Вот так мы родились - 14 января 2011г.!!!

Не могу сказать, что беременность моя была очень  сложной. Проблемы, конечно, были, но все они были в рамках разрешаемого и как у всех: гипертонус на ранних сроках, низкое предлежание плаценты, которое к 22 неделям прошло,  стандартные отеки, прибавка в весе. Роды мне пообещали к 20-му января. Сынуля должен был родиться подарком маме на 25-тилетие. 

Рожать было запланировано в Перинатальном центре под влиянием рассказанных страшилок о Городском роддоме № 2.  В 36 недель мной был заключен контракт на платные роды в Перинатальном центре, который включал дородовое наблюдение, выбор врача, отдельную палату повышенной комфортности, использование дорогостоящих материалов в случае оперативного вмешательства, послеродовое наблюдение, присутствие членов семьи на родах. Решено было рожать с мамой.

За 12 дней до родов у меня отошла слизистая пробка. Да, данное явление ни с чем, по-моему, нельзя перепутать. Надо сказать, что в роддом мы тогда и засобирались. В сумку было сложено все, что мне хотелось. Единственное, что выяснилось на родах, что  сумки брать нельзя, все вещи должны быть в пакете.

5 января я заподозрила подтекание околоплодных вод. Прочитала в интернете чем это опасно и позвонила своему врачу. Она попросила приехать в роддом, сделала тест на подтекание, который показал ложную тревогу. Тест на подтекание оказался обычной ватной палочкой, только длинной, как будто смоченный йодом. Если тест меняет цвет с желтого на зеленый. То подтекания есть. У меня по тесту не было. Уехали домой…   

Должна, кстати, сказать. Что мой врач, принимавший роды – Ирина Борисовна, крайне профессиональный человек. Вообще, она большой специалист по родоразрешению Кесаревым сечением, но меня под свое крыло взяла. 

13 января подтекание стало более явным и по количеству и по цвету. Мы снова приехали к Ирине Борисовне. Она меня посмотрела, снова сделала тест, и снова ничего… Странно, по симптоматике это были явные подтекания, но тест есть тест.  Ирина Борисовна  предложила мне остаться и посидеть в предродовой с двумя рожающими девочками, чтобы за мной понаблюдать. Нет,  я решила уехать домой и приехать снова в случае чего. Просто до ужаса не люблю больничные стены.

Приезжаем домой, время около трех часов дня. Решаю немного поспать. И, вот ОНО! Просыпаюсь через 10 минут от отвратительной ноющей опоясывающей боли внизу живота. Боль очень похожа на боль в первые дни месячных, только несколько сильнее. Похоже на тренировочные болезненные схватки, только спать при этом уже невозможно. Минуты через две боль стихает и я снова засыпаю… Просыпаюсь, чувствую, что спала совсем немного. Смотрю на время – прошло всего 10 минут. Решаю засекать время болезненных ощущений и время между ними. Итак, схватки идут каждые 6-7 минут по 50 секунд каждая.

Я уже точно знаю, что это роды, но время ожидания последние недели было таким томительным и так торопилось мной, что от счастья я даже не верила, что схватки наконец начались.  Начала своих естественных схваток я ждала еще и потому, что боялась, что все- таки тесты на подтекания обманули меня и врача  и ребенок уже 9 дней испытывает недостаток воды и находится вне защиты.

Позвонила Ирине Борисовне, вызвала такси на пять часов вечера. За это время я успела привести себя в полнейший порядок, поесть и сложить последние  мелочи в сумку.  Сила схваток оставалась прежней, боль терпимой, а настроение мое замечательным.

Добрались до роддома. Начинаем оформляться. Я  все еще  боюсь, что очередная схватка не начнется и посматриваю на большие часы над столом акушерки и засекаю время, пока она пишет-что-то.  Чувствую усиление боли. Здесь происходит все быстро: несколько вопросов для заполнения Истории, клизма, душ, казеная ночнушка, переодетая в халат, маску и бахилы мама, Ирина Борисовна.  

Лифт… поднимаемся на 3 этаж, идем на кресло. Открытие уже 3 сантиметра (должно быть 10).  Да, теперь уже нет сомнений, это роды!  Останавливаемся ненадолго в предродовой. Там девушка.. Да, явно, что у нее уже не начальный этап. Она сидит на надувном шаре (простите, не знаю как он называется), подпрыгивает на нем, выпуская воздух. Волосы очень растрепаны, щеки красные, видно, что ей уже все равно как она выглядит. Мне, глядя на нее, становится страшновато.    Оказывается, пережидать схватки я здесь не буду, а буду в своей палате.  Слава Богу! Мне было бы не по себе смотреть как кто-то рядом мучается.

Палата, кстати, мне очень понравилась. Хорошая кровать, нормальный ремонт, телевизор, обогреватель, холодильник, чайник, раковина. Отмечаю про себя немного загрязненную тюль на окне.

Ну а вот с этого момента начинаются схватки посерьёзнее у меня.  Время седьмой час вечера. Пробую лежать – больно. Стоять – еще больнее. Присаживаюсь на кровать, нахожу самое удобное положение. Приходит акушерка, знакомится с нами и говорит, что так сидеть нельзя и приносит мне такой же надувной шар как в предродовой, кучу белых пеленок. Не совсем понимаю зачем пеленки (дошло позже). Так же дошло зачем  на кровати лежит  резиновая клеенка J

Дальше к схваткам присоединяется тошнота, да такая, что мне кажется, что я вот-вот побегу в туалет.  Мне привозят аппарат КТГ и заставляют лечь. Да уж…со схватками и тошнотой не лучшая новость.  КТГ пишем 30 минут. Сила схваток фиксируется цифрой 80, а акушерка «радует», что это схватки плохие и нужны показатели в 110-115, хотя мне уже с  трудом терпимо и 80.  Пока пишется КТГ мысль одна: «Скорее хотя бы встать».  

С каждой схваткой у меня вытекает приличное количество воды, образуя  большие лужи.

Тут я начинаю понимать, что боль при родах и правда ужасная, причем чем дальше, тем больше она усиливается. Говорю о своих ощущениях маме и Ирине Борисовне. Им, женщинам пережившим роды, становится немного смешно )   Ирина Борисовна, глядя на мои метания по палате в поисках лучшего положения, предлагает обезболить схватки.

Варианта два: эпидуралка (укол в спинной мозг и вуаля, ниже седьмого позвонка никаких эмоций) и акушерский сон (внутривенный укол и боль между схватками стихает совсем и можно даже уснуть, а сами схватки становятся менее болезненными).

Ознакомившись с возможными осложнениями эпидуралки, я выбираю акушерский сон. Боль от схваток просто невыносима, при условии, что я человек, который очень стойко переносил всегда боль. Но и меня сломило! После укола чувствую облегчение. Подействовало:  два часа и это время я могла даже лежать. Мама была рядом, а мне было легче, когда во время схватки я сжимала ей руку и просила только никуда не уходить.

Чесов в 11 вечера врач и акушерка постоянно начали спрашивать не хочу ли я в туалет по-большому (таким образом определяется начало потуг).  Но нет, у меня и близко таких ощущений не было. Жаль, ведь потуги – это конец родов.

В 12 часов ночи меня накрыло чувство, что боль между схватками уже не проходит, и я с трудом различаю где схватка, а где перерыв. Это становится невыносимым. Ирина Борисовна смотрит открытие – 9 сантиметров, но потуг нет.  

 Мама периодически поправляет мне волосы, меняет на моей кровати те принесенные в самом начале пеленки и просит меня следить за внешним видом. Но боль настолько сильная, что мне уже даже все равно как я выгляжу. Вспоминаю ту девочку, которую я видела в предродовой в самом начале и начинаю понимать почему она так выглядела. 

Знаете, есть такая пословица: «Сытый голодного не поймет». Вот это из той же области. Когда мне рассказывала мама как это больно, рассказывали подруги, рассказывали девушки в блогах, мне казалось, что это больно, но терпимо. Но когда мои схватки дошли до своего пика, я думала чтобы такого сделать, чтобы хотя бы ненадолго прекратить это все.

С трудом ждем еще минут 30. Схватки без перерыва… Ребенок во мне не просто шевелится, а бьется в разные стороны, причиняя еще большую боль. Перебирая в памяти ту информацию, которую я получила из прочтенных рассказов о родах, начинаю подозревать у себя слабую родовую деятельность.  И уже не выдерживая всего этого, как мне казалось, кошмара, прошу Ирину Борисовну сделать мне операцию.

Мама и Ирина Борисовна уговаривают меня, успокаивают, что скоро мы пойдем в родовую и разрешение совсем близко. Но у меня в этот момент четкое осознание того, что в родовую я никогда не пойду. Вместо того, чтобы меня разрезать, мне решают простимулировать схватки окситоцином. Боже! Сколько я читала об этой стимуляции, как я хорошо знала, что от этой капельницы боль станет еще сильнее. Но сделать что-либо еще нельзя.

Ставят окситоцин, прицепляют КТГ,  мне становится еще хуже. Все тело как в судорогах, дрожь как от холода, но мне не холодно. Странно, КТГ показывает, что сокращений матки нет, высвечивая зловещий 0. Не в силах больше лежать, сдираю ремни и датчики КТГ.

Два часа ночи, никто не понимает почему потуги не начинаются… Мне все хуже, меня периодически заставляют лечь  и смотрят что происходит внутри. В палате уже куча мед.персонала: Ирина Борисовна, акушерка, дежурный врач, санитары, анестезиологи.  Я прошу только об одном: сделать операцию! Они переговариваются между собой и сомневаются делать ли Кесарево, а на мои просьбы меня уговаривают рожать самостоятельно. Ирина Борисовна объясняет мне, что никаких показаний к операции нет, но я вижу в ее глазах сомнения, а в себе все большую уверенность, что сама я не рожу.

Три часа ночи… Все без изменений… Мама уже не в силах смотреть на мои мучения часто выходит в коридор и слушает там под дверью как я кричу и плачу. Ей эти звуки одновременно и режут по сердцу, и дают понять, что я жива. Как только я замолкаю она заходит в палату, чтобы посмотреть все ли в порядке.

Четыре утра… Все также. Беру Ирину Борисовну за руку и глазами, полными слез, прошу разрезать меня срочно. Вижу, как она молчит и думает что же делать. Достает сотовый, набирает номер и говорит: «Готовьте операционную». 

Мое состояние к этому времени уже сложно описывать. Под руки меня ведут в операционную, раздевают, надевают бахилы, шапку на волосы, помогают забраться на операционный стол.  Здесь мне объясняют, что будут обезболивать все той же эпидуральной анестезией, которую предлагали в самом начале.  Ставят укол в спину, но я только чувствую мощные нервные сокращения то в правой, то в левой ноге. Колят так раз 8, и наконец, попадают в нужное место.

Дальше завешивают мне лицо ширмой, надо мной включается лампа и приходит Ирина Борисовна. Держа  этот нож в руках, она с сожалением говорит: «Эх ты, как жаль резать, еще потерпела бы и родила».   Разрезают, слышу, как Ирина Борисовна зовет на помощь врачей, потом мне рассказали, что не могли достать моего малыша. Проходит минут 10 и я  вижу как акушерка быстро уносит на руках ребенка. А мне говорят: «Мальчик!!!» Чувства смазаны тем, что я не рожала сама, но я понимаю, что вот оно, мое чудо! Жду, когда он закричит, но не вижу что с ним делают. Проходит примерно минута, я уже волнуясь спрашиваю, почему он не кричит. И здесь такой пронзительный крик! Еще через минуту  мне подносят моего мальчика, завернутого в пеленку,  так, что я вижу только личико. Растерявшись я даже не понимаю что нужно сделать, пока к моим губам не подносят маленькую щечку и я ее целую! Какое же это счастье! Глаза наполняется слезами от счастья,  что самое страшное позади и ребенок жив!

Малыша куда-то унесли, а Ирина Борисовна продолжает работать надо мной. Дальше чувствую, как мне становится тяжело дышать: наркоз пошел выше седьмого позвонка и дошел до мочек ушей. Мне  дают кислородную маску, за которой нужно повторять вдох и выдох. Странная дрожь… Сильная.. спасает, что руки привязаны. Я в этот момент прокручиваю мысли и думаю, что если со мной что-то случится, у мамы останется мое продолжение. Но, проходит еще минут 30 и меня перекладывают с операционного стола на каталку и увозят в палату в реанимацию. К этому времени я уже смогла дышать сама и даже шевелить пальцами на ногах.

Как только я оказалась в палате, пришла мама с огромными напуганными глазами и Ирина Борисовна, которой я была безмерно благодарна, что она мне поверила. В реанимации находиться долго нельзя и они быстро ушли, а я счастливо провалилась в сон!

Дальше, конечно, было сложно: «отходняки» от наркоза, болючие швы, страшные головные боли, известие о том, что малыш тоже в реанимации и кислородозависим, но все это быстро закончилось. Маленький пришел в себя уже на второй день и это было самое главное!

На утро мне рассказали, что я и правда не родила бы сама. Оказалось, что у меня клинически узкий таз и малыш застрял головой в нем и никак бы не прошел.  Все усугубилось тем что воды все вытекли еще в самом начале, и что еще хуже – внутриутробно отошел первородный кал и малыш начал задыхаться в нем. Вытащили его вовремя, успели! Дальше боялись, что из-за этого кала могла попасть инфекция к малышу или ко мне через матку. Но, Слава Богу, эти страшные последствия нас миновали!  Правда, не без помощи антибиотиков.

Нам уже два месяца! Малыш родился большим, 4200. Хорошо прибавляет и сейчас. Смотрю на него каждый день и знаю, что все это стоило пережить ради него! И даже шрам от операции ни разу не заставил меня расстроиться (шов косметический), хотя во время беременности я переживала за каждую растяжку. Он уже улыбается мне, особенно когда просыпается! Никогда бы не подумала раньше, что беззубая улыбка может быть такой – самой красивой улыбкой на свете!