Марина и Сергей Дяченко – «Горелая башня»

И упаси тебя боже заводить разговор с Крысоловом. А уж в сделку с ним вступать – всë равно, что продавать душу дьяволу. (с)

Один из первых рассказов Дяченко, с которого в свое время я начала знакомство с авторами. Я совершенно точно помню, что самым первым прочла «Варана», но мне не очень зашло, хотя очень запомнилось. Дальше были рассказы «Я женюсь на лучшей девушке королевства», «Уехал славный рыцарь мой...» и вот «Горелая башня» – история испытания и искупления. История прощения, которое тяжко заслужить и еще тяжелее искренне дать.

Краткое содержание

Студент Гай летом подрабатывает перевозкой товаров в сельской местности. Везти ему выпадает дорогих породистых нутрий, и по пути одна зверушка сбегает. Теперь придется возмещать ее стоимость, считай, все лето работать бесплатно, а деньги сироте ох как нужны... Отчаяние заставляет парня принять предложение о помощи от Крысолова, известного так же как Пестрый Флейтист. Существо это странное и жутковатое, объект легенд и пересудов. Это, наверное, как нам встретить на лесной тропинке лешего или Бабу Ягу, но знать при этом, что они совершенно точно реальны и существуют по, пусть и фольклорным, но четким и ясным законам. В общем, не могу сформулировать это иначе, Крысолов идеально вписывается в физику этого мира. Просто злесь немного другие законы бытия: Комичность ситуации заключалась в том, что самый яркий представитель «актуального фольклора» ехал с ним в одной машине.

Крысолов легко и просто подманивает нутрию (в конце концов, она почти крыса, пусть породистая, балованая и дорогая), спасая Гая от финансового краха. Взамен – и отказать ему нельзя – просит подвезти. Вот только дорогу преграждает оползень, и ехать придется через гиблое место, именуемое в современности Пустым Поселком. Что-то очень страшное случилось там давным-давно, люди забыли что именно, но место это загодя обходят стороной.Гай, не ожидая сам от себя, разбирает слова древней вывески: «Прохожий, - начал он дрогнувшим голосом. - Ты вступаешь на землю общины...» Тут название.

- Какое? - спросил Крысолов все так же вкрадчиво.

Морщась от напряжения, Гай прочитал:

- «Горелая...» Вроде, Горелая Колокольня. Не, Горелая Башня...»

Эта история, несмотря на умелое нагнетание страха, не ужастик. Здесь нет страха ради страха, здесь философская и очень глубокая притча о вине и прощении.Который раз удивляюсь тому, как авторам удается вместить в небольшой форме интуитивно понятный мир, косвенно, намеками и почти незаметными штрихами дав и историю его, и современность, и фольклор. Завершенная четкая и ясная конструкция, закрытый финал – и при этом огромный простор для размышлений и обдумывания вариативных вариантов развития сюжета. Однозначно врезающиеся в память персонажи, особенно, конечно, Крысолов, что, впрочем, понятно: за ним стоит слишком глубокий культурный пласт, какой-то ассоциативный ряд у читателя будет однозначно.

Для меня это одна из тех исчезающе редких вещей, которую, дочитав, хочется сразу же начать читать заново.

Цитаты

1. Никогда не знаешь, где тебя подстережëт неприятность.

2. На дороге, даже и пустынной, подчас случаются путники, даже и любопытные.

3. – И упаси тебя боже, сынок, – говаривала старуха Тина, – заводить разговор с Крысоловом. А уж в сделку с ним вступать – всë равно, что продавать душу дьяволу.

4. – Пыль... книжная, она не просто пыль, она будто... будто время слежалось. (Гай)

5. Когда человек смеëтся, он не выглядит жалким; во всяком случае, если он смеëтся хорошо, натурально, искренне.

6. Комичность ситуации заключалась в том, что самый яркий представитель «актуального фольклора» ехал с ним в одной машине.

7. – Прямая дорога, – наставительно сказал Гай, – не всегда самая короткая.

8. Крысолов поднял длинный палец:– Запомни раз и навсегда. В моëм обществе если чего-то бояться... ну, разве что меня. Остального бояться глупо.

9. Вот так. Вот так одно обещание, данное в надежде на лëгкий исход, оборачивается... совершенно другим обещанием.

10. – Смешно? – спросил Гай глухо. – Вы серьëзным вообще не бываете?– Бываю, – добродушно отозвался Крысолов. – Но это зрелище не из приятных.

11. – А знаешь, как во все времена поступали с колдунами?– Хорошо с ними не поступали...– Да уж. Чего хорошего в смолистом пятиметровом костре. (Крысолов и Гай)

12. – А знаешь, – проговорил он, не открывая глаз, – как выглядел бы мир, если бы всякое так называемое доброе деяние... получало немедленную награду? Ну, хотя бы не наказывалось, а? (Крысолов – Гаю)

...и про ассоциации

Листомиров Der Rattenfänger von Hameln

Когда не выразить словами всё то, что в мире происходит, я снова отправляюсь в Гамельн послушать россыпи рапсодий, уснувших в Вéзере степенном, и посмотреть в пустые лица, из клочьев желтоватой пены на свет спешащие явиться. Но только флейты голос нежный, как зов, несётся над волною, все очертанья с побережья смывает приступ паранойи, а смех жестокого флейтиста стихает громом кавалькады, и растекается цветисто по телу горькая досада.

Туда, где тайными путями к реке ручьём стекались крысы, меня зовёт, манит и тянет одна настойчивая мысль. Что, если сквозь покров столетий прорваться в беге непрерывном, и выйти там, где будут дети идти за музыки порывом? Что, если так, в безумном ритме, не смея ни секунды мешкать, забыв сражения и битвы, на миг стать дамкой, а не пешкой, спасая всех, кто в ночь однажды ушёл к утраченному солнцу? И пусть фонариком бумажным душа моя горит и рвётся, лишь только искр бы хватило на всех, потерянных во мраке, и путь к янтарному светилу им лёг сквозь времени бараки.

Спит мертвым сном уставший Гамельн, не видя лунную гарроту, а я бегу, и под ногами речной песок скрипит по нотам, и ветер мчится мне навстречу, холодным воздухом арканя, и звезды каплями картечи лежат в пыли небесной ткани. Но стоит мне остановиться, и то, что слито воедино, вдруг разобьётся на частицы, составив целую картину:

флейтист, во временнóм разрезе мой силуэт не замечая, ведёт детей в бурлящий Везер,

и дети

падают

с причала.