Если Ваш ребенок отказывается от грудного молока

Грудное кормление в последнее время стало темой для развернутой пропаганды в различных сферах: и в медицине, и в психологии. Как будто вдруг было сделано некое открытие, что существует молоко матери, обладающее исключительным значением, которого ему не придавали раньше. Всемирная организация здравоохранения теперь дает рекомендацию непременно кормить грудью и чем дольше, тем лучше; отлучение от груди начинать не раньше 2-2,5 лет, а лучше продолжать до трех, а в отдельных случаях и до 5 лет. Психологи не столь радикальны в этом вопросе, но часто дают совет сохранять грудное кормление до 1 -1,5 лет и говорят о травме раннего отлучения. Где же истина, и может ли быть одна исключительная правда в таком тонком вопросе, как грудное вскармливание? Ведь молоко матери и процесс сосания груди младенцем – это такая интимная область, говорить о которой достойны, кажется, лишь поэты и художники, воспевающие божественность, проявленную в человеческом опыте.  Как выразил это преклонение перед кормящей младенца мадонной Саша Черный:

 В картинных галереях - в вялом теле
Проснулись все мелодии чудес
И у мадонн чужого Боттичелли,
Не веря, служишь столько тихих месс...

Можно ли в этой тонкой области давать какие-то рекомендации, не говоря уж о «долженствовании кормить грудью столько-то лет»? Не оскорбит ли это чувств женщины, матери младенца, если кто-то посторонний начнет вторгаться в сферы ее исключительной компетенции?

            Но спрос рождает предложение, это тоже верно. Возможно, вырос спрос на информацию о грудном вскармливании в последнее время? Может быть, эта область материнского опыта стала теперь не столь табуированной, раз можно об этом говорить, обсуждать и делиться опытом не «по секрету между матерью и дочерью», не в узком круге мам, прогуливающихся парочками с колясками, а в средствах масс-медиа, в книгах, в интернете? Может, современные мамы уже не доверяют безоговорочно опыту своих собственных матерей, просто повторяя его, принимая как достаточно хороший образец для подражания? А может, обнаружилось некоторое несоответствие между поэзией и реальностью?

            Итак, современные тенденции по поводу грудном вскармливании выражаются посредством влияние общества в виде рекомендаций ВОЗ, установок в «мамских» сообществах, транслирующих их через интернет-сообщества и минисообщества на детских площадках, в журналах для родителей и т.п. И тенденции эти коротко выразить можно так: «хорошая мать, любящая своего ребенка и желающая ему физического здоровья и психологического благополучия обязательно кормит его грудью, не ограничивая его, и заканчивает вскармливание, когда ребенок «насосется вдоволь» и сам потеряет интерес к груди, иначе возможна психологическая травма. При этом хорошая мать всегда испытывает позитивные эмоции, и ее младенец счастлив и не капризничает».

А что, если у данной конкретной матери все не так? Если какая-то молодая женщина не вписывается в эту модель счастливой мадонны? А если этих матерей много? А если их вообще большинство? Если в эту «идеальную схему» хорошей мамы укладываются лишь избранные счастливицы? Как же чувствуют себя остальные матери младенцев, испытывая на себе всю степень влияния культурного слоя и общественного мнения?

            Некоторые матери делятся своим печальным опытом – им не удалось наладить грудное кормление, несмотря на их усилия. Ребенок отказывался от груди, или он не мог захватить и удержать грудь (в силу особенностей строения соска, или из-за вялости самого младенца, или бог его знает по какой причине), или он засыпал сразу, как только касался ртом груди и не ел, или у него была фонтанирующая рвота после кормления грудью, или у него были слишком сильные колики, и сама мама или кто-то из ее окружения или врачей предположил, что это от грудного молока и оно ему вредно, или у него физиологические проблемы с перевариванием материнского молока, или он находился в реанимации после рождения и мать не могла его кормить грудью, или мать испытывала слишком сильную боль, когда младенец сосал грудь, или она страдала из-за чувств страха и тревоги при кормлении, с которыми не могла справиться, или мать была очень подавлена (например, в связи с семейными обстоятельствами) и не имела сил кормить грудью. Каково им, этим бедным матерям, чувствовать себя виновными в том проступке, что они не смогли быть «хорошими мадоннами»? Как им не потерять (или же восстановить, если она подорвана этим фактом) уверенность в том, что они все равно хороши для своих младенцев, как сохранить материнское достоинство? Как преодолеть разрушительные для материнской компетентности мысли, что они непоправимо навредили своим младенцам, не дав им своего молока или дав им плохого молока (вызывающего рвоту, боль в животе) или дав им молоко с отравляющими душу примесями чувств (страха, тревоги, боли и горя)? Конечно, самый простой способ восстановить душевное равновесие – это не придавать этому значения. Сказать – ничего в нем нет особенного, в этом молоке, подумаешь, материнское молоко, смеси даже лучше, в них все сбалансировано. Но это будет то, что скажет разум, но пойдут ли за ним чувства, освобождая женщину от внутреннего ощущения вины? А если это чувство вины вообще не осознается, присутствуя где-то в слишком глубоких слоях души матери? Не будет ли оно искать выход окольным путем? Не будет ли мать пытаться «искупить» свою неосознаваемую вину перед младенцем и в чем это выразится? Возможно, она окружит его двойной, нет, тройной заботой и вниманием, оградив его от мира, пытаясь отдать ему всю себя (или все деньги, или все здоровье) взамен чего-то не отданного в свое время? А может, она сосредоточится на его здоровье и, особенно, на питании, считая это (и не без оснований) самой чувствительной сферой в жизни младенца, и будет пытаться установить в ней максимальный контроль? А что если эту неосознаваемую вину она возложит на младенца, ощутив его как «плохого» и неблагодарного, неспособного принять ее любовь, выраженную в грудном молоке? А может ей удастся полностью отринуть мысли о молоке как о чем-то важном и она будет в чем-то механически подходить к кормлению младенца?

            А что все это может значить для младенца, и имеет ли это для него значение, или важно лишь то, что он так или иначе сыт и не важно, каким способом произошло это насыщение и какие эмоции в этом процессе были замешаны (или не были замешаны, если они отсутствовали)? Какое влияние на него могут оказать особенности вскармливания? И если это влияние было негативным, то как все исправить?

            Из чего складывается взаимодействие матери и младенца? Только ли из физической близости – тесных объятий, поцелуев, молока из груди? Или в большей степени из слов любви, утешения, восхищения и интереса? И можно ли отделить одно от другого?

            Чего хочет сам младенец, когда он голоден? Если бы он мог сказать, то, возможно он сказал бы так: сосать молоко, быть подле тела матери, касаться его, быть нежно прижатым к матери ее защищающими объятиями, ощущать ее запах, быть покрытым ее любящим взглядом, может, услышать ее голос, повторить привычное удовольствие, оказаться в нирване единства и постепенно возникающего блаженства. Конечно, при грудном кормлении проще создать всю эту райскую атмосферу и она безусловно богаче и содержит больше оттенков и смыслов, но если молоко течет не из груди, а из бутылочки, то ведь все остальное никуда не девается!

            А если мать не кормит своей любовью, не смотрит ласково, то так ли уж важно, откуда берутся калории для младенца – из грудного молока или из смеси? Они питают его тело, но что будет питать его душу, столь же голодную, столь же жадную, нуждающуюся в особой пище, которую может дать ему только душа матери, открытая ему навстречу?

            А когда ребенок отказывается от груди? Произошло ли это сразу, еще в роддоме, и было ли для матери неожиданностью? Если да, то, вероятно, мать испытала и разочарование, и обиду, и, возможно, злость, и, наверняка, была в растерянности. Ответила ли она сама себе однозначно на вопрос «почему?» Если она приняла как факт, что это случилось в силу обстоятельств, то наверно она не задастся другим вопросом: «Что это значит?» Возможно, она задаст этот вопрос уже спустя годы после рождения ребенка, столкнувшись с какой-то новой проблемой в его развитии, и поместит его в другой контекст. Если она желает понять, что же происходит, то вероятно, она задаст свой вопрос психологу, но уже о новой ситуации и будет удивлена, когда вдруг обнаружится сходство между днем сегодняшним и тем ранним опытом, который был у ее ребенка. Например, новая проблема может заключаться в отказе от еды или в высокой избирательности в еде, или в бесконечной войне по поводу того, сколько, чего и когда надо съесть. Такое может произойти, если ранний опыт потери того, что могло бы быть столь хорошим, безусловно, печальный и для матери и для младенца, не был ничем скомпенсирован, а стал источником дальнейшего разочарования. Компенсацией же за отсутствие грудного вскармливания может служить искусственное вскармливание с вниманием, заботой и любовью, когда мать не отказывается от сожалений по поводу того, что не получилось иначе, но и не переполняется от этого чувствами избыточной тревоги, вины и раздражения.

Если же ребенок сначала пьет молоко матери, а потом внезапно сам бросает это занятие в первые месяцы? Если это происходит до 5-6 месяцев, то, пожалуй, стоит задуматься, что не так? Почему ему хочется прервать этот опыт, который обычно является для младенцев одним из наиболее насыщенных переживаний? Может, для такого младенца это оказался трудный опыт, и он не справился с теми негативными чувствами к груди с молоком, которые так захватывали его, что пересилили хорошее? А может, случилось так, что он не смог привязать к опыту кормления свои позитивные чувства и его первоначальный энтузиазм иссяк? А может, что-то произошло в жизни матери, и изменились ее чувства во время кормления, и ребенок уловил эту перемену и так отреагировал на нее? Может, мать почувствовала усталость от «роли мадонны», или перестала получать достаточную эмоциональную поддержку от своих близких? Ведь поддержка так нужна любой матери для того, чтобы не иссякали ее силы, которые она ежесекундно тратит в своей «материнской работе»?

Остается открытым вопрос – а когда же ребенку пора заканчивать пить грудное молоко? Когда он подрос настолько, что молоко матери должно «обсохнуть» на его губах? Когда наступает тот самый момент, когда отлучение от груди не будет ни «ранним», ни «поздним», а будет «своевременным»? Наверняка, этот важный момент в жизни младенца должен быть связан с некоторым качественным переходом, с неким скачком развития. Что же это за скачок? Некоторые исследователи-психоаналитики, специалисты по раннему периоду развития, называют возраст от 6 до 9 месяцев тем временем, когда происходят определенные важные изменения в психике младенца и когда потенциально он может быть готов к отходу от груди. Удивительно, что это тот самый период, когда многие кормящие мамы, не знакомые ни с психологией, ни тем более с психоанализом, замечают перемены в отношении ребенка к груди. Ребенок начинает играть с грудью и баловаться вместо еды? Ребенок теряет интерес к груди, как только немного приложился? Ребенок отказывается есть из груди днем и сосет только ночью, в просоночном состоянии? Интерес ребенка полностью переместился от груди к материнскому лицу? Может, ребенок как раз подает сигналы о том, что что-то кардинально изменилось в нем, что он вынырнул из мира нераздельного единства с матерью, что он готов обрести нечто чрезвычайно важное – свое собственное существование в нашем общем мире? Может, он созрел, чтобы перевести общение с матерью на другой уровень, отойдя от конкретики грудного молока? Конечно, это ни в коей мере не означает, что он стал взрослым и хочет избавиться от Вас. Это, наверно, только один, но очень значимый, шаг из бесчисленного множества шагов, которые делает душа ребенка на пути своего становления зрелой личностью. От матери зависит, уловит ли она момент готовности своего ребенка, чтобы предложить ему новые возможности и сделать это тонко и аккуратно, подстраиваясь под своего ребенка. А если ребенок готов, а мать не готова? Если матери слишком жаль заканчивать такой прекрасный опыт как грудное кормление? Если это далось ей ценой невероятных усилий, сделать так, чтобы ребенок пил грудное молоко? Если ей кажется что для ребенка сделано недостаточно, пока не сделано «все возможное»? Может, мать считает, что невозможно младенца перекормить, что бывают только «недокормленные младенцы»? И, наверняка, это связано с ее собственным ранним детским опытом, который ей не кажется достаточно хорошим?

Олег Калина  детский психолог.