Конёк-Горбунок. Ершов? Пушкин?

Я читала про эту версию, ничего не имею против. Как и за. Ну в общем - ни возмущения, ни сожалений, никакого "обидно"... Я готова принять авторство как одного, так и другого при наличии неопровержимых доказательств. Непременно вставать на какую-то сторону в этом вопросе пока для меня нет никакой необходимости ) Отношение такое же, как к версиям по поводу произведений Шекспира. Может, писал он, может - кто-то другой, но они есть, и я их читаю. Значение самого текста для меня при этом не меняется. Спасибо за пост )

Очень интересно! Спасибо, Вероника! Моё мнение, что Пушкин автор. Доводы убедительные. Для участия в розыгрыше сертификата Лабиринта номер - №41 Удачи!

Спасибо!

Какая прекрасная встреча! С удовольствием посмотрела фотографии, прочитала. Года два назад я смотрела передачу, в которой обсуждали тему авторства Конька и тоже говорили о Пушкине. Но мне больше понравилось, как Чуковский в своей книге "От двух до пяти" написал о Ершове. Отрывок большой, но я всё-таки скопирую: ІI. УЧИТЬСЯ У НАРОДА. - УЧИТЬСЯ У ДЕТЕЙї Удивительная история случилась в России с одним молодым человеком. Он приехал в столицу учиться и неожиданно для себя, без натуги создал гениальную книгу, бессмертное творение русской словесности, которое живет уже больше ста лет и, несомненно, проживет еще столько же. Девятнадцатилетний, круглощекий, безусый юнец, только что со школьной скамьи, - как изумился бы он, если бы кто-нибудь тогда, в 1834 году, предсказал ему великую судьбу его полудетского опыта! Громко засмеялись бы тогдашние критики, если бы кто заикнулся о том, что эта бедная рукопись угловатого провинциального юноши есть классическое произведение русской поэзии, которое и тогда будет волновать миллионы сердец, когда навеки засыплются библиотечной пылью многошумные книги знаменитейших Кукольников, Бенедиктовых, Гречей, Сенковских и прочих кумиров тогдашней читающей публики. Звали юношу Петр Ершов, а его книга была "Конек-горбунок". В литературной биографии Ершова меня всегда поражали две странности. И первая странность такая. Почему, после того как он незрелым юнцом написал свою знаменитую книгу, он до конца дней уже не мог написать ничего, что по литературному качеству могло бы хоть в какой-нибудь мере сравниться с его юношеским, ранним шедевром? Жил он долго, и у него хватило бы времени сочинить хоть десять таких же замечательных книг, а он сразу после "Конька-горбунка" утратил всю силу своего дарования. Не то чтобы он бросил перо - он продолжал писать, и порою с большими претензиями, но у него почти всегда получались дюжинные, эпигонские вещи, лишенные каких бы то ни было ярко выраженных, индивидуальных особенностей. Вскоре после "Конька-горбунка" были написаны им: напыщенная поэма "Сибирский казак", в духе мистических баллад реакционной романтики, либретто для оперы "Страшный меч", драматический анекдот "Суворов и станционный смотритель" и т.д. Его биограф так и пишет об этой полосе его жизни: "Он мечется, берясь за самые разнохарактерные литературные работы... пытает свои силы в драматургии, пишет либретто для опер"*. И все это было, пожалуй, неплохо, но, повторяю, не шло ни в какое сравнение с "Коньком-горбунком". Часто случалось читать, будто эта творческая трагедия Ершова произошла оттого, что он вскоре после "Конька-горбунка" уехал к себе в Сибирь, сделался инспектором, а позднее директором тобольской гимназии и с головою был втянут в тину захолустной чиновничьей пошлости. Это, конечно, вздор. Мало ли было чиновников среди замечательных русских писателей: и Крылов, и Даль, и Гончаров, и Щедрин, - но из-за этого они не утратили своих дарований тотчас же после первого литературного опыта. Еще более разительной кажется мне вторая странность биографии Ершова. Почему, создавая свою детскую книгу, которая является, так сказать, хлебом насущным для всех пятилетних, шестилетних, семилетних детей, он ни разу не догадался, что это детская книга? И никто из окружавших его тоже не догадался об этом. Барон Брамбеус напечатал первую часть его книги в "Библиотеке для чтения", издававшейся исключительно для взрослых читателей. И критики мерили ее только такими мерилами, которыми измеряются книги для взрослых. А если бы Ершов вздумал сунуться со своим "Коньком-горбунком" в журнал для детей, оттуда вытолкали бы его "Горбунка", как мужика-деревенщину, затесавшегося на губернаторский бал. За всю свою долгую жизнь он почти никогда уже не возвращался к "простонародному", крестьянскому стилю, которым написан "Конек-горбунок", а пытался культивировать стиль тогдашней высокой поэзии, сочиняя послания, эклоги в духе Жуковского и даже вычурные стихотворения в бенедиктовском духе, хотя и был в этой области неудачлив и даже безличен, то есть похож на всякого другого из тогдашних середняцких писателей. И тут, мне сдается, разгадка первой странности его биографии. Мастер русского народного стиля, которым он владел в совершенстве, он тотчас после "Конька-горбунка" отрекся от этого стиля, пренебрег им и ни разу не сделал попытки вернуться к нему в своем творчестве (если не считать "Русской песни", написанной им вскоре после "Конька-горбунка", и еще двух-трех произведений такого же рода, проявлявших тенденцию к модному в те времена стилизаторству). Его биограф очень верно указывает: "Там, где искрой вдохновения Ершову служит народное творчество, где он остается верным своему светлому таланту сказочника и поэта, там он находит и нужные краски, и выразительную красоту языка, и естественность хода событий, и задушевность, которые всегда получают отклик в сердце читателя. Но как только он становится на ходули романтизма или переходит на чуждую его поэтическому таланту почву бытописательства и религиозного мистицизма, силы изменяют ему"*. Отсюда все его неудачи и немощи: он оторвался от своей почвы, от народа, который дал его творчеству такие могучие соки, - от народной речи, народного юмора, народного мировоззрения, народной эстетики. И тут, как мне кажется, ключ ко второй особенности его трагической биографии. При Николае I "Конек-горбунок" был долго под цензурным запретом. А потом мало-помалу стал печататься как лубочная книга для низового читателя. Ею бойко торговали офени в деревнях и на ярмарках - наравне с ситцами, сонниками, иконами, пряниками. Однако прошло лет тридцать, и она вошла в литературу опять, но уже в качестве книги для маленьких. Маленькие отвоевали ее у больших и навсегда завладели ею, как драгоценной добычей, и тут только большим удалось разглядеть, что для детей это в самом деле хорошая пища - вкусная, питательная, сытная, способствующая их духовному росту. К тому времени в нашей стране произошли огромные социальные сдвиги. Русская педагогика стала служить разночинцу, которому не могла не прийтись по душе демократическая идея и простонародная форма ершовского "плебейского" эпоса. Отвоевав эту книгу у взрослых, дети передали ее по наследству своим внукам и правнукам, и правнукам правнуков, и нельзя представить себе такое поколение русских детей, которое могло бы обойтись без нее. Тут великий урок для всех нас. В этой поучительной судьбе "Горбунка" был явно для всех поставлен знак равенства между детьми и народом. Детское и народное оказались синонимами. P.S. Мой Конёк с Кокориным)

Я слышала такую версию, но не знаю, как к ней относиться. У меня Коньков три плюс псевдо Конек. Дмитриева из детства сохранился прекрасно, Кочергина от Нигмы, Милашевского от ИДМ. Но хочу Милашевского очень с Санкт-Петербургом. Неужели не переиздадут? Ну, и Конек Федорова-Давыдова с иллюстрациями Соколова тоже лежит на полке. Тоже нравится, но иллюстраций маловато. Я первый раз в детстве читала Конька классе в четвертом. Увидела у подруги книжицу крохотного формата, как игрушечную. Так, помню, понравился!

Я тоже полезла гуглить и прочитала с утра три статьи с доказательствами авторства Пушкина, очень любопытно и интересно, и главное, убедительно. А до Вашего поста и не сомневалась ни в чем )

Я тоже никогда не слышала о такой версии, аргументы убедительные, поверила)). Спасибо за интересный информативный пост!

Есть еще писатели одного произведения: Митчелл "Унесенные ветром" Сьюэлл "Черный красавчик" Бронте "Грозовой перевал" Новиков-Прибой "Цусима" По разному складывались судьбы, кто-то рано умер и другое. К тому же есть еще немало примеров, когда из всего, что создал писатель, одно произведение стоит намного выше других: Грибоедов "Горе от ума" Сэлинджер "Над пропастью во ржи" Харпер Ли "Убить пересмешника" Известно, что Ершов писал и прозу. Есть еще какая-то "Песня казачки", вроде Бабкина поет - текст его. Я читала, что Ершов задумал в стихах большую эпопею, вплести туда максимально сюжеты из народных сказок. А "Конек-горбунок" был коротким черновым вариантом.

интересная тема! Никогда раньше не задумывалась об этом и не подвергала авторство Ершова сомнениям. Теперь есть над чем поразмыслить) Автограф Траугота - моя голубая мечта! Хоть на чем! Поздравляю Вас от души! Книга от ВН мне нравится, но цена, конечно, кусачая) Раз Вы говорите, что выйдет переиздание - подожду, посмотрю)

Сейчас как раз читаю Шарова "Волшебники приходят к людям", недавно закончила главу про Ершова с Коньком. Прочитайте эту главу, может, глаз за что зацепится. Хотя там Конек приписывается Ершову целиком и полностью.