Эрнест Хемингуэй "По ком звонит колокол", отрывок.

Люблю, когда об ЭТОМ пишут не топорно, напрямую, как порой делают в женских романах, а полунамеками, как будто слегка подглядывая, аккуратно, чтобы передать всю тонкость момента. Вот как это делает Хемингуэй:

Они лежили рядом, и все, что было защищено, теперь осталось без защиты. Где раньше была шершавая ткань, все стало гладко чудесной гладкостью, и круглилось, и льнуло, и вздрагивало, и вытягивалось, длинное и легкое, теплое и прохладное, прохладное снаружи и теплое внутри, и крепко прижималось, и замирало, и томило болью, и дарило радость, жалобное, молодое и любящее, и теперь уже все было теплое и гладкое и полное щемящей, острой, жалобной тоски, такой тоски, что Роберт Джордан не мог больше выносить это и спросил:

- Ты уже любила кого-нибудь?

- Никогда.