Рассказ. Храни тебя Бог.

Какая глупость… Бог мой, какая глупость… Сидеть и писать затертые, фальшивые насквозь фразы, говорить, как «нужно», не пойти на вокзал, что бы проводить уезжающий поезд…

А ведь когда-то она писала стихи, не о боли и тоске, а добрые, смешные задорные, когда-то и вовсе молчала и просто прижималась сильнее к человеку, что бы показать насколько по правде он ей нужен, и очень-очень давно она любила вокзалы, железнодорожные перроны и аэропорты… Она могла забраться на железную конструкцию над путями и смотреть долго-долго как там, внизу прощаются люди, поезд резко дергается и уходит из поля зрения… а провожающие все еще стоят и смотрят ему вслед.

Вот и сегодня она на вокзале. Суматоха. Толчея. Справа пожилая пара прощается, они уже не говорят много слов, не клянутся ждать и любить, они обычно разговаривают, понимая, что все самое главное скажут их глаза. Неподалеку, слева, стоят обнявшись молодая девушка и парень. Она что-то говорит ему быстро, он отвечает… «я не забуду!», «буду скучать…», «люблю»… фразы! Стандартные заученные фразы! А немного впереди совсем иная картина – искренняя и трогательная – маленькая, закутанная во множество одежд, девчушка крепко вцепилась ручками в папу и не отпускает его – это и есть истинные чувства, когда знаешь, как это сделать, а не как сказать…

И лишь черной тенью стоит девушка, одиноко, незаметно, немного уйдя в темноту от здания вокзала. Бледное лицо с пунцовыми губами и большими голубыми глазами, в которых застыло чувство безграничной любви. Ее взгляд устремлен на одного единственного человека там, в толпе пассажиров, садящихся в поезд. Замерзшими губами она тихо произносит слова молитвы и замолкает в нерешительности. Предательская слеза выкатывается из глаз и ручейком спускается по щеке к губам. Девушка, не отрываясь, смотрит на единственно важного ей пассажира и улыбается.

Сейчас бы подойти, не произнося ни слова, уткнуться носом в его плечо и обнять до дрожи в руках. Так же как и несколько часов ранее она ехала в маршрутном такси с ним, крепко сжимая его руку и положив голову ему на плечо.

Она с такой силой сжала ладони, что костяшки пальцев побелели, и руки свело от боли. Слезы, немного горьковатые на вкус, текут из глаз. Без всхлипов. Без истерик. В воздухе висят несорвавшиеся с губ слова. От мороза покалывает щеки. Она стоит в одиночестве и смотрит на людей на перроне. Металлический голос из динамика что-то сказал и замолк. Вот он, ее пассажир, поднимается на ступени вагона и исчезает внутри. Хрупкой, замерзшей рукой она перекрестила его на дорогу и прошептала тихо, почти не слышно, чуть шевеля губами «Храни тебя Бог, мой родной!».

С ресниц срывается слеза и, быстро преодолев расстояние, падает на снег. Поезд резко подается вперед и неторопливо начинает свой ход. Он сегодня увозит в даль не пассажиров, а часть души девушки с голубыми глазами и пшеничными непослушными локонами. А она все стоит и смотрит в след уходящему составу, пока на горизонте он не подмигнет ей красным задорным глазом.

Пошел снег. А девушка все стоит и смотрит в даль. Он уехал. Несколько шагов, до него было несколько шагов, но она так и осталась стоять в тени здания. Почему? И только ей был известен ответ: она, как та девчушка, хотела вцепиться в его плечи и ни за что не отпускать.

Зачем слова? Когда есть более правдивое выражение чувств. Объятия не солгут. Глаза не обманут. А слова… всего лишь слова, которые не могут выразить всего. Затертые фразы признаний и объяснений никогда не станут теплее и дороже сведенных до боли рук и полных непролитых слез глаз.

Выход к путям опустел. Небо продолжало осыпать землю белым пухом. Хрупкая девушка с голубыми, как небо, глазами молча брела по перрону. Она сегодня проводила родного пассажира, поступила не так, как «надо», и не произнесла фальшивых, заученных фраз…