Русские традиции.Как происходили роды на Руси.

     Последние дни в интернете перечитываю массу информации о родах,естественной подготовке к ним, и,сегодня наткнулась на интересную статью...

• Незадолго до родов день и час рождения старались особенно утаить. Даже родильную молитву упрятывали в шапку и только тогда относили священнику в церковь.

Наши предки верили: рождение, как и смерть, нарушает невидимую границу между мирами умерших и живых. Поэтому такому опасному делу нечего было происходить вблизи людского жилища. У многих народов роженица удалялась в лес или в тундру, чтобы никому не повредить. И у славян рожали обычно не в доме, а в другом помещении, чаще всего – в хорошо истопленной бане. Домашние прощались с родильницей, сознавая всю опасность, которой подвергается ее жизнь. Родильницу укладывали около рукомойника и давали в руку кушак, привязанный к брусу полатей, – чтобы держалась. Во все время родов перед святыми иконами зажигали венчальные или крещенские свечи.

• Чтобы материнское тело лучше раскрылось и выпустило дитя, женщине расплетали волосы, в избе раскрывали двери и сундуки, развязывали узлы, открывали замки. Бесспорно, психологически это помогало.

• Будущей матери обычно помогала немолодая женщина, бабушка-повитуха, опытная в подобных делах. Непременным условием было, чтобы она сама имела здоровых детей, желательно мальчишек.

• Кроме того, при родах нередко присутствовал муж. Теперь этот обычай возвращается к нам в качестве эксперимента, заимствованного за границей. Между тем славяне не видели ничего необычного в том, чтобы рядом со страдающей, испуганной женщиной был сильный, надежный, любимый и любящий человек.

Мужу родильницы отводилась особая роль при родах: прежде всего он должен был снять сапог с правой ноги жены и дать ей напиться, затем развязать пояс, а после – прижимать колено к спине роженицы, чтобы ускорить роды.

• Бытовал у наших предков и обычай, сходный с так называемой кувадой народов Океании: муж нередко кричал и стонал вместо жены. Зачем?! Этим муж вызывал на себя возможное внимание злых сил, отвлекая их от роженицы!

• После благополучных родов бабушка-повитуха закапывала детское место в углу избы или во дворе.

• Сразу же после рождения мать касалась рта младенца пяткой и приговаривала: «Сама носила, сама приносила, сама починивала». Делалось это, чтобы ребенок рос спокойным. Сразу после этого повитуха перерезала пуповину, завязывала ее и заговаривала грыжу, закусывая пупок 3 раза и сплевывая 3 раза через левое плечо. Если это был мальчик, пуповину перерезали на топорище или стреле, чтобы рос охотником и мастеровым. Если девочка – на веретене, чтобы росла рукодельницей. Перевязывали пупок льняной ниткой, сплетенной с волосами матери и отца. «Привязать» – по-древнерусски «повить»; вот откуда «повитухи», «повивальные бабки».

• После заговаривания грыжи младенца мыли, приговаривая: «Расти – с брус вышины да печь – толщины!», обыкновенно мальчику клали в воду яйцо или какую-то стеклянную вещь, девочке – только стеклянную. Иногда в едва нагретую, чтобы не обжечь, воду клали серебро для очищения и чтобы ребенок рос богатым. Чтобы младенца не сглазили, мыли его первый раз в воде, слегка забеленной молоком, потом «для богатства» клали на вывернутый тулуп. Обмывая младенца, повитуха «выправляла его члены» – исправляла голову, которая обычно бывает мягкой как воск. Во многом от ее умения зависело, каким быть ребенку: круглоголовым, длиннолицым или вообще уродом. Обмывши младенца, пеленали его в узкий длинный свивальник и наголовник. Если боялись, что будет младенец беспокойным, пеленали его в отцовские порты. Чтобы младенец рос красивым и пригожим, покрывали его зеленой материей. Первое время младенца оставляли «на свободе», и лежал он где-нибудь на лавке, пока не забеспокоится, не закричит и не «попросит зыбки». Зыбка – это овальный ящик из луба, с донышком из тонких дощечек, сделать который должен был отец. Если роды происходили в избе, то отцу первому вручали младенца, и он укладывал его в зыбку, как бы признавая тем самым свое отцовство.

• Бывало, что младенца клали в колыбель – деревянную раму со слабо натянутым на ней холстом, так что получалось удобное углубление. И колыбель, и зыбку привешивали к «очепу» – длинному шесту, одним концом крепящемуся к потолку и совершенно свободно гнувшемуся вверх или вниз. Над самой зыбкой ничего не вешали, чтобы нечаянно не закрыть младенца от ангела. Детскую перинку набивали перьями, а чаще всего – сеном, покрывали холщовыми простынями, а младенца укрывали ситцевым лоскутным одеяльцем.

• Управившись с младенцем, повитуха давала родильнице выпить толокна, пива, потом парила ее в печи, правила ей живот и сцеживала первое «плохое» молоко. Если приходилось идти в баню, молодая мать оставляла в зыбке ножницы, а под зыбкой – веник, чтобы младенца не украла «нечистая сила».

• Омовение в бане – обряд особый. Для него готовили чистое ведро и непитую воду, набранную обязательно по течению реки. Бабушка-повитуха лила воду через свой локоть и заговаривала молодую мать «от укоров и призоров». После этого повитуха собирала воду в туесок, бросала в него 3 уголька из печи и трижды окатывала водой вначале каменку, а потом – дверную скобу, нашептывая при этом заговор-моление. После такого рода волшбы вода считалась заговоренной, и повитуха набирала ее в рот, брызгала в лицо родильнице и еще раз повторяла заговор от укоров и призоров.

• На другой день после родов к счастливой матери приходили соседки и знакомые с поздравлениями и приносили ей разные сладости «на зубок». Через неделю, а иногда уже на третий день родильница возвращалась к своим обязанностям по хозяйству – но только после совершения очистительного обряда, известного как «размывание рук». Если молодой матери приходилось выходить на работу в поле, то уход за новорожденным поручался «пестунье» из домашних – старухе, а чаще всего – маленькой девочке-сестричке.