Чем заполняется идеологический вакуум ("The American Conservative", США)

На наших телевизионных шоу, в газетных комментариях и в исследовательских центрах растет тревога по поводу событий за границей. А президента Обаму многие обвиняют в  заметном спаде уважения во всем мире к Соединенным Штатам. Однако мы не слышим от Средней Америки никаких призывов типа «Действовать сегодня же» (Action This Day) с целью исправить впечатление о том, что Америка отступает. Если бы можно было в одном предложении выразить кажущееся равнодушие молчаливого большинства Америки по поводу того, что происходит за границей, то это, возможно, был бы простой вопрос: разве это наша проблема?

Если российский или украинский флаг развевается над Симферополем, то почему это должно беспокоить нас до такой степени, чтобы мы были готовы направить туда американские боевые корабли, пушки и солдат? Если Япония и Китай воюют из-за небольших островков, расположенных в 16 тысячах километров от нас - большинство американцев не могут отыскать их на карте, - то почему мы должны во все это вмешиваться? И, говоря честно, ответы наших элит нельзя назвать убедительными. Одно из объяснений в связи с отстранением Америки от этих войн состоит в том, что мы не видим наших жизненных интересов в этих конфликтах – от Сирии до Крыма, от Афганистана до Ирака, от Южно-Китайского моря до островов Сенкаку.

Более того, главным мотивом жертв, приносимых в течение полувека холодной войны (она стоила нам триллионы долларов и 90 тысяч солдат, убитых в Корее и во Вьетнаме), была вера в то, что мы возглавляем силы света в борьбе против сил тьмы, правивших в китайско-советской империи, которая сегодня уже не существует. Великая идеологическая битва 20-го столетия между тоталитаризмом и свободой, коммунизмом и капитализмом, воинствующим атеизмом и христианством завершилась. Коммунистическая империя разрушилась. Можно наблюдать лишь ее остатки в таких застойных омутах, как Куба. Марксизм-ленинизм как идеология, руководящая великими державами, превратился в мертвую веру. Коммунистическая партия, возможно, и правит в Китае, однако государственный капитализм породил китайских миллиардеров, которые уже не размахивают маленькой красной книжечкой. Останки Ленина все еще лежат на Красной площади, а останки Мао - на площади Тяньаньмэнь, однако они представляют собой сегодня туристические достопримечательности, а не святые мощи для светских спасителей, остающиеся объектами поклонения.

Единственным регионом, где религия или идеология заставляют людей воевать и умирать за то, чтобы построить мир, основанный на заповедях веры, остается исламский регион. Однако, как заметил бывший директор ЦРУ Ричард Хелмс (Richard Helms), Афганистан Талибана, Иран и Судан аятолл – все это несостоявшиеся государства.

Вместе с тем, в тот момент, когда вера или идеология цивилизации или государства умирают, что-то должно их заменить. И то, к чему обращаются народы и режимы по всему миру, называется национализмом.

Владимир Путин вернул Крым и объявил себя защитником русских в бывших республиках Советского Союза. Претензии Китая в споре с Японией в Южно-Китайском море уходят своими корнями в карты 19-го века и национализм 21-го века, подогреваемый ненавистью, рожденной в результате жестокости Японии во время завоевания Китая в период с 1931 года по 1945 год. Ответ Японии состоит в не в том, чтобы вновь утвердить божественность императора. Премьер-министр страны Синдзо Абэ обращается к национализму, пытаясь вырваться из ограничений пацифистской конституции, навязанной стране после Второй мировой войны.

Америка, кажется, тоже пытается найти замену антикоммунизму для оправдания глобальной ответственности, которая, насколько можно судить, все меньше и меньше имеет отношение к жизненным национальным интересам. Буш, о котором я говорил, создавал «новый мировой порядок». Эта фраза сегодня звучит как оскорбление. Джордж Буш старший заявил о том, что миссией Америки должно стать «избавление от тирании в нашем мире». Казалось, что новым божеством, поклоняться которому призывала Америка, станет золотой телец демократии. Однако когда демократия ( один человек - один голос) выдвинула на первый план ХАМАС в Палестине и «Братьев-мусульман» в Каире, начались сомнения и отступничество.

В конце холодной войны Фрэнсис Фукуяма (Francis Fukuyama) заявил, что мы приближаемся к «концу истории», когда либеральные демократии докажут состоятельность окончательной формы правления, принятой всем человечеством. Но не только в России и Китае, но также во многих странах Европы и третьего мира, судя по всему, демократия сама по себе является не целью для людей, а средством для продвижения более великой идеи. Голос племени и нации представляется более привлекательным. А западное евангелие, утверждающее, что все религии, расы, нации и племена равны, и к ним следует относиться одинаково, получает поддержку на словах, но веры в него нет.

Премьер-министр Турции Реджеп Тайип Эрдоган назвал демократию автобусом, из которого ты выходишь на своей остановке. Его остановкой стало умеренное исламистское государство, отвечающее его личным принципам, а также установкам его партии. Понятно, что страны по всему миру хотят, чтобы сама Америка вела их войны. Такой вариант может быть в их интересах, но отвечает ли он теперь нашим? 

Американская империя, последняя из великих западных империй, возможно, скоро сойдет со сцены столь же неожиданно, как и другие империи 20-го столетия.

Патрик Бьюкенен - автор книги «Самоубийство сверхдержавы: Доживет ли Америка до 2025 года? (Suicide of a Superpower: Will America Survive to 2025?)