Дельфин и мальчик. "Здравствуй, мой брат Бзоу!" Евгения Рудашевского

И еще одна новинка от "КомпасГида" -

ИД КомпасГид, 2015. Офсет, 192 стр. Твердый переплет. Размеры: 215x147x15 мм. Иллюстратор - Александр Горнов.

1980 год. Зимняя Олимпиада в Лейк-Плэйсиде и летняя Олимпиада в Москве, смерть Владимира Высоцкого, убийство Джона Леннона и другие события, которые, однако, в маленьком абхазском селе Лдзаа обсуждать не принято. Может быть, о них там и вовсе не знают. Там ловят рыбу, собирают, как это было испокон веков, пышные застолья по случаю свадеб и совершеннолетия детей, сажают кукурузу и кормят шелковицу, варят мамалыгу, делают аджику и спят летом на улице… Годом ранее советское правительство вводит войска в Афганистан.

Азма, семнадцатилетний юноша, спасает дельфина, оказавшегося на суше, а затем дельфин и человек становятся друзьями.. Далеко не все в деревне относятся к этой странной дружбе благосклонно: у каждого своя история за плечами. Кто-то, как мать Азмы, считает, что надо делом заниматься, а не играть с рыбой, для кого-то дельфин - рыбный вор, который втирается в доверие парню, чтобы тот кормил его. Да и вообще как-то - не принято.

На дворе - последнее лето детства, и мысли о том, что осенью - в армию, и ты два года не увидишь своих родных и родную деревню, любимые горы, море - и Бзоу ,который с каждым днем становится ближе и роднее. Внутри - типичная большая пустота перед неизвестностью, новой жизнью, новыми смыслами и смыслом вообще… Взросление.

Не хочется говорить громких слов. Скажу лишь, что автор словно забросил меня на несколько часов в совершенно другую жизнь, и мне было интересно и легко читать про эту жизнь, следить за развитием сюжета, который держал до последнего. Подумалось, что страна у нас большая, а что я знаю о жизни людей, живущих в ней? Честно сказать, знаю только о жизни Москвы да Подмосковья да пары городов, в которых бываю или знакомые живут, а ведь в каждом регионе своя жизнь, и бывает она совсем не похожей на нашу, московско-подмосковную. Как эта жизнь в маленькой абхазской деревне, спокойное течение которой нарушает война в далеком южном государстве, о котором жители Лдзаа и знать не знали.

Книга сопровождается сносками, поясняющими названия культурно-бытовых реалий местности. В конце повести содержатся подробные авторские комментарии к определенным моментам текста, касающиеся истории Абхазии, абхазско-грузинский отношений, мифологии , войны в Афганистане и т. п. В послесловии автор рассказывает о взаимоотношениях человека и дельфина в исторически-культурном аспекте, истории создания повести и своей работе с этими удивительными млекопитающими.

Книга необычная. Уникальная. Очень легко читается. Глубокая и сильная.

Ниже - цитаты. Отобраны по принципу передачи атмосферы книги.

в Лабиринте.

«Лето сгустило зелень, раскрасило обочину и овраги. Зацвела фейхоа. Амза подолгу рассматривал ее цветки: каждый лепесток был малой белоснежной люлькой с розовым одеяльцем. В центре, между лепестков, собирались длинные красные столбики с желтыми комочками на концах.

Появились и медовые ароматы, и такие, что несли горечь. Прочая трава пахла арбузами, иногда - грибами. Долгим вниманием можно было угадать другие запахи, но чаще пахло морем.

Солнце окрепло, и теперь в полдень сельчане отдыхали в тени.

Ветер-чабан гнал по небу отару своих могучих белоснежных овец, те перекатывались, теснились, иногда превращались в табун игривых лошадей».

«В селе готовились к ежегодному очистительному молению в честь Анан Лдзаа-ных. Его устраивали и многие века до советской власти, и в сталинские годы. Случались гонения, запреты, но люди неизменно шли к богам предков. Не смущало абхазов и то, что на груди их давно висел православный крест, а в доме каждого стояли иконы Божьей матери. С тех пор как в Абхазию заселили грузин, местный люд должен был приветствовать Лдзаа-ных тайно, под угрозой тюрьмы и расстрелов. Нынче на смерть, конечно, за язычество уже не осудили бы, но сельчане продолжали собираться скрытно, позволяя каждой семье посылать лишь двух-трех человек: пустые дома могли вызвать подозрение.

За три дня до моления сыновья Гочуа обошли все абхазские дворы, чтобы собрать деньги. Так были куплены два быка, мука, соль.

Каждый знал, когда ему нужно выйти, куда идти. Кагуа направили бабу Тину, Валеру и Амзу».

«Говор стихал только на время тоста. Жрец вставал со стаканом вина. Старик знал, что с дальней стороны его не слышат, но кричать не хотел. Многие помнили порядок тостов, а потому сами знали, за что или за кого пьют. Так, для начала вино предложили за Бога. Потом за жреца. Далее - за всех Гочуа, которые помогли собрать деньги, купить быков, подготовить столы, скамейки, костровища. Следующий тост - за старейшин. Так - двенадцать тостов, и с каждым из них надо было полностью осушить стакан.

Жрец молил богов о благе для всех, пришедших сегодня, для их родственников и для прочих абхазов. Кроме того, просил о благоразумии, призывал быть верными своей земле, желать и творить только мир:

- Пусть война будет у чужих. У тьмы. Это ее дело. Наше дело, - жрец вскинул руку, поднял указательный палец, - наше дело - мир! Жить и радоваться! Рожать и воспитывать. Принимать гостей и омывать им ноги! Так нам завещано, так мы будем делать!»

«Амза прижался к дельфину. Положил лицо возле спинного плавника. Бзоу, неспешно поднимая и опуская хвост, поплыл. Прежде юноша отпустил бы друга, но сейчас, напротив, обнял его еще шире. Афалина поплыл быстрее. Мир переменился. Волны поднимались ко рту, мешали дышать. В небе летели чайки. Ослепляло солнце. Тонкие облака. Соленый вкус на губах. Тело, напряженное в хватке, стало иным. Горизонт сменялся берегом. Бзоу нес все быстрее - так, что вода разъедала нос, застила глаза. Ничего не видно. И только - скорость, море. Утомительная, но отзывающаяся смехом беспомощность. Вдохнув, юноша хлебнул воды и отпустил гибкое тело афалины. В горле - горечь. Амза откашлялся, задышал чаще. Опрокинулся на спину и закрыл глаза. Тишина. Мгновением позже он почувствовал прикосновение к руке, затем - к ноге. Это был Бзоу. Молодой Кагуа улыбнулся. Солнце разогрело лицо. В этих минутах было счастье».

«Юноша посмотрел в некрасивое лицо Мзауча. Злоба. Хочется ответить грубостью, унизить Мзауча злым замечанием. «Сказать о его изуродованных ногах? О его постоянно ссорящейся семье? О том, что у него большой нос?» Амза напрягся, но молчал.

- Что, нечего сказать? Он тобой пользуется. Кормишь его. Вот он к тебе и лезет. За рыбой. - Мзауч усмехнулся, махнул рукой и уже отходил, когда Амза промолвил:

- Нет!

- Что? - остановился Мзауч. Амза дышал чаще и в своем дыхании чуял вино. Мысли, только что тихие, посвященные звездам, теперь вскрутились до того быстрым вихрем, что юноша не успевал их понять. Ударить. Кричать и бить. Отомстить. Если б они были наедине, он бы изорвал этого шакала в человечьей коже».