Мои кинонейтральности: не моя "Елена"

Современная история о том, как благие намерения аккуратно прокладывают свою тропинку к личному аду; аду немолодой, некрасивой, не богатой, не любимой, не счастливой Елены.

Личному аду, который неторопливо разворачивается в декорациях декадентского современного мира - показательно разного, но идентично упаднического.

Мир Елены - это жизнь ее великовозрастного сына, чье существование не увенчалась ничем примечательным - у него нет любимого дела, воспитание детей не вызывает в нем сильного интереса или участия. А еще это супруг - Владимир, немолодой, состоятельный и безучастный к своей жене, которая все больше напоминает обслугу - учтивую, исполнительную и непритязательную. В их просторной квартире, интерьер которой тоже разительно отличается от дома Сергея, аккуратно расположившийся в историческом центре, нет ничего пригодно для счастливой жизни, кроме звучной пустоты хлопающих дверей. Вот эти люди и есть мир Елены, в котором она растворяется изо дня в день, но который так и не принял ее, не нашел для нее - истинно ее места. Сын безразличен к ней, его интересует то, что она может дать, не попросив ничего взамен - ведь ей достаточно заботиться о нем, о внуках, быть для них важной.

И в рамках этого мира, который не способен к созидательному длительному развитию, потенциям, будущему, планомерно тонущему в своем потребительстве, Елена могла бы быть символом святой жертвенности, если бы не одно но. Никакой святой жертвенности в Елене нет - есть слепая инертность, пассивность, которая в последствие, сменится кромешной деструктивностью мыслей и действий.

Ей не хватает смелости или ума понять, что сын - это ее материнский провал; взрослый здоровый мужчина, подобно инфантильному ребенку, не стремится что-то изменить, на что-то качественно повлиять, используя свои ресурсы, свой потенциал. Но он умет лишь просить, просить требовательно, с расчетом на что-то...И ныть в случае не удовлетворения своих нужд. И ведь самое страшное: он растит по той ж самой уродливой кальке своих детей, которые обречены двигаться в неверно заданном направлении с самого начала.

Иронично, но именно армия, от которой так жаждут "отмазать" юного отпрыска, могла бы действительно помочь ему, стать все таки мужчиной, а не копией недоросля-отца. И всякие опасения, вскормленные на сводках из ужасов армейской жизни, здесь не более чем пшик - ничто, пустой звук.

И Звягинцев это наглядно доказывает кадрами досуга подростка, когда не ровен час, в одной из таких "районных" потасовок - случится то, чего уже не исправить ни N-ными суммами, ни квартирами, ни свечками в церкви.

Вот и казалось бы, что Владимир прав, когда высокопарно поучает свою жену-сиделку о судьбе ее никудышного сына. Все так, если бы у самого за спиной не сидела точно такая же инфантилка, которую приходится на аркане тащить к больному отцу; из которой, с вынужденной минной безразличного цинизма, сыплются то обвинения, от оправдания.

Образ дочери здесь занимает максимально мало времени, впрочем как и образ сына, они лишь точно расставляют акценты в портретах своих родителей - кромешных неудачников в плане воспитания и построения семьи. Катерина - потребитель, не способный чувствовать глубже, чем предписывают условности и рамки, которых она демонстративно чурается, но послушно существует в их же плоскости - вымученная улыбка, сменяющаяся циничной тирадой, обиженного на все и вся подростка, потом скупые скорбные слезы единственного родственника, быстро потерявшие свою актуальность и оставленные позади, когда пришло время обсудить завещание почившего папеньки.

Что же, по существу - ни Елене, ни Владимиру нечего предложить этому миру больше, кроме своих собственных, уже не молодых, тел. Здесь резонно возразить - но, подождите, Елена не ровня Владимиру - человеку успешному и состоятельному, а она кто - медсестра. Все так, вот только ирония звягинцевского повествования диктует суровую правду бытия - деньги может и имеют смысл,но только пока ты жив; после смерти, ты даже не можешь быть уверен, что они отойдут тому, кому бы ты хотел. Воля случая и полное твое бессилие! Они не спасут тебя от смерти, которая, волей не волей, но уже околачивается возле тебя, бесцеремонно наступая на пятки, и только и ждет наилучшего случая..или человека, чтобы покончить с этой бессмысленной гонкой на опережение.

Они одинаковые. И в этом заключена самая страшная трагедия, ты может искать сколько угодно отличий, различий и преимуществ , но принципиальна одна мысль - в сухом остатке - это две горстки пепла, чьи жизни прошли бесцельно, бессмысленно и бесконечно быстро.

Две совершенно разные семьи с одной и той же болезнью - предельная формальность, где члены семьи - чистейшая бутафория, по сути бесплодная и бессмысленная. И в этом разрезе есть одно ощущение - полное отсутствие жалости или сожаления к кому-нибудь из героев.

Тотальное равнодушие, с одной единственной мыслью - невозможно прожить всю жизнь и так ничего не понять; не осознать тщетность тех вещей, в жертву которым бездумно приносятся истинные ценности - семья, дети.. собственные души.

Для самой же Елены - это пригласительный в свой персональный ад, из которого уже просто так не выбраться - за все приходится платить, и после того,что она совершила, платить придется по самой высокой цене. Предчувствие этой расплаты теперь неотступно и символично будет следовать за ней попятам, вселяя все больше тревоги и все больше страха - сцена на железнодорожном переезде с белой лошадью, беспричинно гаснущий свет - символичный колокол, который уже известно по ком звонит.

С технической точки зрения фильм сделан качественно, с чувствующейся уже набитой, мастерской рукой - никаких интуитивных многоходовок - все выверено и точно.

Актеры играют убедительно - без лишних надрывов, без лишних эмоций. Каждый на своем месте и это образует некую внутреннюю гармонию в пространстве фильма - в голову не приходят мысли, кто бы смог сыграть лучше или убедительнее, органичнее. Это определенный успех "Елены" - крайне простой сюжет, без лишних философских отвлечений, убедительный актерский состав и присущая Звягинцеву красота кадра - этого не отнять, учитывая не большой размах пейзажей и декораций - оператор мастерски работал со светом в кадре.

Но потрясает навязчивое, излишне броское, авторское - семьи нет, есть ее подобие - суррогатное, безвкусное, но безумно массовое. И именно это впитывают дети, которые вырастают бесчувственными, холодными, неприспособленными людьми, для которых семья - это не опора, поддержка, это не ценность и не смысл, это некая условность, догма, которая рано или поздно отомрет, как рудимент.

Есть единственная ценность - качественное утоление своих потребностей, в рамки которой никак не вписывается ни семейственность, ни ответственность, ни любовь. Вот такая зияющая холодная пустота вокруг и больше ничего.