Война за грудное вскармливание. Часть 1. Прикладывание к груди.

Наверное не бывает так, чтобы все было гладко. У меня осталась позади прекрасная беременность, подобную которой я могу пожелать каждой женщине, которой предстоит беременность. Я пережила замечательные роды, после которых я не стала ненавидеть своего мужа и у меня не отбилось желание иметь еще детей. Более того роды оставили у меня замечательные воспоминания.
Но видимо и мне надо было отведать ложку дегтя и она у меня пришлась на послеродовой восстановительный период. А поскольку свою бочку меда я уже съела... ой, горьким оказался деготь...
С самого начала стало понятно, что путь к грудному вскармливанию будет нелегким. В первые минуты после рождения малыша дважды пытались приложить к груди, но ни у меня не вышло ни капли молозива, как ни насиловали мою грудь акушерки, ни малыш не захотел признавать мамину титьку. Отвернулся и обиженно зарыдал. Тогда я утешала себя, что малыш не голоден, ведь я ни в чем себе не отказывала и даже перед поездкой в роддом перекусила...
Да и мысли у меня в тот момент были о другом. После перенесенной эпизиотомии я терпела мучительное зашивание. Сначала меня зашивао студент-медик. И зашил неправильно. Пришли врачи перепроверять его работу, обнаружили, что попытка его не удалась, распороли, стали перешивать. Я мужественно терпела, тихо покряхтывала, потому что на этот раз уже боялась побеспокоить собственного ребенка... :)
На студента я не сержусь. Каждый врач, который хорошо умеет зашивать, когда-то тоже был студентом. А чтобы стать хорошим врачом надо тренироваться. Я только очень надеюсь, что этот практикант обязательно станет хорошим врачом и пусть мои мучения окажутся не напрасными. :)
Нас с сыночком сразу положили в палату мать и дитя. Я не видела смысла отдыхать после родов, потому что все равно я уже мать - какой смысл оттягивать тяготы материнства. К тому же бессонные ночи и заботы о малыше для меня оказались совсем не в тягость, в отличие от последствий неправильного зашивания... Сидеть разрешили только через неделю после выписки, а стоять и лежать было крайне сложно. Больше всего меня удивляло, почему остальные "зашитые девушки" ходят гораздо бодрее меня, а для меня даже перевернуться на другой бок на кровати оборачивалось мучительной болью, я даже шагу не могла сделать спокойно. Врачи меня успокаивали, что когда снимут швы станет полегче. Я терпеливо сносила боль и ждала 4 суток пока мне снимут швы, но когда сняли швы боль стала просто невыносимой. И вечером меня застала в палате акушерка, которая обрабатывала швы всю в слезах, потому что терпеть я уже больше не могла. У остальных уже все зажило, а я стою на одном месте, от адской боли не могу сделать и шага, плачу, потому что даже ребенка на руки нормально взять не могу. Тогда она меня увела в процедурную, до которой я дошла сквозь гораздо большие, чем родовые, муки, она меня осмотрела и обнаружила гематому - скопление крови между внутренним заживлением и зашитой кожей. Вспарывание гематомы было тоже тем еще ощущением, однако после этого у меня наступило такое облегчение! И из процедурной до палаты я впервые дошла не хромая. Но это облегчение наступило лишь за день до выписки. И на фоне этих мучений шла наша борьба за грудное вскармливание.
Даже на следующий день, когда всякому порядочному малышу уже пора было бы хорошенько проголодаться, моего сынулю не впечатлили три жалкие капелюшечки молозива из моей груди. Малыш категорически отказывался сосать. Максимум что он делал - это просто брал сосок в рот и засыпал.
К нам стали приходить специалисты по грудному вскармливанию. Назвали нас и ленивыми и капризными, запихивали малышу грудь в рот, с силой выдавливали молозиво по капелькам. Но малыш все равно отказывался сосать, просто слизывал капли молозива и все. Но тогда я была рада уже и этому, большего у меня не было, но очень хотелось, чтобы малышу попали драгоценные капельки от мамы.
Позже обнаружлось, что у нашего малыша родовой стресс (и такое бывает) в связи с которым он не хочет высовывать язычок вперд, что необходимо для правильного прикладывания. Тогда мы стали применять практику кормления через накладки для сосков. С накладками малыш стал сосать в одно прикладывание из десяти. И все девять раз неудачных прикладываний я приходила в отчаяние, что ничего у нас не получится, но на десятый успешный заряжалась оптимизмом.
Однако тогда обнаружилось, что у меня совсем мало молока. Сказать мало - ничего не сказать, у меня почти не было молока.
И тут в нашу войну вступили педиатры. Как два капитана топят корабль, так и два педиатра, которые сменялись каждый день, своими методиками и советами, своими наставления приложили руку к тому, чтобы потопить мой. Одна педиатр категорически запрещала докармливать ребенка, велела сквозь истерики прикладывать ребенка к груди, а на тот момент голодный малыш уже категорически не хотел брать пустую грудь в рот, каждое прикладывание стало вызывать у нас истерику.
Второй педиатр ругала нас за убавку и велела докармливать малыша смесью из бутылочки. Каждый день я слушала новые указания, пыталась им соответствовать, чтобы нас уже поскорее выписали домой, где я смогла бы уже сама без этих "горе- капитанов" налаживать грудное вскармливание.
В итоге на третий день у меня стало маленько прибывать молоко, а у малыша развилась сильная желтушка и нас стали забирать под капельницу. Два дня у меня забирали ребенка под капельницу на весь день. Для меня это было просто пыткой. Мне его было так жалко, каждый вечер его привозили, и я находила у него ранки на голове, новорожденным ставят капельницы в венки на головке. И каждый раз он так жалобно плакал, как маленький котенок, что у меня сердце разрывалось. Один день получилось даже так, что я отнесла его на пять минут на обработку, а сама стояла под дверью, ждала. И тут я услышала плач своего ребенка, я бы его узнала из сотни детских плачей. И тогда я поняла, что такое быть матерью, и как сердце матери откликается на свое дитя. Не более полминуты я пыталась совладать с собой, а потом слезы сами хлынули у меня из глаз, настолько мне хотелось скорее прижать своего малыша к себе, успокоить и больше никогда никому не отдавать.
Два дня мне приносили малыша только на ночь. Конечно, он был накормлен смесью из бутылочки, а я осталась с пустой грудью, в которую прибыло и без того совсем малое количество молока.
Еще пару дней после капельниц малыш лежал со мной в одной палате, но под лампой фототерапии, и желтушка пошла на убыль. Малыш продолжал день быть на смеси, а день на моей пустой груди, то есть голодный. Потому что педиатры продолжали сменяться, а одной из них было важно выписать нас без убавки в весе, а другой было важно выписать нас без прикормки смесью. И я не знала, как угадать так, чтобы нас уже просто выписали.
До выписки мы оба добрались измученными. Малыш непонятным режимом, голодными днями и ночами. Я неправильно зашитыми швами, болью, постоянным стоянием: голодный малыш не мог спать и я с ним сутками проводила на ногах, ведь сидеть мне было нельзя; но самое главное я была измучена роддомом и расставаниями со своим ребенком из-за желтухи. На отекших, как столбы, ногах мы вышли из стен роддома лишь через неделю после рождения. Свобода! :)