Звучи!

Быстро-быстро-быстро бежит время. Поймать за хвост, как кошку. Увы. Неумолимо.

И я уже провожаю Тебя на самолёт.

Впервые в жизни стояла в аэропорту и рыдала. Но это когда бабушка, печально махнув лапкой, ушла за стойку пасп. контроля. До этого я шутила и всячески её размазню подбадривала, что через месяц и две с половиной недели она снова прилетит к нам, и мы продолжим и, надеюсь, завершим, начатое - нашу офтальмологическую эпопею. Всё будет хорошо. А когда всё будет хорошо, когда ты будешь видеть и снова сможешь читать, мы займёмся вплотную твоей астмой, а затем... я рожу ещё одну маленькую девочку, и назову её именем человека, чудеснее которого нет на всём белом свете, твоим именем - Милой. Чтобы оно звучало. Иначе, по-другому, но тем же мотивом. И просто потому что чертовски нравится оно мне. И тогда смогу отпустить тебя к дедушке. Слышишь, только тогда, не раньше!

Если силу эмоциональной связи с человеком измерять нежностью, болью, тоской, то моя с тобой связь очень сильна.

Но что была бы наша жизнь, если бы не анестезия обыденности?

Как бы ни болела остро линия отрыва, маленькие лапки ежеминутных мелочей затопчут ее, припорошат пудрой отвлекающих забот. И только вопросы расстроенных мальчишек: "Мама, а где баба Миля?! Ну где???", матрас, который мы сегодня уже не будем надувать, полотенце со следом пятнышка от тонального крема, которое нужно кинуть в стиралку, вьющийся волосок на раковине, который скоро смоется водой, да одиноко висящая турка, баловавшая нас по утрам ароматным напитком на двоих - и я снова замру, вспомню твои добрые карие глаза, и где-то защемит в груди.

Но печаль моя светла.

Настроение: Мне пофигу, кто что обо мне думает, главное, что моя бабушка говорит, что я солнышко.

Я буду жить, как Ты,

Так честно и еще

Не звать чужих в постель,

Пусть холодно и лёд.

Я думаю, что тот

Из нас кто не умрёт

Подышит за двоих,

А первой быть мне, знаешь ли, не важно…