Человек по имени Джо.

После случайного знакомства с пожилым человеком по имени Джо, который вступал в беседы со случайными прохожими на Хокстон-сквер, лондонский фотограф Мартин Асборн (Martin Usborne) сделал серию снимков о его жизни.

«Я родился прямо на перекрестке Олд Стрит 1 января 1927 года. Когда я был мальчиком, район Хокстон был пристанищем для всяких типов. Мэром тогда назначили трубочиста Брукса. И угадайте, что случилось? Он полез украшать один из домов, упал с лестницы и погиб. Такое бывает, нет смысла расстраиваться. А еще у нас была одна здоровенная девушка, шесть футов ростом. Она помогала полиции отлавливать преступников — хватала их и сажала прямо в полицейские машины. Ее звали Мария. Вам знакомо это имя? Оно довольно распространенное — Мария такая, Мария сякая. Был еще господин Броцкий, который вечно убивал своей палкой кур. Его сына звали Монти. Достаточно редкое сочетание — Монти Броцкий».

«Если я постараюсь, то смогу представить будущее. Это как смотреть фильм. Тротуары будут двигаться, на месте медсестер будут роботы, автомобили будут становиться все меньше и меньше, и у них появятся крылья. Надо просто подождать. Не будет никаких кинотеатров, все будут смотреть фильмы дома на компьютере. Но я не люблю компьютеры. Мне кажется, через 50 лет на площади Хокстон будет новый рынок с пластиковой крышей от дождя. Так что если будет идти дождь, картошка не намокнет. Вот только я не знаю, что они будут продавать там. Картошку? Или, может быть, котелки? Здесь ничего особенно не меняется».

«В отличие от молодежи, старики полны предрассудков. Это все потому, что они верят в старые идеалы. Они до сих пор думают, что Королева Виктория жива. Но в наше время всем нужно держаться вместе, и мы не должны кривить нос. Если Америка пойдет ко дну, мы тоже пойдем ко дну. Я думаю, лучше быть добрым ко всем. Вот, например, Джон Траволта: наполовину итальянец, наполовину ирландец. А мать Сильвестра Сталлоне — еврейка. Я прочитал это в книге «Жизнь звезд».

«Компьютеры могут начать войну, если люди будут беспечны. Вы нажимаете не на ту кнопку, и бомба взрывается. В старое время, если машинистка ошибалась при наборе, она вынимала бумагу из каретки и выкидывала. А теперь вы нажимаете на кнопку, и рушится вся экономика. Врачи больше не смотрят на вас, они смотрят в монитор. Секретарь в приемной врача смотрит в монитор. Все думают, что так они работают более эффективно, но это не так. Мне до сих пор присылают неправильные очки».

«Самые важные вещи для меня — мои ключи, проездной на автобус и ремень. Если я потеряю что-то из этого — беда. Когда теряешь сигареты или один фунт, всегда потом найдешь новые. Но если ты потеряешь ключи, ты не сможешь попасть домой. И не сможешь доехать до дома, потому что нет проездного. И тебя не пустят в автобус, если с тебя брюки падают. Так что всё это очень важные вещи. Но есть еще несколько важных вещей: никогда не оставляй деньги под матрасом. Воры в первую очередь заглянут именно туда. Деньги нужно хранить в банке. Хотя в наше время и это не самое надежное место. Наверное, лучше все же хранить деньги под матрасом».

«Я нахожу современное искусство никчемным. Мне нравится старинная живопись. Ренессанс, например. Вы знаете, что это такое? Я также люблю работы Пикассо и Тулуз-Лотрека. Последний был не так уж и плох, хотя у него была бедовая судьба. А вы знаете Трейси Эмин? Она живет в Лондоне. Слышали, что она собирается строить небоскреб на площади Хокстон? Я бы с ней встретился».

«Раньше, когда люди еще ходили в оперу, все носили котелки. Вы смотрели фильм „Моя прекрасная леди“? Все там носят шляпы. Когда в 1920-х в нашем районе открылся Теско (крупнейшая розничная сеть в Великобритании. — Esquire), в витрине были фотографии мужчин, и все они были в шляпах. И под пиджаком у каждого был жилет. Раньше, когда вы встречали кого-то на улице, вас всегда приветствовали, склонив голову и сняв шляпу. Но люди больше не носят шляпы. Они носят все, что угодно, только не шляпы».

«Я два года проработал столяром, но потом у меня начались проблемы с дыханием и я нашел работу на улице Хакни — проклепывал багажные сумки. Двадцать лет я делал эту работу, но если бы я был умным — то есть очень-очень умным — я бы, наверное, стал бухгалтером. А если бы я был не таким грузным… Знаете, кем бы я хотел быть? Танцором балета. Знаю точно, что не хотел бы стать директором похоронного бюро — ужасная работа. Говорят, у астрономов интересная работа. Меня интересует Вселенная. Как думаете, если метеорит рухнет на площадь Хокстон, кто-нибудь выживет?»

«Старость проходит очень болезненно. У меня все время болит шея, я неправильно питаюсь, и спазмы в груди мучают меня часами. Если бы я был богат или если бы я был королевой, врачи сделали бы всё возможное, чтобы боль ушла. Они положили бы меня в больницу и лечили. Но и богатые дохнут как мухи. А знаете, почему богатые умирают? Это потому что они слишком много едят. Хорошая жизнь не всегда сказывается хорошо на здоровье».

«Молодежь вечно рисует в Хокстоне граффити. Приятно добавить немного ярких цветов, разве нет? Некоторые из них одеваются вульгарно, и волосы у них вечно торчат, но, думаю, они хорошие люди. Хорошо, когда все разные».

«Некоторые вещи заставляют меня смеяться. Смешно, как разговаривают собаки. Смешно, когда обезьяна швыряет кому-то кокос в голову. Человек, бредущий по необитаемому острову, сторонится обезьян. Он думает, что обезьяны хотят расшибить ему кокосом голову, а они просто швыряют ему кокос, чтобы он поел».

«В детстве все кругом были кокни. А теперь все разные. Никогда не угадаешь, кого сегодня встретишь. Было бы скучно, если каждый день мелькали бы одни и те же лица. Возьмите певицу Мэрайю Кэрри: ее отец был наполовину негром — теперь это называется афроамериканец, — а на другую половину он был венесуэльцем. А ее мать из Ирландии. Я читал об этом в библиотеке. А как насчет других? Пуэрториканка… эта девушка, эта Лопес. Да, Дженнифер. Не бывает англичанок по имени Лопес. Если бы она родилась в Хокстоне, ее звали бы Дженнифер Смит, и это было бы правильно. Знаете Джонни Деппа? У него и вовсе кровь индейцев чероки. В его роду есть и ирландцы, и немцы».

«Я не возражаю, когда меня фотографируют. Как-то меня попросили сфотографироваться на Пикадилли, и я сказал «да, конечно». Но я не позволю девушкам фотографироваться со мной. Вдруг у них есть парень? Я не хочу неприятностей. Ведь он может подумать, что она сейчас уйдет со мной. Мартин, если хотите сфотографировать меня, то поторопитесь, я плохо получаюсь, когда мочевой пузырь полон».

«Я хожу в библиотеку в понедельник, вторник и… Да на самом деле нет каких-то особенных дней. Мне нравится читать про разные места, но я никогда не покидал Англию. Было бы здорово посетить острова с хорошей природой — деревья, животные, рыбы, лоси, горы. Если бы у нас было всё это, разве задумывались бы мы о других странах? Если у тебя в саду растет все на свете, разве думал бы ты о том, что растет у соседей? Задумайтесь об Англии. Мы не можем выращивать у себя кофе, мы не можем выращивать у себя табак. Но если бы могли, думаете, мы бы вторглись в Ирак?»

«У меня никогда не было девушки. Думаю, так даже лучше. Всю жизнь я страдаю простудой, так что это было бы просто невыносимо. В этом-то все и дело — в моем плохом здоровье. А еще мне выпало долгое время заботиться о матери. Если бы я был женат, скорее всего, меня бы уже не было на свете. Женщины всегда помыкали мной, а это плохо сказывается на здоровье. Вы знаете Берни Экклстоуна? Он очень-очень умный. Он женился на девушке шести футов ростом, она из Сербии. Я тогда подумал: вот счастливчик. А я предпочитаю высоких блондинок из Скандинавии. Но высокая испанка — пусть и брюнетка — тоже придется мне по вкусу. Я бы хотел иметь девушку, но ее нет, так что я не беспокоюсь об этом. Знаете что: у меня была счастливая жизнь, я никогда не голодал, а это самое главное».

«Если бы у Иисуса был фотоаппарат, мир был бы другим. Возможно, не было бы войн — ведь у нас были бы доказательства его чудотворной силы. К сожалению, в то время люди были слишком безмозглы, чтобы изобрести фотоаппарат. И я не верю в бога. Но должна быть какая-то сила. Иначе, откуда это все получилось? Я хожу в церковь, потому что там хорошие люди. Вместе мы ходим смотреть кино, на прошлой неделе смотрели «Пираньи в 3D».

«В Ист-Энде (восточная часть Лондона. — Esquire) все изменилось. Раньше у нас было много столяров, портных и бандитов, а теперь у нас Олимпиада. Я знаю человека, чей сын помогал строить Олимпийский парк. Он попал под сокращение. Все эти штуки делают людей лишними, и если кому-то более не нужна твоя работа — тебя увольняют. Что будет после того как Олимпийские игры закончатся? Наверное, ничего».