Несколько взрослых книг как продолжение дневника чтения

Несколько взрослых книг как продолжение дневника чтения

Я уже упомянула в прошлый раз о "постоянных стопках" книг, которые долгое время остаются в нашем с сыном чтении, книги, к которым мы возвращаемся, перечитываем, просто держим под рукой. Но как и у сына, у меня так же, конечно, появляются новые прочитанные книги, о которых стоит упомянуть в дневнике чтения.

Помимо постоянных и проходных я выделила лишь несколько за год.

Осень - "Кэрри в дни войны". (Ещё осень это Простодурсен каждый год и Памяти детства Лидии Чуковской две осени подряд)

Осень - пора совпадений. Однажды в субботу целых три очень странных и прямо-таки мистических пересечения случились со мной. И они совсем не раскрыли мне какие-то смыслы, не ответили на вопросы, не помогли и не озарили. Они просто произошли. Одно из них про Кэрри.

Кэрри я любила. Это давнишний фильм, который я увидела как-то летом лет 15 назад. Ни до ни после я не встречала больше нигде упоминаний о Кэрри. Случайное кино, просмотренное от начала до конца в день, когда мне нездоровилось. В те времена это означало блаженное ничегонеделание и повод и возможность! дать себе время отдохнуть.

Я нашла книгу осенью. Абсолютно неожиданно и случайно, но именно в тот день, когда вдруг, чуть ли не впервые с тех пор, вспомнился давний фильм. Он назывался "Война Кэрри", а книгу перевели как " Кэрри в дни войны".

Книгу я читала с холодной головой, но она звучала очень ярко порой. Узнаваемо.
И незнакомо. Сколько книг мы с сыном прочитали о детях в войну. Даже если никто не погиб, даже если далеко от фронта. Я ужасно люблю "След горностая" Кузьмина или Вигдорову. Разные авторы. Но это пропасть между их миром и нашим. Это не разные языки. Это вообще другое. Мне было очень интересно почувствовать это с Ниной Боуден. Хотя я и раньше замечала. Но только теперь особенно.
А основное было в другом. И тоже очень близко, стоит только сказать "Долина Друидов", сразу и понятно насколько. О людях, о домах, о деревьях, о волшебном в обычной жизни или об обычном в сказочной.
Она прекрасно несовременная, очаровательно сдержанная и добродетельно неранящая. Искренняя, изящная и простая как субботнее осеннее утро на кухне, где накрыт стол к завтраку, заварен чай, а на стуле лежит книжка, с заложенной ясеневым листком страницей.И нет здесь ни одной чашки из дорогого фарфора, и нет ручной росписи и рецепта прабабушки.
Зато есть секрет. Я увидела эту историю глазами девочки. Но сколько же историй осталось за строчками! Мне очень захотелось прочитать эту же книгу, но написанную как минимум пять раз, пятью другими героями. Это было бы ужасно интересно!

Зима. Было несколько книг, которые пронеслись без следа. И поэтому пусть будет Шон Байтелл, которого я растягивала просто до безобразия как могла. И всё-таки они закончились. Дневник книготорговца и Записки книготорговца занимали нас с сыном, пожалуй, чуть ли не год. И мне ужасно не хотелось покидать Уигтаун. Я хотела остаться там, среди книг, забавных людей и всех знакомых, среди бесподобной природы и отвратительной погоды, в маленьких и больших праздниках и обычных днях, рядом с упоительным сарказмом автора, который звучал с моими мыслями чуть ли не дуэтом. Я даже перестала себя корить за то, что слишком критична к людям и что меня многое раздражает и злит. Если я так похожа на Шона Байтелла, то это просто прекрасно. Странно только, что у меня нет своего книжного магазина. Будни маленького шотландского городка были моей отдушиной, особенно когда навалится какая-нибудь одинокая тревога и никак не отлипнет.И потом мы вместе с автором читали Мёртвые души. Не сговариваясь. Это было здорово. А остальной гигантской части упоминаний я почти не знаю. Ужасно интересно. Но выписывать названия с огнём в глазах и желанием проглотить всё целиком не стала. В конце концов я всё же я, и у меня свои авторы.

Весна. Весной я позволила себе приключение, и, углядев одну обложку и пару слов в инстаграме, решилась и купила Утопию-авеню. Это так со мной редко происходит, чтобы современная литература и неизвестный раньше автор. "Лавра" вот так никак и не приобрету. Уже год хожу вокруг.

Я прочитала отрывок из Утопии-авеню. И всё возвращалась к нему мысленно. Когда книга появилась у меня, сразу же написала пост, на всякий случай.

"Люблю записывать первые впечатления о книге. Они есть, и значит я не ошиблась с выбором. Потом, в конце, эти первые мысли никогда не придут снова, герои и события вытеснят историю встречи, запахи, дни и музыку очарованной неизвестности, слова первого узнавания своего. И кто его знает, может я разочаруюсь в книге и потеряю то, что у меня сейчас есть. Я бы очень хотела остановиться здесь, на 60-х страницах и годах Утопии-авеню, сделать книгу своим плейлистом, да он почти такой и есть, и сохранить радость - «Да, это я» в ответ на истории и картинки автора. Мне нравится как вслед за страницами рассыпаются и бегут собственные воспоминания, собственные увлечения и знакомства. Как книга становится моим продолжением, а я - её. Да вот хотя бы, если я вижу Сида Барретта, то радуюсь ему, а потом сразу вспоминаю, что у нас общая любимая книжка «Ветер в ивах», а потом, что 8 марта у Кеннета Грэма был день рождения. И если так присходит всё время, пока я читаю, то это очень очень приятно. Митчелл.. совсем его не знаю, но он классно пишет. Кадрами. Картинками. А больше мне от него не нужно. За каждым кадром я вижу всё остальное, развёрнутым красочным слогом и филигранным языком. Которого к счастью в Утопии-авеню нет. Только осязаемость такая же. Совершенно мартовская книжка, для меня. "

И потом были все остальные 700 страниц. В какой-то момент я остановилась, вот Джорджа МакДональда из предыдущего дневника читала и вообще, я поняла, что могу потерять своего героя, что он сейчас превратится в старого знакомого и того первого весеннего бега и падения уже не будет. Тех первых чувств, за которыми стоит уже большая моя история. Перерыв пошёл на пользу, всё уравновесилось, и остальное я продолжила читать с удовольствием. Читала о тех временах, которых никогда не знала, но как часто я видела себя там, среди них, ещё с юности, с первых встреч, с начала музыки.

my-shop (книжка без картинок))

Уже наступило лето. Последние страницы дочитывала в воскресенье, среди солнца в окнах и каникул. И искренне не понимала, а как такое возможно, что Утопии-авеню не существует. Не может быть, что нельзя услышать их музыку. И вот ведь, танцевать об архитектуре очень можно! Она звучала! Всё здесь звучало, и архитектура звука и музыка мест, времени, людей.

Как не хотелось расставаться с ними со всеми. Жалко было начинать что-то новое, переключаться и забывать. Но мне надо было прочитать Хищные вещи века, потому что должна была состояться встреча, и знание посоветованного год назад произведения было бы уместно. И я взяла Стругацких. На встрече о слеге не упоминала. Но поняла, что имел ввиду человек, который рассказывал мне о своём первом знакомстве с книгой. Это было несколько десятилетий назад, он купил журнал с повестью в киоске и присел на лавочку почитать. А когда перевернул последнюю страницу и оторвался от листков, то понял, что да, жизнь прежней теперь не будет. И хотя то будущее, о котором писали Стругацкие в Хищных вещах тогда только намечалось, а сейчас наступило, на горло, я не испытала потрясения. Привычка?.. Я вот сижу в этом слеге и пишу здесь пост, реально ли это или только сверчки за окнами, которых прерывают сирены скорых. Даже не хочу вникать в это состояние.. Я только поражаюсь, какие они были удивительные! После Миллиарда лет до конца света, после Града Обречённых, после Отягощённых злом, после Понедельника... я всё ещё удивляюсь.

Потом я взяла и махнула Полдень 22 век. На базе отдыха. Мне очень хотелось, чтобы он был. Отдых и полдень 22 век. Получилось не совсем. Но книгу я люблю. Наивную, светлую, трогательную, хорошую про хороших людей. Мне не скучно. Мне хорошо о них читать.

А дальше продолжается лето, случаются разные встречи и рождаются истории, и книжные тоже. Удивительные, сиреневые-лиловые, заграничные, межпланетные, детские, взрослые. Но как всегда медленные и неторопливые.