Скоро! "Легенды о великих влюбленных"

Скоро выйдет книга "Легенды о великих влюбленных", я знаю, что её ждут многие в нашем сообществе. Делюсь очень интересным интервью с Александром Георгиевичем Трауготом. Ждёмс! (Источник oldtale.com) 

Представляем Вашему вниманию небольшой кусочек интервью с А.Г.Трауготом, который вновь помог нам создать "вкусную" детскую книгу "Легенды о великих влюбленных".

-Александр Георгиевич, какие у Вас впечатления от идеи этой книги в целом? Что Вы об этом думаете? Как Вам эта подборка текстов?

- Книга меня очень обрадовала. Например, у нас с братом никогда не было детских книг. Мы читали серьезные книги с самого детства, Диккенса, например. Брат с девяти лет наизусть знал исторические хроники Шекспира и декламировал замечательно. Так это было смешно: малыш такой, но очень серьезный! А вот тексты «Легенд» Прокофьева очень изящно пересказала. Она нашла какой-то ключ, такой, что эти вещи сохранили всю свою серьезность, но, при том, вполне детские. Они сохранили самое нужное, что сейчас может быть для всех возрастов, - это исчезнувший романтизм. Детям, кажется, негде встретить, чтобы принц падал на колени и говорил: «Я полюбил тебя с первого взгляда». Так вот, я хотел бы, чтобы люди всех возрастов, в том числе и моего возраста, услышали о любви именно в таком романтическом ключе. 

- Мне кажется, что адаптированные пересказы для детей и подростков необходимы, потому что это - возможность заинтересовать их вообще этой историей, этими сюжетами. Здесь вопрос даже не только в романтизме, но еще и в донесении очень многоплановых историй до детей. А знание и понимание этих сложных сюжетов, проходящих через все искусство и культуру, важно с детства.

- Когда я говорю о романтизме, я думаю, что все современные люди немножко находятся в тюрьме практицизма, в тюрьме, где все мечты невероятно коротко обстрижены. И в этом смысле для меня романтизм – то, что противоположно практицизму. Когда я был ребенком, для меня человек с орденом был романтическим впечатлением. А потом я узнал, как один мальчик, нахимовец, очень цинично смотрит на все ордена и погоны: он по ним подсчитывает, кто сколько получает. Я думаю, вообще все это является причиной упадка искусства. В моем детстве, а я рос среди художников, все время велись настоящие споры об искусстве. Не было ясно, кто великий, кто – нет. Я не знаю, может, я оторван от молодых людей, может споры существуют и теперь, но по моим впечатлениям, теперь все сводится к уважению к стоимости. Если что-то дорого ценится, то заканчиваются все сомнения. 
Великие художники умирали в нищете, а бездарности процветали во все времена, и никто не считал их великими. Даже в сталинское время огромным уважением среди художников пользовались люди, которые не имели званий. Просто это были очень уважаемые мастера. А вот таких, которые получали сталинские премии многократно, вообще ни во что не ставили. Было высокомерное отношение к официальным художникам.
Без романтики, без романтизма жизнь мелеет. Получается мелкий ручей, иногда просто стоячая мелкая вода… Поэтому я надеюсь, что эту книгу прочтут, и хотя бы один человек использует ее для себя. И один человек - это очень много.
Эта книга - очень полезный сборник, и важно, чтобы она была интересна. Я думаю, хорошие рисунки помогут этой книге, потому что многое там сказано, но не все может быть увидено. И в этом смысле художник что-то дает. Я думаю, что в дальнейшем книга будет существовать только с картинками. Где-то у Анатоля Франса, а он был библиофилом, я читал насмешки над собирателем, который покупал книжку без картинок за один франк, а с картинками - за два. И Анатоль Франс его презирал. Но сейчас, конечно, для собирателя книг интересны только книги с картинками, потому что информативную часть возьмет на себя техника, которая будет совершеннее и совершеннее.

- Мне тоже так кажется. Книга – это не просто текст и рисунки, это отдельное произведение искусства, сложносочиненная структура, как организм, как творчество… 

- Я думаю, что появятся самые удивительные формы книги. Вот как было, когда была рукописная книга. В Библиотеке Академии наук есть Евангелие, которое весит, по-моему, двадцать пять килограмм. Его тяжело поднять. Художник, видимо, всю жизнь делал одну книгу. В конце он снабдил ее своей молитвой, молитвой трудолюбца, и предостережением об особенном с ней обращении.

- Как Вам кажется, насколько, важна тема нашей книги? Мне кажется, что влюбленность и романтизм, вне зависимости от времен, - свойство некоторых людей и некоторого возраста. 

- Нет, я не согласен, что это в определенном возрасте. Дон Кихоту было семьдесят лет, когда он начал свои странствования. Душа не имеет возраста. Если душа жива, то нет и старости. Я как раз порицаю русскую традицию, которая идет от Пушкина, а у Пушкина это от Байрона – запирать человека в тюрьму молодости. Вот это знаменитое: «Пока свободою горим, пока сердца для чести живы», а что потом?

- К каждой книге нужен свой ключ и подход, какая-то особая манера. Для «Легенд о великих влюбленных» Вы придумали что-то новое или воспользовались каким-то Вашим фирменным приемом?

- Я надеюсь, что есть что-то новое. Правда, в работе всегда отталкиваешься от того, что делал перед этим. Из последнего мы делали книгу о Паганини на черном фоне, потом о Россини, там синий цвет, а вот для «Легенд» меня потянуло увидеть что-то белое. Просто белая бумага – это еще не белое. Когда я думал о «Легендах», я представлял, как их будут читать девочки.

- Да, а мальчики не будут?

- Ну, и мальчики. Но вообще искусство всегда начинают воспринимать женщины. Потому что мужчина даже с юности занят карьерой, добыванием денег. Хотя сейчас есть и женщины деловые. Но, все-таки, мужчина больше связан с делом. А искусству нужна какая-то праздность. Я пытаюсь представить, как девочки смотрят на свадьбу, чтобы увидеть белое, чтобы книга была как в подвенечном платье. 
Мне очень нравится сама идея этой книги. Я сказал о девочках, которые будут ее читать, но мальчики тоже должны знать об этом. Собственно, осуществление личности только в любви, и уникальность личности только в любви. Потому что все остальное не уникально. Любовь – это дар, далеко не все этот дар имеют, но, хотя бы понимать, что это дар, и хотя бы мечтать о нем, это уже очень много. 

- Александр Георгиевич, если все получится, то для мальчиков мы сделаем «Легенды о великих рыцарях». У нас уже складывается подборка. Так что, возможно, это - работа с продолжением. А нашу с Вами вместе сделанную книгу, «Счастливый конец», Вы кому-нибудь дарили? Какая была реакция, какая отдача?

- Да, очень положительная! Потому я и дарил, что книга очень нравится. 
Я люблю, когда много иллюстраций. Я думаю, что читателя к этому нужно приучать. Шарль Перро писал в предисловии к сказкам о том, что некоторые считают, что у него книга перегружена рисунками, на что он очень обоснованно отвечал, что если он угощает, а кто-то что-то не ест, то это не так важно. Я думаю, что количество картинок будет все больше и больше, и это не страшно. Люди привыкнут к этому.

- Александр Георгиевич, а какие у Вас самые любимые книги?

- Мне трудно на это ответить, потому что любишь больше всего то, что сейчас делаешь.

- То есть «Легенды о великих влюбленных»?

- Да… Да.