Записки на запястье
Советую прочитать!Потрясащие простые мысли, размышления обо всем...
Потрясающе. Искренне Вам рекомендую почитать 
..............................
Щенок чует весну и не слушается на прогулке. Зову его и чувствую, что хочется как-то погрубее крикнуть его кличку, чтобы было обиднее. Все не могу понять, что-то крутится на языке и не говорится. Потом понимаю - я хочу позвать его по фамилии.
Ольга Паволга
Бывают особенные дни. Откуда-то знаешь, что твой далекий друг ест на обед. Точно угадываешь, что за песня сейчас прозвучит по радио. Одновременно с собеседником произносишь одну и ту же фразу. Вдруг понимаешь, что автобуса не будет. Предвидишь, что приятель не придет. Но это все мелочи. Но когда чувствуешь что-то серьезное – это все равно бесполезно, потому что ощущение приходит всегда за доли секунды до события. И нет таких мощных тормозов. «Сейчас, наверное, будут убивать".
Когда ты сможешь безболезненно осознавать чужое "не могу" как "не хочу", а свое "не хочу" как "не могу", вот тогда у тебя всё будет отлично.
*
Когда проходит влюбленность, делается пауза, в которую всё про всех становится слышно. Будто в поезде, когда вдруг остановка и стук колес, и общий шум движения замолкает, а громко слышны шуршание пакета с верхней полки, плач младенца в соседнем купе, и даже свой собственный кашель оглушает.
*
Еще я знаю, почему про людей иногда говорят "глубокий" или "широкой души человек". Это про таких, в которых можно зайти целиком, сесть, ноги вытянуть и еще место останется.
*
Когда я вижу, что умный человек дразнит глупого, мне сразу вспоминается серия про мистера Бина в больнице, где он злорадно изо всех сил крутит головой перед пациентом в шейном корсете.
*
Когда говорят "смысл между строк", я вижу как в тонкую щель опускают конверт. Или как сквозь сжатые лодочкой ладошки проводят другой такой же лодочкой и отпускают внутрь колечко.
*
Вся эта чувствительность словно включается и выключается сама собой. То ты ходишь тупой, довольный, гладкий как рыба. А потом вдруг вся чешуя встает открытыми жалюзи.
*
Утром видела в метро, как, прощаясь, мужчина покрывал улыбку и щеки женщины множественными короткими поцелуями, будто бы прибивал обойными гвоздиками это выражение к ее лицу на весь предстоящий день.
*
Про некоторые книги также приятно знать, что они просто есть, как про любимых людей. И те и другие однажды взлетели вроде отпущенных воздушных шаров, и навсегда прилипли под куполом твоей диафрагмы, как под куполом цирка. Только книги в отличие от людей никогда не сдуваются.
*
В мире всё устроено, чтобы любить других, а не себя. Потому что себя даже и не увидишь толком, не обнимешь, не поцелуешь, а с другими это все так чудесно получается. Боженька просто не хотел, чтобы мы становились эгоистами. Но мы все равно стали.
*
Количество прожитого тобой времени можно определить по тем моментам, когда тебе хочется говорить друзьям и любимым фразу "и это пройдет". Раньше ты лепетал ее, когда им было плохо, в утешение. Теперь молчишь её, когда они счастливы.
*
Произносимое кем-то "влюбиться" все чаще чувствуется как "вложиться". Незаметно, как закладка, между множества страниц, или решительно, с расчетом на перспективы, как деньги.
*
Когда вдруг случаются моменты неожиданного осознания - где ты, что ты, зачем это все, то кажется, что вырастаешь внутри себя, наконец, из крошечного в полноценного, надеваешь свою оболочку как пальто, вдеваясь в свои же руки, как в рукава. Иногда хочется расстегнуть пару пуговиц, жарко.
*
Возраст, собственно, хорош тем, что ты начинаешь потихоньку сам себя объезжать, как норовистую кобылу. Свой дурной характер, эти сопли, слезы, капризы, взвизгивания и сжатые кулачки, когда тебе что-то не дают, в принципе, можно как-то выдерживать, как обрушившийся на корабль шторм. Кругом, то есть, небо цвета баклажана, молнии в небе, как нервы в учебнике анатомии, ветрище завывает, волны хлещут, корабль вот-вот разобьется о скалы, а ты гордый стоишь насмерть и, стиснув зубы, держишь штурвал. И ведешь себя делом заниматься, чтоб не растрачивать зря такую мощь и стихию. И на носу красиво поблескивает название корабля, золотом переливается "Сублимация".
*
С некоторыми людьми встречаться не хочется из жадности. Потому что ты с ними, как недозаженная газовая конфорка, один лепесток полыхает, а остальной газ - попусту.
*
Разговаривать с людьми сейчас получается только как в вагоне метро с машинистом, то есть при предварительно нажатой специальной кнопке, когда что-то случилось, не говорить нельзя, и уверен, что слушают очень внимательно. Хорошо бы еще, чтобы пока ты кнопку держишь, тебе не могли отвечать.
*
С самой собой говорить не получается тоже. При любой попытке выяснить, что и как уложено у тебя внутри, кто складывал последним этот дурацкий опять несработавший парашют, выясняется, что там что-то твердое и неочевидно лежащее, как косточка в манго. Вдоль, с неуловимым смещением.
*
Подумала, что в принципе общефилософски любое общение женщины с мужчиной аналогично их общению, когда он за рулем, а она рядом. Очень близко, двигаются в одном направлении, видят все похоже, но только у него есть еще какое-то. очень. важное дело
. *
У памяти есть странное правило в одни ворота - если ты узнаешь или понимаешь что-то опрокидывающее про человека, оно сразу же пропитывает все, что ты о нем знал и думал раньше, все счастливые события, весь архив разом, как капля крови портит сразу сто слоев тонкого кружева. Обратного же почти никогда не случается.
*
Как у людей получается друг друга понимать? Любое слово имеет миллионы оттенков, порядок этих слов – еще дополнительный миллиард, а интонации, контекст и прочее - вообще запредельные числа. Человек все понимает только так, как захочет сам. Более того, сам говорящий не всегда способен выразить свою мысль, так как собирался. Тем, кто смог это сделать ставят памятники, издают их мысли в красивых обложках и проходят в школах. Но это всегда монологи.
*
Затыкать рот женщине - все равно, что замуровывать дверь туалета в пивной.
*
В какие-то дни я совершенно не могу смотреть в окна домов. В них видно все так отчетливо, что я просто проваливаюсь внутрь. Оказываюсь за столом с семейством, цедя с дурацкой улыбкой, - "здрссссте". Они ошарашенно достают мне еще один прибор. Или появляюсь рядом с школьником, старательно переписывающим начисто задание. "Здесь вот поправь", - говорю ему. Он замирает с открытым ртом. Вдруг усаживаюсь около болтающей по телефону девушки. "Он не позвонит. Не надо ждать. Зато вас Саша из второго подъезда любит".
А у меня ведь и своих дел навалом...
*
Обсуждаем, как все ненавидят гладить рубашки. Саша радостно вспоминает:
- Вот у меня бабушка обожает их гладить! Только у нее совершенно это не получается, сколько она их мне перепортила!
*
Редко чье-то слово или мысль попадает в твоё сокровенное прицельно, в самый центр. Часто ты просто слышишь взрывы вдалеке, видишь поднятую пыль на линии горизонта. Но иногда, как в игре "морской бой", тебе впечатывают удар ровно под бок. Точнехонько на соседнюю клетку, то есть почти коснулись и не знают об этом, вздохнули "мимо" и ушли, а ты затаился и только бы себя не выдать, а у твоих моряков суп в тарелках и компот в стаканах качнулся, они подняли головы и напрягли шеи.
*
Я сделала в кафе заказ "чай, два пирожных". Пока я читала, неожиданно пришел Сережа и официантка оперативно принесла заказ так - две чашки, две ложки, два пирожных - каждое на своей тарелке. Сережа через минуту так же неожиданно ушел, а я осталась сидеть как Алиса у глупого шляпника с сервированной пустотой напротив. Мне очень хотелось попить из обеих чашек, поесть обеими ложками. Но я не стала, а вместо этого просто несколько раз мысленно сменила воображаемого собеседника. Чудесно провела время, многих повидала.
*
А хорошо бы, когда мы все умрем, устроить разбор полетов. Такой, как делают в театре после спектакля. Собраться всем за столом с пирогами и самоваром и обсуждать, что да как. И вот баранку за щекой не дожевав, кричать, смехом захлебываясь, на ту сторону стола кому-то, - "Ну а ты вообще тогда дал нам жизни! Представить себе не могла!". Или кто-то тебе, лихо под бок пихнув, - "А в девяносто втором тебе же просто надо было позвонить. "И только и слышалось бы, - "А Васька-то, Васька!", "Зря бабулю тогда не уберегли ...", "И тогда выхожу я и говорю им…", "И разревелась, как дура...".
Пироги, конечно, были бы с яблоками.
*
Через некоторые испытания приходится идти одному, как будто ты поезд и на твоем пути очень узкий туннель. Никого с собой брать нельзя - там нет места. Тебя проводят, помашут вслед, пожмут руку, хлопнут по плечу. Потом с другой стороны встретят, прикоснутся губами ко лбу, а то и дадут пощечину от истерики, водой сбрызнут - пришел!
Как ты там шел - неважно. А тебе было душно, тесно, плохо и очень тяжело. Потому что один.
*
Определить «еще гости» или «уже близкие» те люди, прихода которых ты ждешь к себе домой, легко по порыву "протереть полочку в ванной". Если гости – стараешься протереть. Если свои – не волнуешься, потому что впечатление о тебе уже не изъесть никакой грязью на полочке. А "гости" - это хрупкое, его и полочка может пустить по неверному направлению роста. Вырастет потом большое чувство, а у самого корня изъян.
*
Многие позволяют себе необдуманные метафоры и сравнения. Например, говорят, что у них от любви выросли крылья. Воображаю: вот ты проснулся, пытаешься подняться, но не можешь оторвать спину от постели, потому что любовь большая и крылья тяжелые. Сполз с кровати, постоял, попривык, захотел кофе и тут же обнаружил, что рук нет. И все. Можно полетать. Красиво, приятно. Но недолго - устаешь, голодный, холодно. Влюбленные выживают в дикой природе очень редко, потому что ложку держать нечем.
*
Стало совершенно очевидно, что смерть близких я переношу легко. Но очень тяжело переношу свою собственную жизнь после таких потерь.
Ольга Паволга
Полностью тут:
Фото автора