О насилии, уязвимости и родительской ответственности.

ПЕРВОИСТОЧНИК

Какую среду можно считать насильственной?


Нет, не только такую, где ребенка бьют, истязают или используют сексуально.

Игнорирование насущных потребностей ребенка, отказ в защите, покидание, запрет на «плохие» чувства, невозможность брать на себя ответственность за свои (родительские) чувства,
отказ ребенку в его субъективном восприятии – это все насилие.


...«Я очень боялась расстроить маму.
Мне даже в голову не приходило делиться с ней своими детскими печалями - так сильно я боялась, что она будет переживать.
Меня всегда хвалили за самостоятельность, умение без родительской поддержки справляться с трудностями.
Только сейчас, в 60 лет я почувствовала сильный гнев на родителей за то, что они никогда не интересовались тем, как я живу, и нужна ли мне их помощь».

...«На все мои жалобы мать отвечала мне только:
«Этого не может быть!
Учительница не могла тебя так грубо назвать, подружка – обмануть, отец – не сдержать обещание!»
Она не верила ни одному моему слову, и я до сих пор сомневаюсь в себе – действительно ли я права в том, что чувствую, или же я опять обманываю себя?»

...«Что бы ни происходило, во всем была всегда виновата я сама»,
...«Родители твердили: «Мы делаем все правильно, а если ты чем-то не довольна, то это с тобой что-то не так»,
...«Когда я плакала от досады, мой отец лишь смеялся надо мной, называя нюней»....

Все эти люди отмечают, что довольно быстро поняли: помощи от родителей не будет, скорее,
испытаешь еще большую боль, встретившись с обвинением, насмешкой, безразличием...

Человек, выросший в насильственной среде, становится сам себе насильником, отказываясь сочувствовать себе, и выращивает ложную идентичность, или маску, которая позволяет ему адаптироваться и как-то выживать.

Думаю, насильственной может считаться такая среда, где нет даже идеи задавать ребенку вопросы:

- Что ты хочешь?/ Не хочешь?
- А тебе нравится?/ Не нравится?

Где не могут допустить, что ребенок боится, или имеет свое мнение, или чем-то недоволен...

Где не дают высказываться, и отказывают ему в его субъективности
(«Нет, ты все чувствуешь неправильно. Надо чувствовать так, как считаю я!»)

И вообще, где ребенок считается объектом для реализации родительских ожиданий, а не человеком,
который может быть отдельным, со своей отдельной жизнью.

Такой человек избегает близости, не позволяет себе иметь своих потребностей и желаний,
ибо у него есть только опыт их невыполнения, не-реализации.

У него сохранилась боль от того, что он не получал чего-то критически важного, и он привычно не разрешает себе что-то хотеть или не хотеть, желать или не желать...
Он по-прежнему полон ненависти к себе, стыда за себя, и избегает любви...

И реализует свои потребности только через компенсации – всевозможные зависимости.

Как уже говорилось, он избегает близких отношений, ибо близость связана с насилием, уязвимостью и беспомощностью, которые в его опыте ничем хорошим для него не заканчивались.

...То, что Уязвимость может быть ресурсной, питающей, становится невероятным открытием.

Как? Уязвимость - ресурс?! Не может быть!

...Представим себе здоровую, ненасильственную среду, там, где родители растят маленького ребенка.
Он мал, беспомощен и очень уязвим.

И, если родители обращаются с его уязвимостью бережно, то ребенок НАСЛАЖДАЕТСЯ ею.

Что значит – обращаются бережно?

На первом году жизни – мать без необходимости не покидает ребенка,

позже – не отвергает в качестве наказания за плохое поведение или невыполнение требований,

не лишает своей любви и тепла ни при каких обстоятельствах...

В этом случае уязвимый ребенок остается в ощущении «я – хороший»,
и связка «я - плохой, потому что со мной плохо обращаются, и
потому что я беспомощный и уязвимый» - не образуется.

Беззащитность, напротив, становится ресурсом:
«Когда я маленький и слабый, все обо мне заботятся,
Ко мне приходят на помощь», и еще:
«Меня просто любят - ни за что, просто так».

Выросший в таком ощущении человек не стремится отчаянно спрятать свою уязвимость – вместе со всеми «неподобающими» чувствами,

Она для него естественна, он может легко в нее "входить" (в болезни или другом не-ресурсе),
И также легко из нее выходить, когда не-ресурс заканчивается.

Такому человеку не нужно изо всех сил прятать свою «слабость» за компульсивной «мужественностью» или не менее компульсивным Спасательством...

Человек, не падающий в обморок от своей уязвимости, может признавать свои ограничения:
"Я не все могу, не все в этом мире зависит от меня";
и умеет просить о помощи.

И, разумеется, такой человек терпим к тем, кто сам уязвим...
К детям, женщинам...
К ограничениям других людей...

Признание Уязвимости – это основа подлинного сострадания –
к себе и к другим...

И еще
именно способность принимать свою Уязвимость
Позоляет нам быть в Близости -
Там, где мы рискуем показывать себя несовершенными...чувствующими...совсем не супергероями...ранимыми... но такими трогательными и желанными - без ужаса и стыда.

...Коротко обобщу последствия семейного насилия:

1. Отказ от себя, своих потребностей и желаний
2. Отказ от близости как источника потенциальной боли
3. Отказ от уязвимости в пользу собственной грандиозности:
«Все, что со мной случается, в том числе то, что чувствуют другие люди, зависит от меня".
В помощь этой грандиозности прилагаются вина и стыд, которые напомнят о несоответствии,
ну и - контроль других людей и себя – чтоб не чувствовать стыда и вины...

Понятно, что все эти отказы не приносят ничего, кроме того, от чего хочется убежать – душевной боли.

....Есть другая крайность этого спектра, характерная для современных родителей, намучившихся от Тирании, испытанной в собственном детстве.

Они пытаются компенсировать своим детям то, что не получили сами, и создают как будто демократичную, ненасильственную среду – там, где вроде бы много свободы.

Там, где ребенку боятся сказать «Нельзя» или «Нет»;

Интересуются его мнением там, где нужно брать ответственность и принимать решение, например:
«Можно, мама пойдет на работу?»;
слишком рано пытаются прививать ответственность:
«Мы опоздали в садик, потому что ты не смог рассчитать время...»

Ребенку покупаются игрушки, которых он не хочет, или стараются обеспечить ему такие блага, в которых он не нуждается...

Именно поэтому сейчас растет поколение тревожных детей, которым родители не устанавливают границы из страха «навредить», а ребенок без границ....
становится опять же либо инфантильным, либо контролирующим.

И тогда такая "безграничная" среда тоже может считаться насильственной, ибо она игнорирует подлинные потребности ребенка, и, в первую очередь, его потребность в ответственных родителях, обладающих здоровой властью.

Итак, среда без насилия – это такое пространство, где есть уважение к правам, потребностям ребенка, где он может без страха быть уязвимым, и где присутствуют границы, благодаря которым ребенок чувствует себя в безопасности.