М. и С. Дяченко - "Пещера"

Это неимоверно сложно - писать отзыв на книгу, которая понравилась очень-очень. Несёшь в себе впечатление, полон им до краёв, но знаешь, что высказать так, чтобы ясно стало всё, что поднялось в душе после прочтения, не то чтобы не получится - невозможно.

Вообще, книгу эту - бумажную - я выиграла в конкурсе рецензий на книги Дяченко. Писала о "Ритуале" ... и писать о нём мне было тоже неимоверно трудно.

Представьте себе мир без насилия. Да, вообще. Можете глубокой ночью пройти пару остановок пешком, можете не запирать дверь квартиры - их тут вообще мало кто закрывает... Тут не воруют, не применяют насилия и, разумеется, тут не убивают. Тут слабо представляют значения слов "война", "бомба" и иже с ними. Тут безопасно. Совершенно. Абсолютно.

Но ведь за всё же нужно платить, правда?

... несколько раз в неделю любой гражданин переносится во сне в Пещеру. И там - в облике травоядного или хищника - борется за жизнь, за право дышать, жевать хрустский мох, пить воду. Там можно охотиться, там можно убивать. Погибший в пещере - умирает во сне: "Сон его был глубок - смерть наступила естественно".

Всё идёт по заведённому раз и навсегда обычаю, пока...

Самый страшный зверь пещеры - сааг, воплощённая гибель - не промахивается никогда. Травоядная сарна видит сага только раз в жизни. И это вообще последнее, что она в жизни видит. Так было всегда, пока некая сарна не спаслась от саага. Трижды.

... в реальной жизни Павла была ходячим несчастьем: вечно всё забывала, путала, везде опаздывала, получала нагоняи от начальства и старшей, заменившей ей мать, сестры, ходила в полувершке от позорного увольнения, и вдруг такая удача в Пещере. Лежать бы ей с перебитой артерией, но сааг промахнулся. Трижды!

И, как водится, - понеслось.

Случилось невозможное: Павла узнала, кто есть тот сааг в реальном мире. И сааг - человек известный, более того - знаменитый - узнал её тоже. Судьба, что сталкивала их в коридорах Пещеры, свела и в человеческом дневном мире. И - нет - это не была любовь с первого взгляда. Это вообще не была любовь.

Потому что это было нечто большее.

Повествование развивается неторопливо, в разных плоскостях. Повествование набирает ход, сжимается, как пружина. Оно выстреливает - как будто пробует силы - в флэшбеках. Оно запутывает ложно-документальными свидетельствами: вот вам видео запись, вот график, вот - цитата из пьесы великого драматурга Скроя (вы ведь уже забыли, что драматурга такого в нашем мире нет... и полузапретной пьесы "Первая ночь" нет тоже).

От последних глав оторваться невозможно. Я не смогла.

И потом несколько дней ходила, боясь расплескать впечатление. У меня было зримое ощущение, что я полна этой книгой до краёв.

И ещё: тем, чем становится человек в Пещере, его делает характер и только характер. (Это пояснял ещё всё тот же Скрой: "Кто бы мог подумать, что невеста, этот хрупкий стебелёк... Впрочем, характер у неё всегда был железный" (с).) Но именно характер и способность владеть собой вкупе с готовностью нести ответственность за свои поступки в конечном итоге делает человека - человеком. Вот такой парадокс в разрезе размышления о саагах.