Это загадочное имя Катя

У меня в детстве было немного игрушек. Настолько немного, что каждую из них я помню до сих пор. Плюшевый заяц, медведь с розовой ленточкой-удавкой, зеленый слон, мышь с длиннющими лапами и ушами в клеточку, пара машинок, синий волшебный ослик на веревочке. Волшебный, потому что он, не как все другие ослики, «какал» исключительно конфетками. Исключительно шоколадными. Я верила в его исключительность лет до шести. И только потом начала смутно догадываться: что-то здесь не так. И по всей вероятности, ослику в его волшебстве помогают взрослые. А еще у меня была кукла, привезенная откуда-то из социалистической Европы. Из Польши или Чехословакии. Огромная такая кукла. С голубыми, торчащими в разные стороны волосами, бледной кожей, мелкими чертами лица и тонкими пальцами. Этакая европейская панк-аристократка. В лежачем положении она закрывала глаза. А когда куклу поднимали, она тут же распахивала свои стеклянные карие очи и громко произносила: «Кааатья». Иностранка. К тому же, воспитанная. Ага. Первым делом, «просыпаясь» в незнакомом месте, всегда представлялась.

Со мной кукла прожила недолго. Как-то я забыла ее на лавочке во дворе, заигравшись с мальчишками в «казаков-разбойников». Когда же спохватилась, «Кааатьи» и след простыл. Очень не хочется верить, что ее взял кто-то из дворовой шпаны. Ведь все мы в то время были друзьями и подругами. А про друзей плохо думать не полагается. Поэтому я предпочитаю думать, что кукла сама своими пластиковыми ножками утопала тогда в неизвестность.

После нее остальных своих кукол я тоже стала звать Катями. Почему? Честно говоря, не могу сказать.

Когда, спустя много лет, я узнала, что беременна девочкой, то первым делом купила ей куклу. Не подгузники, соски и распашонки, а куклу. Родившись, дочка прониклась игрушкой сразу же, как только смогла сфокусировать на ней взгляд. Искала ее глазками и улыбалась, как родной. В дальнейшем использовала ее и в качестве прорезывателя, и в качестве подушки, и даже в качестве ложки. Да, да, резиновыми ладошками оказалось очень удобно и весело заталкивать в рот картошку, мясо и макароны. К двум годам дочка научилась хорошо говорить. И однажды, играясь с куклой, назвала ее… Катей! На мой вопрос «почему именно Катя?», дочка ответила: «Потому что!».

- Мощный аргумент, не терпящий возражений, - заключил муж, слышавший наш разговор.

Со временем у нас поселились еще несколько кукол. И все они, конечно, же, Кати. За исключением одной - малышки Ариэль от «Дисней». Тома зовет ее Аля. Произнести «Ариэль» ей пока также трудно, как любому среднестатистическому человеку выговорить с первого раза слово Эйяфьятлайокудль. Все «Кати» смотрят на эту «Алю» с плохо скрываемой завистью и явно недобрыми намерениями.

Странное дело, но моя племянница в возрасте 3 - 6 лет тоже называла кукол Катями. Сейчас ей десять. Кукол у нее целый ящик. Но у них уже нет имен. Они с клыками, жабрами, синей и зеленой кожей, фиолетовыми волосами и красными глазами. В общем, на Кать совсем не похожи.

Интересно, что ни в нашем окружении, ни в окружении моей племянницы нет ни одной Кати: ни среди родственников, ни среди друзей и просто знакомых. Откуда же в детских головках всплыло это имя? Неужели некоторые дети рождаются со знанием того, что кукол нужно называть Катями? И почему именно Катями?