Эстафета: Публикации Правмира

Это очень обширная тема. На Правмире сколько всего интересного публикуется по самым разным вопросам, выбирай на любой вкус! Может кто то тоже захочет рассказать о прочитанном на Правмире, продолжить таким образом эстафету.

Но есть одна такая тема, просто не могу пройти мимо и не поделиться... Мы неохотно говорим об этом. О том, что когда-нибудь обязательно коснется каждого. Тяжелая болезнь, смерть. Мы оказываемся совершенно беспомощными столкнувшись с этим в нашей жизни, не знаем как себя вести, что говорить и делать, как поддержать близких и знакомых, оказавшихся в тяжелой ситуации.

Как и о чем говорить с тяжело больным

Паллиативная медицина работает не только с больным, но и с семьей. Очень важно не оставлять больного и его родных в одиночестве и пустоте, очень важна поддержка, наши слова. Дальше привожу отрывок из статьи Анны Сонькиной (педиатр, специалист службы паллиативной помощи, работает консультантом при хосписной службе Марфо-Мариинской обители)

- Чего не нужно говорить родителям больных детей?

- Не нужно делать выводы о причинах и следствиях. Бывают люди, не хочу их называть, очень авторитетные для родителей, которые приходят и говорят, что эта ситуация дана им в наущение или даже наказание. Возможно, они считают, что родителей это поддержит. Говорят: «Вы же понимаете, что болезни детей за грехи родителей».

Анна Сонькина. Фото Анны Гальпериной

В страдании, которые испытывают родители больных детей, всегда есть чувство вины. Это то, с чем мы, специалисты, пытаемся бороться. И люди, которые говорят такие вещи должны представлять, они в этого человека кидают камень. Мне даже трудно представить, почему они это делают. Какая-то душевная глухота.

Другое, и не менее страшное - ложные надежды. Верующие люди - это как раз тот контингент, который больше всего склонен подавать ложные надежды родителям неизлечимо больных детей: отвези ребенка на святой источник, пусть к мощам приложится и все, как рукой снимет. Люди, которые живут вне религиозного контекста, в этом смысле мало что могут предложить.

Правда, есть фанаты в других областях… Скажут: «Пей водку с растительным маслом и все пройдет». Но по отношению к народному целительству у нас есть хотя бы здоровый скепсис. Но я считаю, что вред от ложных надежд больше, чем от некоторых рецептов «народной медицины». Хуже только когда отказываются от лечения.

Вера в Бога, к сожалению, не может компенсировать собой отсутствие душевной чуткости и профессионализма. Сама по себе вера, не делает нас более искренними, не дает нам умения слушать других. Возможно, вера дает нам больше мотиваций, чтобы этому научиться, но у постели больного верующие люди зачастую делают не то.

Хотелось бы, чтобы люди знали, что они делают, когда подают ложную надежду, почему они это делают, а во-вторых, какие могут быть последствия. Люди это делают, потому что они чувствуют себя беспомощными. Если ты, придя к больному, считаешь, что ты обязательно должен его как-то обнадежить, значит, ты не готов к встрече с этим больным. В ситуации неизлечимой болезни ни от кого этого не требуется.

Ложные надежды по сути - обман. И это часто вредит пациенту. Вместо того, чтобы попрощаться с близкими, закончить свои дела, принять свое состояние, человек, тратит последние силы и драгоценное время на поездки по святым местам. Будучи уверенным, что это позволит прожить подольше. Это не очень честно.

"В храмах, в которых отпевали и отпевают ушедших, также крестят и венчают, там проводятся постоянные службы…. То есть смерть оказывается частью жизни, как рождение, как создание семьи.

А как строились советские больницы? Морг обязательно где-то спрятан на задворках, его трудно найти. И, поскольку медицина у нас была нацелена исключительно на выздоровление, на победу, то само понятие смерти, понятие «умирающего человека», было запрятано на задний план.

Семьдесят лет говорили, что мы только побеждаем, будем жить при коммунизме. Как мы будем умирать - никого не интересовало." - пишет Елизавета Глинка, руководитель фонда «Справедливая помощь», врач паллиативной медицины.

Она удивительно рассказывает о своей работе, читаю все ее статьи на Правмире: иногда плачу, иногда улыбаюсь. После них не остается чувства безысходной тоски, скорее светлая печаль, это каждый раз рассказ о бессмертной любви переходящей в вечность. Вот два не больших отрывка:

Двое

Утренний обход в хосписе. Пятая палата. 45 лет.

- Доброе утро, Виктор, как у Вас дела сегодня?

- Простите, я сейчас выйду, - стоящая у кровати женщина наклоняется к больному и спрашивает:

- Ты правда меня любишь?

Он улыбается:

- Я живу тобой.

Варежки

Январский яркий день. Крохотная комната в коммуналке в центре города.

Даже не знала, что такие остались. Длинный коридор с перегоревшими лампочками, заставленный всем - от стиральных машин до пыльных лыж в чехлах.

Лидия Александровна. 68 лет. Живет одна. Родственники есть, но отношений с ними не поддерживает.

- Не хочу им мешать. Всю жизнь я кому-нибудь мешала. Потому что одна. Сложилось так. Я библиотекарь. Почти сорок лет на одном месте.

Она попросилась в хоспис не сразу. Мы встречались с ней раз в две недели, говорили о том, что её волновало - нет, не о болезни, о каком-то племяннике Мишке, который должен закончить институт, о ценах на газеты, которые становились все выше, а значит были недоступными для маленькой пенсии. Больше всего говорила о церкви рядом с её домом, прихожанкой которой она была. Посты и праздники - вечерние службы, Литургии и постоянные молитвы - это и было её жизнью.

Она попросила встретиться с ней около храма. Было очень холодно, я выскочила из машины и увидела её, замерзшую, в поношенном пальто с меховой опушкой и платке, повязанном поверх старой шапки. Увидя меня, она замахала руками, на которые были надеты две вязаные варежки разного цвета.

- Идите, идите, Петровна! Давайте я Вам храм покажу снаружи. Замерзли? - Я дрожала от холода, и она сняла с себя варежки.

- Наденьте. Я сама вязала. А потом по одной потеряла - но они теплые.

В храме она преобразилась - стала радостной, смелой, проходя вперед и освобождая место «Поближе к алтарю, чтобы батюшку слышать».

С ней здоровались и спрашивали о здоровье.

- Все слава Богу. Вот с доктором пришла, - улыбалась она.

Через несколько дней мы перевезли её в хоспис.

Утром она пошла умываться - встала и упала. Сестры прибежали позвать меня.

- Лидия Александровна…

- Петровна, миленькая, слабость такая сильная. Все плывет. Господи… Страшно.

Она ушла за несколько минут.

Очень сильно плакал священник - монах, которому она исповедовалась.

«Кроткая она была женщина. Мученица».

В ординаторской у меня остались её варежки - бежевая и зеленая.