Один в поле воин. Новости с наших двойняшковых полей.

Строчки этой графоманской песенки регулярно прокручивается в моей голове. Наступила в нашей жизни если не чёрная, то точно темно серая полоса, в которой ощущаю себя тем самым воином, окружение которого думает, что он болен, а он думает, что непобедим...

В сентябре после отпуска снова приступила к трудовым обязанностям. На фоне беременности было очень трудно, уставала адски. Сентябрь дети хорошо отходили в сад, немного болели, был насморк, кашель, но без температуры, поэтому ни дня не пропустили.

Кажется, чуть меньше стало истерик. Ну или мы к ним адаптировалась и стало легче их воспринимать. И, самое главное, я наконец перестала волноваться по поводу того, что обо мне и моих детях думают окружающие люди. Научилась жёстко и бескомпромиссно давать отпор незнакомым комментаторам и советчикам. Начала намного легче принимать детские эмоции, не раздражаться, не бояться, не пытаться их остановить любой ценой.

Пришёл октябрь. Я заболела. Две недели кашля до рвоты, полуобморочного состояния. Больничный не брала. Работала. Муж чуть больше включался, чтобы дать мне отлежаться хотя бы после работы.

В середине октября пошла на второе скрининговое УЗИ. На котором узнала, что у ребёнка тяжёлый порок легкого. Пару суток шокового состояния, рыданий. Достаточно быстро пришла в себя. Нашла мам, родивших таких детей. Узнала, что все успешно прооперированы (правда, не у нас, а в Кулакова) и после операции абсолютно здоровы. У большинства прогноз благоприятный. Но, конечно, это все будет не просто и спокойное материнство мне снова не светит. Все ещё пытаюсь смириться с мыслью, что есть риски внутриутробной гибели, гибели сразу после рождения. Также есть риск, что на следующем скрининге или после рождения обнаружат другие патологии, несовместимые с жизнью. Вероятность очень маленькая, т к эта патология чаще всего изолированная и не связана с генетикой, хромосомами. Но все же есть очень небольшой процент детей, у которых было иначе.

В этом "подвешенном" состоянии приходится работать, заниматься детьми. Вести обычный образ жизни. Начала ходить к психологу. Но хочу бросить. Т к не уверена, что он мне нужен. Я понимаю, что дальше будет трудно. Я понимаю, что может случится что-то ещё более страшное. И мне придётся с этим жить. Продолжать жить. В этом горе. Что-то делать. Решать вопросы. Заниматься детьми... Зарабатывать на жизнь. Несмотря на негативные эмоции и т. д. Т е, мне кажется, я справляюсь, без психолога. Настолько, насколько можно справляться в такой ситуации.

В конце октября дети заболели. У Мирослава несколько ночей сопровождались приступами ложного крупа. Сначала растерялась, начала истерить. Но в этом состоянии смогла найти будесонид, найти и собрать ингалятор, определить дозировку, уговорить дышать. Скорую не вызывала. Справились. После бессонной ночи оставила детей с дедушкой, который был в отпуске. И пошла на работу.

Через неделю у Марианны случился какой-то жуткий отит. Пол года уже не было отитов. Буквально за два часа обе барабанные перепонки превратились в два выбухающих бублика. Такого стремительного развития гнойного отита ещё не было ни разу. И температура поднялась до 39. Снова запаниковала. Но снова собралась, пошла в аптеку. Купила аугментин ЕС. Рассчитала дозировку. С утра педиатр посмотрела, сказала, что есть надежда, что не прорвёт только потому, что уже начали приём антибиотика и ещё есть время на то, чтобы он начал действовать.

2.5 недели дети дома. Продолжаю работать. Детей оставляю то с родственниками, то с временными нянями. Мечусь между ними и работой. Муж, правда, тоже тянет колоссально. И поддерживает.

Физически, конечно, устала страшно. Морально тоже. Хочется спокойствия, определённости. Но это точно не депрессия.

Готовлюсь к разговору с заведующей жк. Скорее всего, будет склонять к прерыванию. Нигде больше не предлагали. Наоборот, говорили, что прогноз благоприятный, если родится, задышит сам, доживёт до операции. Но жк есть жк.

Готовлюсь морально ко второму скринингу. Конечно, хочется надеяться на лучшее.

Живём дальше.