Как бы около флешмоба)

Ой, а давайте я вам расскажу еще про одну свою героиню? Не "на оценку" или за номерок, а потому что когда еще такой флешмоб будет... А просто так я когда еще соберусь..

Ее зовут Таня Вьюник, а еще - Рыжая команда, потому что Таня - рыжая. Она всегда была рыжей, с детства.

Если Даша из предыдущего поста была мне полностью созвучна, то Таня вызвала сначала, как бы сейчас сказали, разрыв шаблона (а потом через годы я вдруг обнаружила, что я сама немножко Таня... и чем дальше - тем рыжее). Рассказ "Гонение на рыжих" был в сборнике, все остальное читалось легко, а вот на этом рассказе я зависла. В нем очень многое вызывало возмущение, протест, даже ненависть к отдельным персонажам (таким похожим на аналогичных в собственной жизни).

Таня хочет перекрасить свои рыжие волосы, ей кажется, что вместе с цветом уйдет и вся подростковая угловатость, вся ее (как ей кажется) неудачливость, бессмысленность, лишнесть. Это сейчас пятиклассницы красят волосы и никого это не удивляет, в мои лет 10 мне это казалось невероятным вызовом! Только потом понимаешь, что иногда путь к себе начинается вот с такого нелепого на первый взгляд шага... Ну надо же с чего-то начать.

А на следующий день Таня вылезла из окна третьего этажа. И чуть не сорвалась. И это было так страшно, будто я сама стояла на козырьке, вжавшись лопатками в стену и не зная, что будет через секунду: падение или полет. Потом уже я поняла, что это поступки Тани - подростковое желание сбежать, в первую очередь, от себя, от людей, от несправедливостей, с которыми так больно сталкиваться, от реальности, в которой тебя никто не понимает.

Взрослым и правда часто трудно понять подростка: почему-то собственная эмоциональная уязвимость в переходный период быстро забывается, вытесняется, и тем страшнее оказывается пропасть, которую обнаруживает между собой и окружающим миром подросток. Поэтому кажется, что лучше на карниз, в петлю, в наркотический дурман, лишь бы не на краю бездны. Неизвестно, как сложилась бы Танина жизнь, но на помощь приходит "зубр": старый директор школы, фронтовик. В отличие от молоденькой Таниной учительницы, которая забыла свою бездну (а может и не доросла до нее еще), Михаил Иванович свое "на краю" помнит.

- Меня расстреливали. Что ты глаза вытаращила? Расстреливали. Нас человек двадцать поставили к стенке… Конечно, никакой стенки не было. Просто вывели в поле за побег из плена. Ну и расстреляли.

- Так вы же живы!

- Это не я… это уже другой. Того убили и сбросили в противотанковый ров. Тот был молодой, отчаянный, веселый. А это старый. Истекая кровью, вылез ночью и чудом добрался до своих…

- А я думала, что вы всю жизнь тангенс-котангенс.

- Думала, думала… Если бы в один прекрасный день все бывшие солдаты надели свои выгоревшие гимнастерки и забинтовали свои старые раны грязными, ржавыми бинтами, тогда бы вы все кое-что увидели и кое-что поняли… Тангенс-котангенс…

Таня стояла перед Михаилом Ивановичем и разглядывала его пристально, как будто видела впервые. Они стояли в пустом коридоре у окна - тонкая девушка с красными волосами и грузный, нескладный мужчина, у которого голова растет прямо из плеч. Он дулся на Таню, молчал, но девушка почему-то не испытывала к нему неприязни. Напротив, она чувствовала доверчивую тягу к пожилому учителю. Тане показалось, что Михаил Иванович похож на крупного зубра с косматой гривой, с выпуклыми глазными яблоками на особенного зубра, который грозен с виду, но в жизни никого не обидит. И ей захотелось коснуться рукой косматой гривы.

Возможно, такие встречи спасают жизнь.

Подростковый возраст - время крайностей: любовь и ненависть, жизнь и смерть здесь близко-близко. Появляется первая любовь и в жизни Тани. Взаимная (как потом выяснится), что хорошо, но первая, что, конечно, тоже неплохо, но совершенно непонятно, что с этим чувством делать.

Девушку охватила тайная радость. Это новое безымянное чувство наполнило ее и не оставило места для других чувств. Как сильная, высокая вода, оно поднималось, заполняло все уголки Таниной жизни, грозя выйти из берегов. И в мыслях снова появился Князев. Какое отношение он имел к этому чувству? Почему оно не могло вспыхивать само по себе, без его участия?

Таня старалась перевести мысль о нем на другие рельсы. Но стрелка не работала, и с другими рельсами ничего не выходило. Тогда, думая о нем, Таня старалась вызвать неприязнь и сгустить краски. Но краски не сгущались. Она испепеляла его, а он возникал из пепла.

Она скрывала это странное чувство от людей, от дневного света, от самой себя. Она хранила его в дальних тайниках. Но самым важным было утаить это чувство от него. Это чувство не должно его касаться. Он не должен знать о нем. Не выдать себя дрогнувшим голосом, взглядом.

<......>

Что такое раздвоение личности? Это когда один человек превращается в двух. Но на этих двух остается один нос, одна голова, одно сердце. Разбирайся как хочешь. Можно поделить так: одному голову, другому сердце, а нос может быть общим. Словом, два человека живут в одном теле, как в коммунальной квартире. Ни разъехаться, ни разойтись. Потому что на двоих один нос. Раздвоение Таниной личности произошло из-за Князева. Одна Таня ненавидела его, другая - тянулась к нему. Он раздвоил Таню, расщепил, как атом.

Однажды Таня задумалась на уроке и засмотрелась на Князева, учительница заметила и сказала: "Вьюник, не смотри на Князева". Она могла бы сказать иначе, но сказала именно так.

По классу покатился ядовитый смешок. Таня покраснела и посмотрела в глаза учительницы. Глаза смеялись. Они дразнили Таню, издевались над ней: "Вот я тебя подловила! Теперь я над тобой покуражусь! Ха! Ха! Ха!"

Тане захотелось вскочить и крикнуть учительнице что-нибудь обидное. Обозвать франтихой. Сказать, что она, Генриетта Павловна, влюблена в физика. Но горячий стыд так сковал девушку, что она не могла ни пошевельнуться, ни вымолвить ни слова. А смеющиеся глаза продолжали проникать во все Танины тайники и смеяться над ними. Таня опустила глаза.

- Вьюник, иди к доске, - сказала Генриетта Павловна.

Ей было мало того, что Таня опустила глаза, ей нужно было выставить девушку перед классом, чтобы все могли разглядеть Таню и смеяться.

- Вьюник?

- Вьюник, - выдохнула Генриетта Павловна.

- Что же?

Вместо ответа учительница достала листок бумаги и положила его перед завучем. Он машинально полез за очками, но так и не достал их, прочел без очков: "Генриетта Павловна, вы злой, холодный человек. Я ненавижу вас".

Он прочел записку и поднял глаза на Генриетту Павловну. Она смотрела в окно.

- Так… - сказал Михаил Иванович. - Что же вы, собственно, хотите от меня?

Большие круглые глаза посмотрели на Михаила Ивановича. Теперь они были похожи на две амбразуры.

- Что я хочу… от вас? - тонким голосом произнесла Генриетта Павловна. - Я хочу, чтобы меня оградили от подобных оскорблений.

- Подождите, разве в этой записке есть что-нибудь оскорбляющее? Кстати, вам известна причина этой ненависти?

- Ученики не имеют права ненавидеть педагога.

- Разве есть такой циркуляр министерства? - Михаил Иванович начинал сердиться.

- Это не циркуляр, а простая логика. Если все ученики будут ненавидеть всех педагогов…

- Да почему все и всех? - вспылил Михаил Иванович. Он поднялся со стула и двинулся к Генриетте Павловне.

Он встал перед ней, грузный, косматый, с крупными глазными яблоками.

- Чем вы обидели Вьюник? - спросил он.

- Это допрос? - сухо спросила Генриетта Павловна.

- Это вопрос, - буркнул Михаил Иванович.

- Я сделала ей замечание, а она написала это… Я не виновата, что эта взбалмошная девица влюблена в Князева и не сводит с него глаз.

- Ах, вот оно в чем дело! - сказал Михаил Иванович и засунул руки в карманы.

Он долго молчал. Сопел. Ходил по комнате. А его руки оттопыривали тесные карманы.

- Придется вам проглотить эту пилюлю, - наконец сказал он.

Теперь уже Генриетта Павловна поднялась со стула.

- То есть как проглотить? - Круги вокруг ее глаз замкнулись. - Вы отказываетесь… помочь мне, - она искала подходящее слово, - поставить на место эту разболтанную девчонку?

- Генриетта Павловна, я советую вам проглотить пилюлю. А там как знаете. Запретить любить или ненавидеть нельзя даже школьнику. Нельзя!

На следующий день по пути в школу Таня увидела пожар и девочку в окне горящей квартиры, не задумываясь она бросилась спасать, вынесла из огня маленькую Маришу. И... пошла в школу (течение, которое нам всем знакомо, автопилот, который доводил нас сначала от подъезда до школьных ворот, потом до института, работы.... с одной стороны - полезная в хозяйстве штука, а с другой - не прожить бы всю жизнь на автопилоте, да?), где встретила все ту же учительницу. Она снова смеется и Таня понимает, что скажи она правду - ей не поверят.

Если ты придешь и скажешь: "Я спас из огня человека", тебе никто не поверит. Ты бросился в горящий дом? Ты, задыхаясь от дыма, шел по темному коридору? Чуть не погиб под рухнувшей балкой, но спас человека? Не рассказывай сказки! Где тебе решиться на такой поступок!

Но если ты заявишь, что поджег дом, тебе поверят. Хотя до этого ты никогда не поджигал домов. Все подожмут губы, отведут глаза, начнут в твоем присутствии разговаривать шепотом. И ты почувствуешь, как между тобой и окружающими тебя людьми образуется некое безвоздушное пространство: тебе поверили.

На беду директор-"зубр" в тот момент был в отпуске, а других людей, которые бы понимали Таню, не нашлось.

Таня вышла из дверей школы и вдруг почувствовала, что очутилась в чужом городе. Вокруг стояли незнакомые дома, мимо шли незнакомые люди, мчались автобусы по незнакомым маршрутам. Все здесь было чужим и холодным, и Таня, потерянная, заблудившаяся, стояла посреди тротуара и не знала, куда ей идти. Теплое течение застыло, перестало действовать. <...> Весь город изменил Тане, и даже этот самый знакомый дом утратил всякую теплоту, стал мрачным. Таня повернулась спиной к школе и зашагала прочь. Ею вдруг овладело тупое безразличие ко всем событиям сегодняшнего дня. Они как бы перестали касаться ее, стали чужими. "Раньше были лишние люди… Например, Онегин и Печорин, - подумала Таня. - Теперь тоже есть лишние люди. Например, я".

Спасли ее в тот момент, как ни странно, мысли о спасенной девочке Марише. Хотя, наверное, и не странно: ответственность за другого порой помогает выжить.

Это маленькое существо одно в целом свете понимает Таню, понимает правильно, а не шиворот-навыворот, вверх тормашками, как все остальные. И для Мариши она, Таня, не лишний человек. Не Онегин и не Печорин. Таня вдруг стала узнавать улицы, дома, трамваи. Она шла к Марише.

Таня спасла Маришу, а Мариша - ее, Таню. Это удивительное ощущение, когда первый раз вырываешься из течения и идешь против, невозможное вдруг оказывается возможным, этот момент, пожалуй, оказывается переломным, как кризис болезни, после которого она идет на спад. На самом деле, это, пожалуй, самое важное, чтобы выбраться из переходного возраста: осознать, что ты не тварь дрожащая, а человек, не лишний, а нужный, а потому ответственный, что твой мир таков, каким ТЫ его делаешь, и никакая Генриетта Павловна не может тебя сломить и вообще никто . Что ты не жертва обстоятельств, а демиург, творец своего мира, а пропасть, которая до того казалась проклятием - всего лишь признак удобного "географического" положения: не придется рыть ров между собой и несвоими людьми, и с ними можно счастливо не взаимодействовать, а обратить взор в другую сторону, где есть другие люди ну или как минимум "плато", на котором ты будешь строить себя, свой собственный мир.

Таня совершенно неожиданно для себя оказалась в цирке.

В другое время у Тани никогда не хватило бы духу войти в цирк без билета, с черного хода. Но после событий сегодняшнего дня невозможное стало возможным.

Там она искала свою подружку Риту, которая работала в цирке. Подруга никак не находилась и тут Таня сделала еще один шаг на пути к себе:

Таней вдруг овладело странное щемящее чувство. Удивительно знакомое и непонятно откуда взявшееся. Ах да, это было в детстве. Она шла по лабиринту, шла и все время попадала на то же место. Где-то совсем близко играла музыка, звучали голоса, но Таня не могла найти выхода. И тогда к ней пришла мысль, которая никогда не приходит людям в лабиринте. Таня полезла на забор, и все оказалось просто.

А вы знаете, что мы все в лабиринтах? Каждый в своем. Мы привычно бродим по ним каждый день, сокрушаясь и ища выход, а все так просто: надо перестать выбирать из двух зол, прекратить мыкаться между одинаково неустраивающими вариантами, а подняться над ситуацией, оттуда и правда виднее.

Для меня вот это все стало открытием, возможно, рыжая Таня спасла мне когда-то жизнь, потому что у меня были все шансы выйти в окно.

Таня бросила школу. Для меня это тогда тоже было шоком: как можно бросить школу????? (не в смысле, что я школу любила, просто сама мысль, что можно НЕ ДЕЛАТЬ ТОГО, ЧТО ТЕБЕ НЕ НРАВИТСЯ, была настолько невероятной, что я прямо помню, как возмутилась тогда). Еще большим шоком для меня была реакция Таниной мамы, которая это относительно спокойно приняла.

Надо отдать должное маминой выдержке. Она не закричала. Не нахлопала дочку по щекам. Она молча курила. И все силилась найти смысл в поступках дочери. И не находила этого смысла. Чтобы легче понять дочь, она вспомнила себя в Танины годы.

- Я тоже бросила школу, - тихо сказала мама. - Но я не делала глупостей, не поступала ни в какой цирк, а ушла на фронт. Стала зенитчицей. По ночам мерзла на посту и прислушивалась к шуму моторов. Один раз обнаружила самолет, который там, впереди, прозевали. Подняла батарею по тревоге. Самолет отогнали. Потом про меня написали в газете «Тревога». У меня где-то хранится эта газета…

Да, у мамы тоже был свой поступок...

У Тани началась совсем новая, спокойная жизнь:

С тех пор как Таня ушла из школы и поступила на работу в цирк, в ее жизни наступило равновесие. Она как бы перешла границу и попала из одной жизни в другую. В этой жизни не было ни Генриетты Павловны, ни Мариши, ни пожарных. Но Князев каким-то образом следом за Таней перешел в новую жизнь.

Таня остановилась у перил и стала смотреть в воду. Шел снег, и снежинки не растворялись в воде, а как бы проваливались в темную бездну и продолжали полет где-то в глубине, вне поля зрения. Таня глазами провожала снежинки до воды и силилась рассмотреть их дальнейший полет. Ей начинало казаться, что она смотрит в небо, которое лежит у ее ног и в которое, отрываясь от земли, летят снежинки, чтобы превратиться в белые звезды. Девушка вдохнула в себя холодящий воздух, почувствовала легкость. От радостной легкости, от веселого холодка, от неба, которое почему-то оказалось у ее ног, Таня почувствовала себя всесильной.

Она вспомнила губастого Павлика, который ходит с красивой Ниной на концерты и дарит ей цветы, завернутые в газету. Хорошо, она тоже подарит цветы. Сама. Князеву. Сегодня же.

Сказано - сделано. В тот же вечер Таня находит кусочек чуда: ландыш в цветочном магазине! В декабре! Она бережно носит цветок под курткой, чтобы не помять, но Князева так и не встречает. Тогда она относит его другому любимому человеку - директору-"зубру" и тайком опускает в карман его пальто в учительской.

Танин кризис остался позади, теперь она немножко всемогущая. Хорошо быть творцом своей реальности! Однажды, придя в цирк, она слышит чей-то плач. Это верещит медвежонок, которого лупит хлыстом злобный дрессировщик. В Танином мире не может быть места такой несправедливости! Но это повод не руки заламывать, а изменить несправедливость! Таня отбивает медвежонка.

Потом к ней домой приходит директор-"зубр".... Таня рассказывает соседу по коммуналке:

- А ты слышал о зубре Пульпите?

- Нет.

- Это удивительный зубр. Он родился на юге, а его маленьким перевезли на север.

- Ну и что из этого?

- Молчи. Тебе все кажется просто: родился на юге, перевезли на север. А для зубра это оказалось не просто. Он вырос, и его потянуло в родные места… Он их не помнил, потому что на юге был крохотным зубренком. И его потянула не память, что-то другое.

- Инстинкт?

- Нет. Инстинкт - это очень примитивно. Зубра влекло беспокойство.

- И что же сделал твой зубр?

- Он разбил головой ограду и двинулся на юг… Ты когда-нибудь видел зубров?

- По-моему, нет.

- Так вот, представь себе огромное существо, покрытое бурым войлоком. Вместо шеи - бугор, тоже войлочный. Рога короткие, полированные, изогнутые внутрь. Глаза навыкате. Под нижней губой бородка - клок войлока. А дыхание такое сильное и жаркое, что вокруг тают снежинки… И вот этот зубр идет по полям, по дорогам, по деревням…

- И все разбегаются?

- Ничего подобного. Дети подходят к нему и кормят его с руки.

- Откуда они знают, что он не подденет их на рога?

- Они угадывают. Глаза у зубра налиты кровью и смотрят грозно, исподлобья. Рога нацелены в каждого, кто приближается. А дети подходят спокойно, и он теплым языком слизывает с их ладоней сахар.

- Странный зубр.

- Ничего странного. В том-то и дело, что зубр обыкновенный. Но в нем пробудилось беспокойство, и ему кажется, что во всех пробудилось такое же чувство. Его никто не боится. Его никто не пугает. Ночует он в деревнях. Рядом с коровниками. Но внутрь не заходит. Наверное, стесняется… Ты что-нибудь понял?

Павлик уставился на Таню непонимающими глазами.

- Я так и знала, - сказала Таня. - Я так и знала, что ты не поймешь. Этот зубр похож на нашего учителя - Михаила Ивановича. Он такой же… без шеи, и волосы у него торчат, как войлок, а на лбу - две припухлости: кажется, прорежутся рога. Но не в этом дело.

- Объясни, наконец, в чем же дело?

- Не кипятись… Дело в том, что он тоже сломал ограду и идет напролом. Он самый справедливый человек в школе. Он только с виду страшен, как Пульпит. Он смотрит исподлобья и идет с севера на юг…<...> ...этот непоседливый Зубр, который вечно идет с севера на юг, не разбирая дороги и ни перед чем не останавливаясь, идет потому, что его ведет вперед непреходящее беспокойство.

...чувство обостренной справедливости. Которое не позволит травить другого, дразнить иного, бить слабого... обижать ученицу, даже если ты учительница.

В самом начале рассказа Таня думает:

Если ты родился рыжим - считай, что тебе не повезло. Каким бы ты ни был хорошим человеком, тебе постоянно будут напоминать, что ты рыжий. Каждый встречный считает своим долгом крикнуть: "Рыжий-бесстыжий!" В трамвае тебе будут говорить: "Эй, рыжий, подвинься!", в театре требовать: "Эй, рыжий, убери голову!" Тебя будут называть рыжим, как будто у тебя нет другого имени. Сколько времени длится гонение на рыжих? Почему никто не выступит в защиту рыжих? Настоящие люди никогда не бывают рыжими. Ведь клоун в цирке, над которым все смеются, рыжий.

А в конце - уже так::

Да здравствуют рыжие неудачливые люди! Которые суют нос куда их не просят и готовы подставить себя под удар, когда надо защитить слабое существо, которые до последнего бьются с несправедливостью. Их вечно заносит в сторону. И когда занесет, они уже не могут остановиться и ударяются. Но они не отступают и не хнычут. Они переносят гонение подлецов и не складывают оружия. Да здравствует рыжая команда! Все рыжие команды! И вообще рыжий - это не цвет волос. Это цвет характера.

Рассказ совсем короткий, но в нем, как ни банально, целый мир. И после него очень хочется быть рыжим, быть зубром и быть настоящим.