''Меня родили!''

''Меня родили!''
У-а-а! У-а-а! У-а-а! У-а-а!
Кто кричит? Наверно, я!

Но, похоже, не одна!
Голосит здесь вся семья!
"Что происходит?! Может мне кто-нибудь объяснить?! Еще несколько часов назад ничего не предвещало никаких неожиданностей. Вокруг меня царил покой и уют. Мне было темно, тепло и тихо. А теперь светло, холодно и шумно! Наверное, именно это и называется хаосом!

Впрочем, я могу ошибаться. Тем более что сосредоточиться на происходящем мне не дает несмолкающий крик где-то рядом со мной. Ой! Этот крик не рядом со мной, он намного ближе! Он вообще как будто исходит из меня!"

— Кричит, слышите, кричит!

"Они еще спрашивают! Попробуй не услышать эти вопли. Мои догадки оказались суровой реальностью: эти ужасные звуки издаю я! Сделайте с этим что-нибудь! Успокойте же меня, наконец! Спать хочется!"

— Ну, как, доктор?
— Все в порядке! Роды прошли успешно. Мамаша и ребенок чувствуют себя хорошо.
— Вы только посмотрите, какой чудный ребеночек!

"Так вот в чем дело! Свершилось то, о чем в последнее время все вокруг только и говорили.
Меня родили!"

* * *
"Вроде бы все успокоилось. Опять стало хорошо, тепло и тихо, почти как прежде. Вот только яркий свет мешает спать. Сон, конечно, непоправимо испорчен, но зато можно разглядеть, что происходит вокруг.

Белый потолок, голубые стены. Одна стена наполовину прозрачная. За ней толпятся большие люди. У них очень странный вид: растерянные взгляды и одинаковые, будто приклеенные, улыбки на лицах. Ведут они себя тоже странно. Тычут пальцами в стекло, что-то кричат. Действительно, странные, здесь ведь все равно ничего не слышно.

Повсюду в каких-то корзиночках лежат одинаковые тряпичные свертки, которые иногда шевелятся и издают какие-то звуки. Значит, они живые.

Я лежу в корзинке вместе с одним из сверточков. Он тихонько посапывает и мило улыбается. Спит и, наверное, видит сны о своей прошлой безмятежной жизни. Мне тоже необходимо немного вздремнуть, сегодня был трудный день. Я потом подумаю, как жить дальше!"

* * *
"Да разве это жизнь?! Я вообще имею право в этой новой жизни поспать спокойно! Опять шум, крики, суета! Глаза не открываются, голова отказывается соображать. Что могло стрястись за то время, за которое даже выспаться невозможно?!

Все сверточки, как сговорились, вопят так, что стены дрожат. Ничего себе компания подобралась. Мой сосед тоже проснулся и никак не может вникнуть в суть происходящего вокруг. Лежит, глазенками испуганно моргает и с огромной надеждой смотрит на меня.

Какой же он все-таки беспомощный!"

— Собирай их быстрее, грузи на каталки.
— Хоть часок от них отдохнем.

"Грузить куда-то, видимо, собираются все эти орущие свертки. Так им и надо! От них действительно можно устать. Я еще не знаю, сколько это — "часок", но, думаю, достаточно, чтобы в тишине собраться с мыслями.

Но, похоже, мои планы не без чужой помощи стремительно меняются. Покой нам теперь может только сниться. Нас с соседом тоже схватили и куда-то потащили. Послушайте, вы, нас-то за что? Мы вообще только что проснулись. Интересно, а чего это сосед молчит, не возмущается? Что мне, больше всех надо...

Стоп! Если меня тащат вместе со всеми, это может означать только одно: я такой же сверток, как и все остальные?! Значит, мы все здесь и есть те, кого родили! А за стеклом те, кто нас родил или имеет к этому процессу хоть какое-то отношение.

Я поняла, это те, о ком говорят — родители и родственники!"

* * *
"Еще совсем недавно мне казалось, что больше всего на свете мне хочется спать. А раздражать меня может только яркий свет и постоянный шум.

Оказалось, что казалось. Сейчас я вообще сомневаюсь, что смогу уснуть до тех пор, пока меня не перестанет сверлить мысль о том, что я очень сильно чего-то хочу. Более того, я начинаю понимать, что если я не получу того, чего хочу, то буду орать как все остальные, а может быть, еще громче. Уж я-то знаю, как я могу это делать!

Однако больше всего меня пугает другое. Глядя на соседа, я понимаю, что он сейчас испытывает те же самые чувства и тоже вот-вот заревет. Этого-то я точно не переживу. Он ведь такой беспомощный!

Эй вы, заканчивайте эту экскурсию по коридорам! Нам все равно, кроме белых потолков, ничего не видно.

Мы, между прочим, есть хотим!"

* * *
— Мамаши, быстренько разбирайте своих ребятишек. Слышите, как голосят? Как будто год не ели!
— Да накормите уже их хорошенько, чтобы они спали как сурки. А то вы тута ими любуетесь, а мы потом тама чем их кормить должны? Будут опять орать, будто мы их щиплем.

"Ага, мы победили! Наши вопли сделали свое дело. Сейчас нас будут кормить. Моего соседа берет какая-то толстая тетка. Ох, и страшно мне за него. Он такой беспомощный!

Вот и меня кто-то взял. Интересно, это кто. Хотя мне уже ничего не интересно. Этот кто-то так вкусно пахнет! Я сейчас немножечко поем, а потом подумаю, как жить дальше!"

— Сыночек мой, Сашенька! Кушай, мой родной, кушай, мой сладкий!

"Это громче всех приговаривает та толстая тетка, которая уволокла моего соседа. Значит, он сыночек Сашенька. Вот и познакомились. Тетка смотрит на Сашеньку очень ласково, значит, он ей нравится и она его не обидит. Да и ему с ней, судя по всему, хорошо. Теперь я за него спокойна, можно заняться своей жизнью. Пора разобраться в себе.

Что я уже о себе знаю? Меня родили, я умею кричать, я умею хотеть. Иногда хочу спать, иногда хочу есть и еще много чего хочу.

Сейчас, например, хочу вспомнить, почему мне кажется такой знакомой эта добрая тетенька, которая меня накормила. Мне кажется, да нет, я просто уверена, что я её очень хорошо знаю. Какая-то она родная...

Ну, конечно же, родная! Это же ей первой меня показали и поздравили с рождением дочки. Так значит она моя мама! А я — дочка! Как же приятно, а главное сытно, было познакомиться. Сегодня просто какой-то день знакомств.

Значит, не такие уж мы все одинаковые, как кажемся на первый взгляд. По крайней мере, мы с соседом точно разные. Он — сынок. Наверное, поэтому такой беспомощный!"

* * *
"Я здесь третий день и уже много чего знаю о моей новой жизни.

Мне точно известно, что все люди делятся на больших и маленьких.

Большие делятся на тех, кто нас родил и кормит — это мамы, и тех, кто постоянно торчит за стеклянной стеной. Их роль в нашей жизни для меня еще не совсем ясна.

Маленьких поделили на сыночков и дочек. Пока мне не понятно, по каким критериям происходит это деление, поэтому приходится верить взрослым на слово. Как мама называет, то ты и есть.

А еще я узнала, что все взрослые считают себя очень умными и уверены, что знают все, а про нас в особенности. Знали бы они, как жестоко ошибаются!

Вот уже битый час нянечки и дежурная медсестра суетятся возле моего соседа Сашеньки. Он ревет как резаный. Повторюсь, что я много чего узнала за последнее время. Сейчас я примерно знаю, что "час" — это вполне достаточно, чтобы успокоить грудного ребенка. Но при одном условии: если знать, что его не устраивает.

Вот этого-то суетящаяся возле моего соседа толпа взрослых и не знала. Его перепеленали. Он ревет! Его напоили. Он вопит! Его накормили. Сашка надрывается! Позвали дежурного врача. Доктор его всего осмотрел, пощупал, потыкал, пожал плечами и ушёл. Все остальные последовали за ним.

Наконец-то! Господи, какой же ты беспомощный! Потерпи еще немножечко, сейчас я тебе помогу".

— Ой, смотрите, что происходит!
— Ты чего его за нос кусаешь?!
— Вот, наверное, чего он ревет, она его кусает!

"Да не я его кусаю, глупые! Комары! Я сама видела, какой комарище сидел у него на носу. Вот у него нос и чешется, а как он его почешет?!

Непонятно им, чего это он разревелся. Сухой, сытый, здоровенький, так доктор сказал, чего ему не хватает. Им кажется, что это все, что нам нужно для полного счастья. А где наше право на личную жизнь, на свободу действий? Вот если бы у вас чесался нос, а руки были бы связаны, и сказать бы вы об этом не могли, что бы вы тогда делали?!

Кто же ему поможет, кроме меня? А меня обвинили во всех Сашкиных бедах. Нужно же им было хоть чем-то оправдать свое бессилие! Да ладно, я переживу! Главное, что сосед мой теперь лежит, смотрит на меня и улыбается. Счастливый!"

* * *
"Наступил радостный день в нашей жизни. Мы-то этого еще не осознаем, но мамы ждали этого дня с нетерпением. Сегодня нас выписывают домой.

Я еще не знаю, что такое дом и действительно ли этот день окажется для меня счастливым, но то, что он оказался очень познавательным, — это бесспорно.

Как любят говорить взрослые, век живи, век учись! Сегодня я познала очень важную вещь. Главный критерий, по которому взрослые определяют, кто мы, — это цвет ленточки!

Нас выписали из роддома вместе с мамами. На улице нас встречали те, кого мы видели за стеклом. Они стремительно выхватывали нас из маминых рук. Настолько стремительно, что мне показалось, будто этот процесс происходил по принципу "кто кого успеет схватить". Впрочем, я могу ошибаться. Затем они долго и внимательно смотрели на ленточку. В завершении всей этой процедуры те, кому достались "пакеты" с голубой ленточкой, радостно вопили: "Сыночек мой дорогой! Наконец-то папа тебя увидел!"

Я была с розовой ленточкой, поэтому надо мной пробасили тот же текст, заменив "сыночка" "доченькой". Значит, это наши папы! Вот так состоялось очередное знакомство. Судя по тому, как развиваются события, мне предстоит еще со многими познакомиться. Такова жизнь!

За всей этой суетой совсем упустила из виду своего соседа. А вот и он. Ему достался очень большой папа. Он такой же толстый, как Сашкина мама, и взгляд у него такой же добрый, как у неё. Они идут к машине. Сейчас уедут и увезут моего соседа. Как же он теперь без меня, ведь он такой беспомощный! Хотя, судя по всему, ему повезло с родителями, и они ему обязательно помогут.

Счастливого тебе пути!"