно твердо». Я бы сказала, что эта девочка, отвернувшаяся от Бога из-за своих рыжих, то есть, по ее мнению, некрасивых волос, родилась христианкой. В 11 лет она уже умеет прощать: «... когда люди хотят быть добры к вам, вы не должны очень обижаться, если им это не всегда удается». И судить самое себя: «Так легко быть безнравственным, даже не зная об этом, правда?».

По дороге домой мистер Мэтью и Аня проезжают сквозь яблоневую аллею. И, уже подпавший под обаяние этой «веснушчатой чародейки», пожилой, крайне немногословный мужчина, обнаруживает, что под влиянием сильного впечатления девочка «...очевидно, умела молчать так же энергично, как и говорить». Хорошая литература – всегда волшебство. Монтгомери ничего не разжевывает, но одно это «энергично» сообщает чувствам Ани такую глубину, что дух захватывает. Перед нами совсем юный, но уже сложившийся поэт, выработавший свою оценку мест и событий, - «здесь есть простор для воображения».

Вы уже поняли, что «Аня из Зеленых Мезонинов» - не для маленьких. Читатель этой книги должен быть конгениален автору в постижении иронии, спасающей от жизненных тягот, в способности видеть красоту, в сопереживании людскому горю, в мудрости. Попросту говоря – тоже должен уметь задумываться и мечтать.

Не рекомендую браться за книгу тому, кто равнодушен к прелести образной и парадоксальной речи. Да и просто к ее звучанию. Он все равно не услышит, что подружку по имени «Хэпзиба Дженкинс» совершенно необходимо переименовать в «Розалию де Вер». И разозлится, часто натыкаясь на лексику, относимую лингвистами к «высокому стилю»: «Но если у вас возвышенные мысли, то вам приходится употреблять возвышенные слова, чтобы их выразить, вы согласны?»

Впрочем, судя по ошеломляющей популярности, сразу же пришедшей к этой книге, наша планета населена исключительно приятными существами. Все поголовно прониклись. И Марк Твен, в письме к мисс Монтгомери назвав ее Аню «самым трогательным и очаровательным ребенком в художественной литературе со времен бессмертной Алисы», полагаю, выразил общее мнение. Продолжение истории было написано незамедлительно. Всего она насчитывает 8 книг, и все они по-английски выложены в Интернете.

В 37 лет, через четыре месяца после смерти бабушки, Мод вышла замуж. Студент-богослов за эти годы был посвящен в сан. Медовый месяц молодые провели в Британии, а потом вернулись в Канаду, но уже в Онтарио, в город Лискдэйл, где Эван МакДоналд получил приход. На Мод свалилась куча обязанностей – бесконечные молитвенные собрания, проведение благотворительных базаров, преподавание в воскресной школе, церковный хор – etc. Мечтательная девочка, выросши, научилась организовывать свой день по часам, по-прежнему отводя в нем основное место творчеству. Она успевала все. Но человек не бесконечен. С рождением сыновей Мод все чаще чувствовала усталость. И тут грянула Первая мировая, которую, как и большинство канадцев, супруги МакДоналд приняли близко к сердцу.

В 1919-м Эванс заболел. Врачи назвали это «религиозной меланхолией», проистекшей из сознания, что все мы обречены на проклятье. Боясь за репутацию детей, Мод скрывала его болезнь, тайком прибегая к помощи психиатров из Торонто и Бостона. Эвана подлечили, но приступы депрессии возвращались. Почти десятилетний судебный процесс с издателями, который начался в 21-м (к счастью, Монтгомери его выиграла), тоже спокойствия не прибавлял. И все же о 20-х годах она сама говорила как об удачных. Жизнь ее была так богата событиями, что, основываясь на них, она создает еще одну героиню – Эмили (Emily of New Moon), тоже полюбившуюся читателями. С 1923-го миссис Монтгомери - первая женщина, принятая в Британское Королевское общество покровителей искусств (кажется, это официальный перевод Royal Society of Arts). В 1927-м она удостаивается встречи с Принцем Уэлльским (будущим королем Эдуардом VIII).

В 30-е успех не убывает. Писательницу награждают Орденом Британской Империи, а канадское правительство создает вокруг Кэвендиша национальный парк – чтобы многочисленным туристам, привлеченным сюда книгами Монтгомери, было где погулять. Но груз, который взвалила на себя Мод, превратился в неподъемный. Обострение болезни мужа, кончившееся клиникой, ломает и ее. Слишком ярко супруги откликались на человеческие трагедии – вторая мировая война ввергла писательницу в глубокую депрессию, которая и привела к смерти.

Люси Мод Монтгомери создала более 20 популярных книг, но никогда не считала себя «великим автором». Профессиональные критики ей не противоречили, и несколько десятилетий героиням писательницы было рекомендовано жить среди детей. Однако лет 30 назад мир вдруг спохватился. Истории Ани и Эмили вновь заинтересовали взрослых, которые не только их переиздали, но еще и экранизировали. В 1985 году началась публикация дневников писательницы. Я думаю, все это более чем заслуженно.

Следующего в моем списке канадского автора большинство, конечно, читало – но я не откажу себе в удовольствии через неделю о нем поговорить.

Александра Канашенко
Монреаль