Куда уходит детство?

Одержимые извечным человеческим желанием быть вечно молодым, мы отвоевываем у "взрослости" жалкие клочки детства, кокетливо величая свои безрассудные и необдуманные поступки "детской непосредственностью", "искренностью, на которую способны только дети" и "наивностью", что так несвойственная тридцатилетним тетям и дядям. Несмотря на то, что свои дети соро пойдут в первый класс (институт, выйдут замуж), в душе я сама остаюсь ребенком. Особенно, когда посмотрю на остальных людей моего возраста. И когда они успели так обабиться? Открыто смотреть на жизнь, принимать ее такой, как она есть, и не лицемерить с самим собой - вот залог неувядающей молодости. А, может быть, даже "детскости". Но на это способны далеко не все. Может быть, только я одна. Такими мыслями мы радуем свою душу, а на самом деле...

В угоду общественному мнению, мы с детства учимся лицемерить.

- Здравствуйте, как поживают ваши дети?

(Ммм, какое знакомое лицо. Где же мы могли встретиться? Соседка? Сотрудница с соседнего отдела? Учительница старшего? Черт, не вспомню....)

- Ой, здравствуйте, как я рада вас видеть! Детки растут, ходят в школу, а как вы поживаете?

И это мы называем детской непосредственностью? Если ваш ребенок не узнает человека, он насторожится, расплачется, или, как минимум, взглянет на "чужака" с недоверием. За что получит от мамы втык "как тебе не стыдно так себя вести", если ему, конечно, будет больше, чем 3-4 года. "Поцелуй тетю, она подарила тебе такую красивую мафынку", "улыбнись продавщице", "сфотографируйся с дядей"... При этом, мы не задумываемся, а иногда и не принимаем во внимание, что тетя, которая дарит годовалому ребенку дурацкие мафынки, уже задрала со своим сюсюканьем, малыш чувствует исходящую от продавщицы неискренность, и у него нет настроения фоткаться с почти незнакомым дядей. Настоящая непосредственность позволительная только в младенчестве :)

Мы считаем, что наша душа полна безрассудства, но мы никогда не додумаемся лизнуть сосульку (пыльная крыша, хреновая экологическая ситуация, кислотный снег), и, уж тем более, нам будет неинтересно играть с разноцветным снежком, ярко-желтым. Мы побесимся в снежки ровно столько, чтобы не промочить перчатки и ноги, и даже на самой веселой тусовке жизни мы будем поглядыват на часы, подсчитывая, сколько драгоценных минут нам осталось поспать до звонка будильника... При этом при всем, мы укладываем своего ребенка в строго отведенные часы, потому что о пользе режима говорит не только наша мама и свекровь, но и сам Комаровский! А за эксперименты с неизведанным, несмотря на предупреждения мамы, наш ребенок получит по первое число!...

Нам кажется, что мы полны жажды жизни. Не иначе, как такую тягу может понять только ребенок, НО... На работе мы мечтаем о теплом домашнем пледе, а лежа на диване - о шезлонге где-нибудь на краю света. Самое интересное, что на шезлонге мы скучаем по детям (любимом человеке, маме), и не можем дождаться, когда вернемся домой, одарив близких людей кучей подарков, в покупке которых мы провели треть отпуска. Вместо того, чтобы наслаждаться каждой его минутой. Но самое ужасное не это. Мы преподносим свое "умение жить на полную" своим детям. Чуть ли не с самого рождения. "Хватит читать - испортишь зрение", "вылезай из воды, замерзнешь и заболеешь", "ты уже покатался на горке, пора обедать"....

Мы делаем только то, что хотим делать. Мы не изменяем своим предпочтениям, не завися от внешних факторов. Однако, при этом, мы ходим на работу (хорошо, если любимую), согласовываем свои дела с планами окружающих (особенно, если им до года), независимо от настроения, готовим еду и убираем квартиру. Мы не замечаем, как "надо" разбавляет эссенцию "хочу"...

Нагроможденные нами правила этикета, норм и морали, выверенная стратегия поведения и желание Казаться, а не Быть, все дальше отдаляет нас от по-настоящему беззаботного детства. При этом, мы недоумеваем - куда оно уходит. Эй, детство, а ты куда? А никуда. Оно никуда не уходит. Оно остается с нами. В наших детях, внуках и их детях. Это - неизменный закон жизни, изменить который нам не под силу.

Мы можем только одно - позволить своим детям, как можно дольше, оставаться детьми.