Шамайка - королева кошек. Юрий Коваль

Оговорюсь сразу, что с недавних пор я большая поклонница Юрия Коваля.  Очень большая.  К сожалению, в моем детстве этот писатель как-то прошел мимо меня.  Или я прошла мимо него. То есть, наоборот, мы с ним мимо друг друга не проходили и не встретились.  И все мои детские воспоминания о Ковале ограничиваются визуальным образом обложки книги «Пограничный пес Алый» и мультфильмом «Приключения Васи Куролесова», который я в детстве терпеть не могла (маленькая была, глупая).   Да и то, что Коваль имеет к этим вещам отношение я узнала значительно позже.

 С моей же дочкой картина прямо противоположная. Спрашиваешь её:

 - Полина, каких ты знаешь писателей?

- Юрий Коваль, - отвечает.

- А ещё?

- Ну… Татьяна Маврина.

Кто в теме, тот оценит масштаб бедствия нанесенного моим увлечением Юрием Ковалем.

Но не пугайтесь, с ребенком все не так уж запущено. Третьим писателем она называет Пушкина (не зря же мы возле его памятника частенько гуляем).    И ещё знает Астрид Линдгрен. Просто выговорить не может.

Впрочем, я отвлеклась. Всем вышесказанным я просто хотела предупредить, что мнение мое будет предвзятым, но ничего с этим поделать не могу.

Немного об истории. Повесть эта была написана в 1990 году. Ролан Быков предложил Юрию Ковалю написать сценарий художественного фильма по рассказу Э. Сетона-Томпсона «Королевская аналостанка». Фильм так и не был снят, зато на основе сценария появилась повесть, посвященная одновременно "Господину Эрнесту Сетону-Томпсону и маэстро Ролану Быкову, живущим в разном времени и смысле"

То есть повесть по сути представляет собой пересказ.  Оригинала, и даже его перевода я, к сожалению, не читала (пока) поэтому сравнить не могу. Могу только сослаться на Ролана Быкова, который во вступительной статье к книге пишет, что история в изложении  Коваля стала совсем иной.

«Главное в том, что Юрий Коваль так же. как и канадец Сетон-Томпсон, пишет о животных, но делает это совершенно по-своему. И если для Сетона-Томпсона очень важен сам факт, то для Юрия Коваля факт только начало, а дальше начинается самое главное. Там, где Коваль шутит. он грустит; там, где грустит,- он любит; там, где любит, он защищает. Он ни на кого не похож, он Добр, прост и при том удивителен. Он любит природу, животных и детей - это его мир, это то, что он защищает.» 

Теперь об издании.

Книга большая!!! Почти квадратная (270х265мм). Розовая в клеточку. Обложка глянцевая (ламинировнная? или как там это правильно называется?), что мне не очень нра.

Листы – плотный офсет. Чуть-чуть просвечиваются. Рисунки Дмитрия Трубина.   На любителя. Я – любитель! Мне кажется, к этой повести они подошли идеально!

Рисунков много! Практически на каждом развороте одну из страниц полностью занимает рисунок. Разворотов без рисунков всего 9 (включая вступительную статью Ролана Быкова).  Разворотов с маленькими рисунками  - 5.  Есть ещё 7 рисунков на две страницы. Всего в книге 108 страниц. Шрифт крупный, четкий. Читать удобно. Держать вот только тяжеловато.

Что мне первое бросилось в глаза, когда я раскрыла книгу - это форзацы!  Они прямо выпрыгнули на меня! Вот такие! 

Представляют собой «приклееные» вырезки из объявлений и вывесок, упоминающихся в книге. Очень классные!!!!

Все же остальные рисунки в серо-коричневой гамме. На некоторых использованы приклееные кусочки газет. Такая вот фишка.  Или изюминка.

О самой повести.

Всё просто.  Обыкновенная история о жизни необыкновенной кошки.  И о людях и животных, которые её окружали.  Чем-то эта книга напоминает «Недопёска».  Но совсем другая.

Серому котенку с чёрными полосками на спинке и с белыми отметинами на носу . ушах и кончике хвоста удалось выжить . когда его собратьев растерзал кот пират Рваное Ухо. Мать-кошка, спасаясь от Полубульдога,  запрыгнула на рыбацкое судно и уплыла в далекие края.  Оставшись один, котенок забрел в лавку продавца «птиц, зверей и канареек» японца Мали, который на самом деле не был японцем, а «нарочно так прищуривался, чтоб все думали, что он с острова Хоккайдо». Там котёнок чуть было не попал в зубы лисицы, но был спасён негром Джимом, пустившим в морду лисицы «такой смачный и точный плевок, что та выронила котёнка и забилась в угол, мигая от страха».  Джим и Мали стали ключевыми фигурами в жизни котёнка.  Именно Джим назвал котёнка  Шамайкой, а  Мали впоследствии придумал породу Королевская Аналостанка, чтобы подороже продать необыкновенно красивую трущобную кошку.

Ну а дальше… чего только не пришлось пережить Шамайке. Но об этом уже читайте сами, а то не интересно будет. Мне понравилось очень. И моей пятисполовинойлетней дочке тоже. Хотя, думаю, не всё она поняла там. В книге очень много иронии.  Такая чисто ковалиная смесь иронии с лирикой. Ну ничего, прочитает через пару лет сама, глядишь, поймет что-то новое. А потом ещё и ещё...

Предупреждаю! Особо чувствительным мамам  не читать! В книге встречаются ругательства «черт», «дурак» итп.  Котов убивают, загрызают.  Лисы и кролики дохнут. Всё как в жизни. Дочка, кстати, восприняла это очень спокойно.

«И тут мадам Дантон схватила первое попавшееся, что ей попало под руку, и бросила этим первым попавшимся прямо в котёнка.

Первое попавшееся под руку летело, трепеща и махая белыми крыльями, и тут многие могут подумать, что это была курица. Но согласитесь, откуда у мадам Дантон могла быть под рукой новёхонькая курица? Да и кто станет бросаться курицей в кошку?

Короче, первое попавшееся под руку ударило котёнка по хвосту. Он в ужасе спрыгнул с бидона и умчался, а первое попавшееся улеглось на мостовую и успокоилось. Отметим, что это была книжка «Недопёсок», которой мадам Дантон наслаждалась на ночь».

На задах скобяного склада Джим заметил у стены сарая неровно приколоченную доску и затеял её оторвать на дрова. Приотодрал немного, заглянул в щёлочку и вначале увидел только пар, густой и морозный, который валил откуда-то снизу, а из пара раздавался заунывный нечеловеческий храп.

Бык Брэдбери спал и храпел и выпускал из ноздрей облако рыжего пара, и в этом бычьем пару, в тёплом и живом дыханье, грелась трущобная кошка, которую пират Рваное Ухо принял за королеву.

И бык и кошка спали, во сне королева мурлыкала, и это мурлыканье сливалось с бычьим храпом и превращалось в особое двойное пение - тёплое ржавое пение в голубом морозном сарае.

Добродушный Брэдбери иногда прерывал храп, открывал лениво кровавый глаз, взглядывал на свою подругу, ласково говорил: «У!» - и снова закрывал кровавый свой глаз.

Джим-негр у щёлочки окоченел, а всё смотрел и смотрел на тёплое дыханье, если можно смотреть на тёплое дыханье, смотреть на мурлыканье и храп. Не очень чистая, но всё-таки прозрачная слеза катилась отчего-то с негритянских век, и почему она объявилась, сказать трудно, потому что мы не можем так глубоко проникнуть в глубины этого негра, мы скользим по поверхности. Но на поверхности этой мы видим, что негр Джим не был ни кошкой, ни быком, но каким-то странным образом он был и кошкою, и быком в этот момент, и, когда он отошёл от щёлочки, он по-бычьи наклонял голову и мурлыкал котёнком».

Интересно кто-то дочитал до этого места? Если да, то не судите строго - это мой первый отзыв в сообществе и вообще.

А теперь - картинки!

в лабиринте

в озоне